Страница 52 из 76
За этот тут же выпили, не чёкаясь. Потому что пока враг соснул, своих тоже немало полегло. Ведь что для генералов доска с фигурами, для обычных людей — невосполнимые потери в семьях.
— Ещё у каждого дончанина три паспорта, — снова продолжил Богатырёв. — Украинский, ДНР и российский. Но где лежит первый, никто давно не помнит. Зато девушки радуют, когда красоту наводят, несмотря на «погоду за окном». У них и ногти подстрижены, и причёски стараются делать стильные, и выглядеть хорошо. А если спросишь, почему так? То каждая скажет «вдруг меня в больницу привезут, а у меня трусики некрасивые». И веришь. Стоишь, краснеешь как дурак, хихикаешь.
Шац сам потёр краснеющий нос и выдал следом:
— Ну они в принципе уже ничего не потом не откладывают. Ни пьянку с друзьями, ни покупку новой книги, ни признание в любви. Зато могут утереть нос любому коучу своей способностью «жить в моменте». Просто каждый знает, что «потом» может не настать. Есть только «здесь и сейчас». Поэтому и ходят в лучшей одежде. На дальних полках ничего не залёживается. Смысл откладывать?
— Ну и не ругаются поэтому с родней и близкими «навсегда». Да и соседями стараются почаще здороваться. Ведь случая помириться может не представиться, а накрыть может всех, кто рядом. В любой момент, — сказал Володя, искоса глянув на выжидающего лакомство пса.
Боцман, конечно, тут же сделал вид, что смотрит вдаль и лицезреет вечность, а происходящее на столе его абсолютно не интересует. Есть дела поважнее. Но стоило массажисту кинуть ему кусочек колбасы с нарезки. Как от угощения отказываться не стал.
Усмехнувшись, Володя продолжил:
— Местный подсознательно, боковым зрением, ищет укрытие на случай обстрела. Но во время обстрела спокойно идёт в магазин. Или на назначенную встречу, потому что «от судьбы не уйти». При этом никто не старается хайпануть на контенте, снимая обстрел или горящую машину, а искренне переживают, когда добро людей страдает. Так как самим можно в любой момент с ними местами поменяться. Только что была у тебя квартира, один залп и нет её. Кто поможет? Только друзья и соседи.
— Они ценят то, что имеют, — кивнул Шац. — А ты видел, как они улицы чисто выметают? Ни мусора кругом, ни бумажек возле урн. На дворников со снисхождением не смотрят. А такие мелочи, как работающий фонтан или ухоженная клумба — это напоминание о том, что города живут и будут жить, несмотря ни на что. И ведь ночами не боится никто ходить. В одиночестве.
— И как же их бесит, когда мы, приезжие, говорим про Донбасс — «особая зона», — припомнил Богатырёв. — Все эти обозначения «территория», «за ленточку» и прочая военкоровская пошлость их бесит. Как и шокирующее понимание, что некоторые в большой стране живут, стараясь не слушать и не слышать о том, что там творится.
— Да, а самый лучший звук в Донецке — это тишина, — припомнил редкую ночную тишину Лопырёв в отделении. — Нет лучше колыбельной для дончанина, чем отсутствие звуков разрывов.
Снова выпили. Но уже с тостом, чтобы с «городом роз» всё хорошо было.
Сколько ещё бы продолжался этот диалог с поправками, сказать сложно. Но когда на кухню прошли Глобальный с Лаптевым с мрачным видом, мужики тут же свернули готовку и ответили такими же харями. Шац, так как ещё не трезвел в этот день полностью, а Богатырёв, так как приготовился к драке.
— Погодите-погодите, — первым заявил хозяин дома и тут же начал мыть руки, чтобы выступить рефери, Третейским судьёй, разнимателем.
Ну или кем ещё попросят? Боцман тут же зарычал, но сам не понял на кого. Скорее — чтобы было. Всё-таки гость колбасой угостил, да и Лаптев не делал резких движений. А Боря с ним даже купался.
Но порычать надо.
— Тихо, Боцман! — буркнул Матвей Алексеевич, уже вытирая руки.
Но ребята сразу в драку не бросились. И чужое имущество уважали. А тут одна столешница из итальянского камня чего стоила!
— Выйдем? — только поднялся гость, который прибыл несколько раньше.
— Выйдем, — кивнул Боря и они вышли разбираться на улицу.
Остановились на крыльце, где и развернулся следующий диалог без шапок и курток, так как поторопились, а чего ждать от противника — не ясно.
— Я тебя впустил в свой дом, — со спокойным видом похрустел пальцами Богатырёв, разминая запястья и растягивая связки. Всё-таки после разговоров о Донбассе сразу переходить на личные трагедии как-то пошло, сознание ещё в общем поле восприятия находится. Там, где другие критерии оценок. А после таких разговоров с Шацем он бы сам Ларису попросил этот долг сантехнику просить, ради которого в Сибирь поехали.
Но дело было не только в деньгах.
— Отнёсся к тебе по-человечески, — договорил Богатырёв. — А ты мне как отплатил?
— А как отплатил? — припомнил Глобальный свою автомобильную командировку, глядя на стремительно набирающего массу десантника после реабилитации.
Судя по виду, в себя пришёл. И последний месяц только и делал, что качался, да белок потреблял.
«Бить такого уже не стыдно», — тут же добавил внутренний голос: «Но только в ответ, в целях самообороны».
— Я краны вам прочистил и всю сантехнику в доме запустил, — припомнил Боря. — Недоволен, что ли? Или гарантию надо было оставить? И чек выставить?
— Да что ты мне про сантехнику? — прищурился и без того подслеповатый Богатырёв.
В плену зрение лучше не стало. Сидеть по подвалам — хорошего мало. Хоть линзы заводи, очки надевай или делай лазерную коррекцию зрения. Но это же время нужно, чтобы заниматься.
— Ты лучше скажи, — продолжил он, разведя пошире плечи, как и положено у доминирующих хищников перед разборками. — Как же так получилось, братан, что Вика от тебя беременна?
— А я знаю? — глядя перед собой, вдруг ответил Боря. — Я твоей женщины не трогал.
— В смысле? — решил было, что над ним издеваются, Владимир и только покрепче кулаки сжал, чтобы шутковать бросил.
— В том-то и дело, что как по лицу у вас в доме получил, так в травпункте и очнулся, — припомнил Глобальный. — А она… ну распробовала, походу.
— Что значит «распробовала»? — уже изображал китайца Богатырёв.
— Так то и значит, что понравилось, походу, — пытался дать объяснения Боря, который этот момент как раз в мозгу не прокручивал, пока не спросили. Но некоторые детали смутно всплывали в сознании. — Я же потом ещё пару раз по лицу получил. По московской инерции. Ну и… устал малёхо. Здоровье хоть и сибирское, но не резиновое. Спать лёг, короче. Вырубило меня знатно после перегона и всех передряг. Лекарства ещё бахнул. Отключило на температуре. А как среди ночи проснулся, так и всё…
— Что «всё»? — тупо переспросил Богатырёв, уже понимая в чём дело.
— А то и всё… прошляпил. Дело уже было сделано, — добавил тихо Боря.
И даже хотел тут же рассказать про ещё один такой случай в деревне, но в ответ только ветер дул. И глядя на налитое кровью лицо массажиста, сантехник понял, что для этого не лучшее время.
— Вика, ёб твою мать! — тут же вернулся в дом Богатырёв и пошёл разбираться уже с причиной, а не последствием.
Глобальный поспешил следом. Он де — свидетель и основной соучастник, а не наймит с ближайшего вокзала со своим частным мнением.
Богатырёв влетел на второй этаж, распахнул дверь в гостевую комнату, а там уже драка во всю идёт. Вика Ларисе с волосы вцепилась, катаются по кровати. А Алексашка с одной стороны ногу подставила, чтобы не укатились, а Лера с другой руками придерживает, когда в её сторону обратно перекатываться начинают.