Страница 32 из 76
— Кем?
— Магией повышающих тарифов, — объяснил сантехник. — В каждом городе есть теплоэлектроцентраль, которая этот город горячей водой обеспечивает. Потому что в каждой квартире два крана. С холодной и горячей водой. И совсем не важно, углём ту ТЭЦ топят, газом или рабы телом прижались и разогревают корпус. Горячая вода всегда будет, так как это основной признак комфорта. Базовая потребность. Как и отопление зимой. Без него — никак. Но фишка же в том, что горячая вода по одним и тем же трубам проходит к домам. Теплотрассой этой называют. Вот когда к дому труба горячей воды подходить начинает тут-то и начинается магия. Пока одна труба спокойно себе продолжает снабжать дом горячей водой через подвал, другая труба с отводом и обратной уже на батареи выходит. Вот как отопительный сезон начинается, так вентиль и открывают. И горячая вода, которую тебе счётчики кубометрами начисляют под краном, вдруг переходит в разряд отопления и начинает рассчитываться в расчёте на квадратные метры твоей жилплощади, а это уже совсем другие критерии оценки. Вот и получается, что вода та же самая, а тепло для тебя уже по другой сумме в расчёт идёт. А ты как лох за то тепло всё равно заплатишь. Отсюда — теплох.
— Почему так?
— Потому что нельзя без батарей дома. Хочешь, к примеру, дома газом обогреваться и отказаться от общего отопления — хрен покажут. Даже через суд не докажешь, что проходящие трубы через твою жилплощадь тобой не используются. Плати, будь добр. Нельзя тебе газовый бойлер ставить на тепло и горячую воду нигде, кроме как в своём доме. Так же радиаторные электрические батареи нельзя в квартире, и бойлеры — нельзя. Сказали отопление водяное, значит водяное. Или водное?
Боря задумался. Загрузилась Наташка.
И снова буркнула:
— И зачем так? С каких пор?
— С тех самых, Наташ, когда потребность в горячей воде в доме и появилась, — объяснил Боря, принявшись одеваться. — Раньше теплоцентрали и любые котельные ставили лишь для того, чтобы в отопительный сезон тебе в батареи по трубам тепло зимой подавать. И отключали на лето, чтобы всё починить и проверить. А «дополнительный комфорт», то есть сама горячая вода в кране — это побочным эффектом было, народный бонус. Сначала за него даже денег не брали. Всё ведь просто было. Есть отопление — есть горячая вода. Не надо из батарей брать, товарищ. Вот тебе кран отдельный заведут, всё для людей, не надо жижи в батареи доливать, кося под смазку труб. В деревнях же как было, где малоэтажные дома стояли с обогревом? Народ брал горячую воду прямо из труб. Наберёшь себе тазик, помоешь, без нагрева, а кочегар потом матерится, что уровень воды понизился. Тогда и стали доливать в воду чёрную жижу, мало поддающуюся классификации, чтобы не использовали для бытовых нужд. Или ты думаешь она сама берётся в батареях от ржавчины? Нет, это не смазка трубная и от накипи такое образоваться не может. Это отработка, солидол, тосол, да что угодно, что под руку попадётся.
Тут Боря залпом выпил целую кружку чая, мощно работая кадыком и снова говорить начал:
— Потом, конечно, платили за горячую воду. Но символически. Бери той горячей воды сколько хочешь, не жалко, раз тебе она и в летний период нужна. Копейку просто добавь в платёжку. Тарифы пятьдесят лет не менялись, — тут Боря снова на батарею посмотрел. — Но потом кто-то первым понял, что без горячей воды в кране люди могут обойтись. Бойлеры и всё такое появляться начали. А вот без отопления зимой — нельзя. Мы с Сибири живём. Один уберёт батарею, весь дом замёрзнет. Коллективная ответственность. Ну а раз так, то будь добр — в кассу управляющей компании занеси по тарифу. А тариф тебе, как «теплоху», какой надо рассчитают. Поэтом ну нахрен эти квартиры, Наташ. Дом надо строить. А там я уже чем угодно обогреваться могу, ярлык этот теплоха ещё на калитке с себя сняв на входе на территорию. Потому что мой дом — мои правила!
Сказав это, Боря подмигнул и ушёл, едва не хлопнув дверью.
«Пошутил или вправду сказал?» — ещё подумала Наташка и поняла, что только что очнулась как от гипноза.
— Хорош сантехник! — вдохнула дама, так и не дождавшись цветов. — Помылся, зубы заговорил, чай выдул и так и ушёл, к ней не притронувшись.
Вроде как наряд не выполнен. И тут бы ей мороженку из холодильника достать и в депрессию впасть на любимом диване в окружении пледа и мягкой подушки. Но спустя пять минут снова стук в дверь, поцелуй, едва отдышавшись, в щёку и тюльпаны в придачу в руки.
А он уже снова куда-то уходит в ночь и неизвестно, когда вернётся.
«Главное, что не к Оксане», — подумает Новокурова, успокоится, но дверь прикроет, только когда шаги ниже седьмого этажа продолжаться.
Глава 14
Другие две
Если постоянно капризничать и ждать от других, что они должны ухаживать, заботиться и нести ответственность за тебя — это инфантилизм. Если хотеть делать всё время всё вместе и смотреть в одну сторону, чтобы быть не разлей вода — это зависимость. Но если требовать постоянного внимания, беспрекословной отдачи и любви к себе, не замечая желания и потребности другого — это уже эгоизм.
«Как хочешь, так и понимай. Такова жизнь», — пробурчал внутренний голос.
— Что людям вообще надо в такой час? — пробурчал Боря, поглядев на дисплей телефона, где куча пропущенных и сообщений и процесс этот не прекращается.
То сообщение, что от Дарьи Сергеевны пришло Глобальный выделил и перечитал неспешно, сидя за рулём. В этот час ночной ему было непросто решить, куда ещё заехать, пока номерной знак с покорёженного бампера совсем не отвалился.
«Есть приоритеты. Их и держись», — отрекомендовал внутренний голос и щёлкнув каблуками как адъютант-поручик, отбыл восвояси.
А глаза уже бежали по строкам…
«Похоже я начинаю немного понимать какие люди меня окружают. И что им от меня нужно. Кому-то важно, чтобы я была удобной и соглашалась. Кому — то, чтобы смотрела в одну и ту же сторону и хотела того же, что им, а кого-то я сама обязана окружить заботой и поддержкой. Потому что — родственники, друзья и всё такое прочее должно иметь приоритеты. Но во всём этом изобилии эгоистов, инфантилов и зависимых — я одинока, Борь. Одна (или почти одна) со своими пожеланиями и меркантильными взглядами, от которых зависит уровень моего либидо и уважения. А как мне со всем этим разобраться, если человек, ради которого я готова на баррикады, вдруг объявляет, что ждёт ребёнка на стороне? Я же за тебя горы сворачивать готова. Даже сейчас. Но где ты? Почему не рядом? Татьяна Юрьевна тоже переживает».
Тут-то Боря и понял, что место для отступления ещё есть. Всё-таки третьего человека примешала. А где третий, там и четвёртый. А это уже — толпа, в ней легко потеряться со всеми претензиями. Но заехать надо. Символические цветы вручить и «спасибо» сказать.
«А то как-то неправильно получается», — добавил внутренний голос и напомнил, что цветов в багажнике только алая роза и один тюльпан остались: «Но хотя бы знаем точно, что кому дарить. Там, где Дашка за любовь и привязанность ратует, Татьяна Юрьевна ищет забав и постоянства в некоем служении. А что там под черепной коробкой, по сути не важно. Лишь бы Дашка не переживала, а подруга за ней присматривает и все довольны».
Пока ехал по пустой трассе, на телефон снова сообщение прилетело. Боря по первым строкам понял, что пишет уже Жопкина, у которой из всех подспудных желаний только желание выйти за него, чтобы поменять фамилию.