Страница 29 из 95
Управление эпилептоидным радикалом. Кажется, воспитывать эпилептоидного ребёнка – одно удовольствие. И аккуратненький он, и чистюля, и маму с папой слушает: сказано: «Домой!», идёт домой, как бы ни хотел задержаться на улице. Всё это так.
Эпилептоиды с детства обнаруживают страсть к порядку. По крайней мере, делать уборку в своей комнате их заставлять не надо, и уроки они учат сами, без напоминания и принуждения, и руки моют перед едой. В чём же подвох? Откуда ждать неприятностей? – И хотелось бы мне успокоить читателей, но нет. Не получится. У эпилептоидов есть две серьёзные особенности, недоучёт которых в воспитании может привести к большим проблемам.
Во-первых, эпилептоиды с уважением относятся только к тем, кого, с их точки зрения, есть за что уважать. И если родители (воспитатели) проявляют, к примеру, тревожную робость и растерянность там, где необходимы решительные действия, или по-эмотивному жалеют и сочувствуют соседям и родственникам, недостойным жалости и сочувствия, или, по-шизоидному, то и дело становятся жертвами примитивного обмана – эпилептоидный ребёнок перестаёт с ними считаться. Он может захотеть сам занять их место, взять на себя ответственность за общение с окружающими – и уж тут не забалуешь!
«Что-то вы перестали к нам заглядывать? Что давно не звоните, не приезжаете?» – спрашивают ничего не подозревающие родители своих друзей и близких. Те смущённо отворачиваются, деликатно (или от страха) умалчивая, что сынок (дочурка) приглашающих уже успел, в буквальном смысле, натравить на них собаку, наговорил им гадостей в телефонную трубку, не пустил на порог, сбросив их чемоданы с лестницы: «Понаехали, житья нет от вас! Всё прутся и прутся, как будто квартира резиновая». А соседу – дебоширу и алкоголику – двинул кулаком в глаз, чем разрешил, окончательно и бесповоротно, давнишний внутриподъездный конфликт в пользу своей семьи.
По-своему наладив коммуникации, эпилептоид потянет руки и к семейным ресурсам. Он станет упрекать родителей за то, что те нерационально тратят деньги, не берегут вещи, разбрасывают мусор по дому, слишком много сахара кладут в чай… Его протесты будут при этом основательны, замечания – не по-детски мудры, т. к. эпилептоид крайне внимателен к опыту окружающих. Он буквально впитывает технологии поведения, способствующие реализации его характера, подробно описанного выше.
Он с малых лет учится манипулировать людьми, держа их на крючке их слабостей, загоняя в «долговую яму», угрожая и насмехаясь. Кто знает, до чего это может довести ребёнка, которого его эпилептоидный радикал заставляет раньше времени взрослеть! Увы, не такая уж и редкость – дети, едва вступившие в подростковый возраст, но имеющие уже немалый опыт сутенёрства, воровства, хулиганства и мелких противозаконных спекуляций.
Следует учитывать, что для юного эпилептоида образцом для подражания всегда есть и будут люди, «умеющие жить». Как именно ребёнок истолкует это «умение», под чьё влияние попадёт – вот что должно заботить его воспитателей в первую очередь.
Во-вторых, важно знать, что если эпилептоид не получает возможности управлять средой своего обитания по-хорошему (т. е. технологично, с видимой отдачей), он обязательно будет пытаться делать это «по-плохому».
Проявятся протесты по эпилептоидному типу: драчливость, нападения на заведомо слабых сверстников, третирование взрослых «слабаков» (среди которых могут быть и учителя, и соседи, и родственники), издевательства над животными и т. д. Таким образом, интуитивно, эпилептоидный ребёнок постарается деморализовать всех, с кем имеет дело. Чтобы боялись, трепетали, отдавали ему всё, что он потребует, не возражали, не своевольничали «на его территории».
Совершенно ясно, что воспитательные воздействия должны направить эпилептоида в конструктивное русло и предотвратить подобные протесты. Гениальным педагогом для эпилептоидов на все времена останется А.С. Макаренко. Главным в его методологии было то, что он вытаскивал эпилептоидов (в т. ч. насильственно, если это было необходимо) из антисоциального «подполья», из трущоб и подвалов, и ставил их к станку.
Иначе говоря, учил их опираться в жизни не на разрушительную агрессивность (неприятную и самому эпилептоиду), а на склонность к ремесленному труду.
Великолепные ремесленники выходят из эпилептоидов! Профессионалы с большой буквы. Их не смущает и собственный ранний возраст – они готовы повзрослеть хоть завтра.
Важно в понятие «взрослость» вложить для них социальный позитив: квалифицированный труд, ответственность за семью. Это так внятно эпилептоидам, так притягательно для них, что этим грех не воспользоваться.
Тех же, кто инфантильно пытается видеть в эпилептоидных детях «милых пупсиков» как можно дольше, ждут, весьма вероятно, шокирующие открытия. Оказывается, их «шалун» пристрастился отбирать деньги у пьяных, калечить ради забавы бомжей, насиловать одноклассниц, угрожая им в случае огласки жестокой физической расправой… Как в известной грубоватой шутке: «Эй, мальчик, мальчик! Да ты чего, парень!! Отстань от меня, мужик!!!»
Область применения эпилептоидного радикала. Внимание к деталям, склонность к неспешной – в собственном темпе – работе делают из эпилептоидов, как мы уже говорили, точных и аккуратных технологов, мастеров-ремесленников.
Да, не удивляйтесь, хорошие хирурги, как правило, наделены выраженным эпилептоидным радикалом. Они придирчивы и требовательны к своим помощникам, они грубоваты, резки во взаимоотношениях, не любят «пускать слюни», избегают подолгу беседовать с больными «по душам». Зато они точны в движениях, чистоплотны и уж наверняка не забудут свой инструмент в теле пациента.
Рассказывают, что к знаменитому хирургу Николаю Ниловичу Бурденко как-то напросились на консультацию две женщины – мать и дочь. Консультация была внеплановая, в обход установленных правил, что страшно раздражало Бурденко, но он не отказал, потому что взволнованная мать в телефонном разговоре с ним умоляла осмотреть дочь и определить заболевание, которым страдала девочка. Многие врачи пытались это сделать, но так и не сумели поставить точный диагноз.
Надо же было такому случиться, но эти женщины умудрились опоздать к назначенному Бурденко времени. Опоздать серьёзно – минут на сорок. Всё же они решились войти в кабинет «светила» хирургии (нужда заставляла) и тут же выскочили обратно. Бурденко, не стесняясь в выражениях, грубо прогнал их прочь. При этом он, казалось, даже толком на них и не взглянул.
Женщины побрели по коридору, обливаясь слезами. Бурденко и этого было мало. Он вышел вслед за пациентками и продолжил распекать их за несобранность и безответственность. Когда поток его брани иссяк, Бурденко сделал паузу, и… назвал болезнь, от которой страдала девочка. Оказалось, и беглого взгляда этому сверхчеловеку было достаточно, чтобы всё понять. Впоследствии его диагноз был полностью подтверждён более детальным медицинским обследованием.
Однако, если эпилептоида не остановить, он просто задушит общество, группу, подчинённого ему индивида своим, сугубо формальным, порядком. Задушит свободу во всех её проявлениях, задушит дело.
Помните, в известном американском фильме «Телохранитель» (режиссер Мик Джексон, 1994 год) заглавный герой настолько тщательно обустраивает систему безопасности своей подопечной – певицы, что, в конце концов, ему остаётся лишь сделать последний логический шаг в этом направлении – вообще запретить ей появляться на публике, т. е. прекратить её профессиональную деятельность? Совсем. Навсегда. И с какой же страстью, с какой убеждённостью в своей правоте он требует этого, аргументируя свою позицию опасностью, грозящей певице!