Страница 36 из 76
Рая листик взяла, порвала на мелкие кусочки и в мусорку выбрала, слёзы навернувшиеся тут же в раковине старенькой смыла. Затем снова за стол присела и сказала:
— Это всё из-за родителей. И чести. И моей гордости. Раз ты меня замуж не берёшь, то вернуться я не могу. А раз некуда возвращаться, то честь моя задета. Ну и как дальше жить?
Боря кивнул, сходил в коридор и вернулся со всеми деньгами, которые день вчерашний принёс. Тут же на стол выложил купюры вместо цветов. И сказал твёрдо:
— Вот что. Свадьба будет! Умирать из-за меня не надо.
— Правда? — мелькнула в её глазах такая надежда, что едва искрой скатерть не прожгла.
— Но свадьба будет для родителей, — тут же уточнил Боря. — Для вида погуляем. Съездим в деревню, там покажемся с кольцами. И обратно сюда уедем. Твоя честь будет не задета. Слухи прирежутся на корню. А том может ты уже и беременная, заодно и живот покажем или сразу ребёнка.
— А как же те… матери твоих детей?
Боря хмыкнул и выпив чай залпом, ответил:
— Раз на всех женитсья не могу, то ни как ком жениться не буду. Официально. Но это не значит, что меня в вашей жизни не будет. Построю большой дом. И рядом дома построю. Поселю вас там всех. И хоть всем кварталом детей растите. Всё, что от меня, как от мужика потребуется, я выполню. И если в отца-героина запишут, не против буду. А попутно с этим буду работать хоть на четырёх работах, лишь бы долги скорее раздать и жизнь вашу светлее сделать.
— Отца-героина? — улыбнулась Рая, тоже не совсем понимая, почему мать-героиня есть, а отца-героя нет.
Боря кивнул и подхватив её на руки, понёс на диван. Раз уже трое друг о друге знают, то для начала неплохо. Это — большинство. А ещё на пару свадеб для вида он насобирает. Главное не сдаваться по жизни и продолжать добрые дела творить. Лишь бы не перегнуть, чтобы никогда больше в жизни такие записки на столах не видеть.
Конечно, Глобальный мечтал лишь о том, чтобы снова глаза закрыть и провалится в красочные миры, где сами боги с тёмными силами за его судьбу спорят. Ну или какой-нибудь мудак сидит и пишет его страницы жизни каждый день без выходных и особой цели. С него станется.
Но Рая хоть деньги на свадьбу сгрести со стола успела и аккуратно их в тумбочку положила, всё же была ещё и женщиной, которая была очень не против повторить те манёвры, которые и заставили его сказать под градусом, что женится. Ведь если повторит на трезвую голову, без участия самогона, то её женское очарование победит и наяву. В состоянии сознания, не доверяя это дело подсознанию.
Боря понял это на раз. По запаху. Хочет женщина.
«Значит, вынь, да положь!» — добавил внутренний голос, передавая эстафету тому самому подсознанию.
Глаз в конец уставший сантехник не открыл, но на край кровати присел. Обнял за плечи, чуть прижимая к себе. Рая повернулась и тут же ответила, покрывая поцелуями лицо, а затем проведя языком между губ. Это — линия сдачи в плен. Откроет — пропал парень. Но хотя бы в её хорошие руки пропадёт, а не каких-нибудь городских шалашовок. Понятно, что в городе женщины любить не умеют. Шубы им подавай, машины в кредит бери, детские садики со знанием французского оплачивай. А то ещё и во Францию потребуют свозить. Ну, потому что так принято.
И не понять этим шкурам, как прекрасна вечерняя заря на берегу озера и как красива заря утренняя на фоне дымки из тумана. Там, целясь с любимым на фоне красного светила, да уползая в палатку на траве, ей-то как раз никакие Парижи не сдались. Чего она там не видела? Главное это то, что под рукой, что рядом. Тот, на кого всегда можно положиться. И если рассказал ей всю правду-матку в глаза как на духу, то готов на диалог. А кто она такая чтобы не выслушать, принять и попытаться помочь?
Всё-таки свадьба ей для вида нужна или человек рядом хороший? Ей же уже не шестнадцать, чтобы принца ждать на белом коне. Не восемнадцать, чтобы самого трезвого в драке подбирать. После двадцати коридор ожидания сужается. Не до Кольки-хромого, конечно. Но всё же умерить аппетиты стоит. А раз на свадьбе погуляет как следует и всё-таки попробует тех загадочных крабов, а то и лобстеров, то что её ещё нужно? Только, чтобы обнимал покрепче и целовал погорячее.
А он, змей-искуситель, глаза прикрыл и целует нежно, языками переплетаются. Выражением «языками зацепились» переосмысливается. Не о чем ей больше с подругами спорить, когда ТАК целуют. От настоящего поцелуя мороз по коже. И приятная нежность овладевает телом. Оторопь берёт и не понять ей никак, почему раньше так никто не целовал и не делал НАСТОЛЬКО живой?
От губ перейдя к щеке, искуситель спустился на шею и сразу мурашки по коже. Шею раньше никто не замечал. А это её зона эрогенная, эротическая и вообще — хорошо так, что слов не найти. Ну не дураки ли мальчики, что за грудь мяли, за зад тискали, а в шею никто поцеловать не догадался? Она бы может и не била их в ответ и ногу тому Кольке-хромому и не ломала вовсе. А так полез без инструкций и понимания — сам виноват.
Всё-таки ты либо мужчина, который осознает последствия, снимая штаны перед леди, либо мальчик, которому поиграть в кулачок на картинку с женским образом достаточно.
Боря был точно из мужчин, так как принялся целовать её в горло и ниже. А ей оставалось лишь глубоко вдыхать и гореть огнём. Он вроде только сопит у уха, а в неё как в горне разгорается что-то, пылает! Вот и одежда на пол полетела, грудь воспряла, бёдра горячие, хоть яичницу жарь. И кто она такая, чтобы не попробовать?
Уложив его на спину одним движением, Раиса тут же на него взобралась, чтобы прожарку любовную устроить. Ведь есть же на что залезать. Торчит мачта, а ей по жизни быть юнгой, которая на неё залезть стремится. А как края достичь, так снова дыхание перехватывает. Тут-то понимание и приходит, что не зря все страдания. И если хотя бы раз в неделю будет так к ней в гости в её дом захаживать, то рядом на улице может хоть ещё шесть выстроить. Но её чур пусть Пятницей зовёт! Чтобы отдыхал на ней как следует.
С высоты его мачты, Рая уже не видела, как засопел ей летучий корабль. Ничего страшного. Она сама качала его на волнах и в них окуналась. Да и мачта не подводила. Захотеть если — хоть на МКС лети, не требуя миллиард, чтобы снять виды труселей космических. А то и дальше лети, Луну осваивай, Солнца коснись, оттолкнись и лети к другим мирам, используя гравитационный манёвр.
Она ведь умная, она много читала и много знает. Так разве своей мудростью с ним не сможет поделиться и детей их научить о далёких, таинственных мирах мечтать? Научит, конечно! Покажет, как правильно. Возможно даже — заставит, если блажь им такая в голову взбредёт, что мальчик — это девочка, а девочка — это мальчик. И что с друзьями своего пола можно не только дружить, но и таинства познавать запретные. Что только для мужчины и женщине наедине доступны и подвластны.
Всё она правильно сделает, подскажет и поправит, если программа собьётся. Для воспитания внутри семьи не нужны никакие внешние контролирующие органы, если это Семья, а не брак по расчёту и прозябание от боязни одиночества. А если так, то какая разница, как их Семью со стороны назовут?
И Рая, с орбиты на землю вернувшись, этот краткий миг Понимания достигнув, только на мерно спящего супруга под собой посмотрела. Щёки его были красны, лик доволен. Ну а что без штампа в паспорте, то что ж? Мужем от этого перестанет его называть? Или детям фамилии своей на даст, что ли?
Всё будет. И всё будет правильно!