Страница 31 из 75
- Мама! – Анель падает в мои объятия и дрожит, словно ее знобит.
- Что случилось, солнышко? Расскажи мне. Пойдем, - веду ее за руку и усаживаю на кровать. Лаура поворачивает голову и смотрит на меня невидящим взглядом и всхлипывает. Я сажусь на колени у изголовья кровати, глажу младшенькую по волосам, целую лоб, щеки, ладошки.
- Жаным, поговорите со мной. Пожалуйста… – хрипло спрашиваю, хотя, кажется, знаю ответ.
- Мы были в «Есентае», в кафешке, - дрожащим голосом начинает Анеля. – Потом вышли на площадку перед центром пофоткаться. А рядом с нами бегал маленький мальчик. Я еще подумала: какой хорошенький, кучерявенький. Его еще мама все время одергивала. А потом мы услышали, как он кричит: «Папа! Папа пришел!» И так громко, что нам самим стало интересно, что там за папа такой. Мы посмотрели в его сторону, а там был наш папа! – слезы текут по ее хорошенькому личику.
- Он присел на корточки и раскинул руки, а мальчик прямо прибежал к нему. И папа его крепко обнял и поцеловал! А когда они встали, то к ним подошла какая-то женщина и поцеловала папу в щеку. А Азиза спросила: «А что ваш папа токалку завел?» И я так хотела убежать оттуда, но Лау крикнула на всю площадь: «Папа».
- И что он? – ледяным голосом спрашиваю я.
- Он повернулся в нашу сторону и увидел меня и Лау. Он сразу же в лице изменился, передал мальчика той женщине. А я схватила Лау за руку и мы убежали. Я слышала, что папа нас зовет, но не могла остановиться. Он бежал за нами, а я увидела на остановке автобус, и мы запрыгнули в него. Я видела в окно, как папа бежал за автобусом, - она снова плачет и закрывает лицо ладонями
- Мама, Лау так плакала, я не знала, что делать. Весь автобус на нас смотрел. Мы даже не знали, куда едем. А потом мне позвонила Азиза. Она предложила подвезти нас домой. Мы вышли на первой же остановке и Азиза с водителем нас забрала.
Я умылась слезами, утопила в них свое сердце и остатки разума. Их боль – это моя боль. Их разочарование – мое разочарование. И я только сейчас поняла, что Рустам предал не только меня, но и их. И я не должна еще больше топить его перед ними. Не должна говорить гадости об отце. Не должна. Но так хочется!
Поднимаюсь на ноги и сажусь рядом с Анель. Крепко обнимаю ее и подставляю свое плечо, чтобы она выплакалась.
- Мама, ты знала, что у папы есть токал? – отстранившись, спрашивает меня.
- Узнала недавно, - ком в горле мешает говорить, - в день его рождения.
- Значит, это правда, нам не показалось, - разочарованно мотает головой Анель. – У папы есть другая семья и другой ребенок. А как же мы, мама? Он больше не любит нас?
- Нет-нет, не думай так, - глажу ее по мокрой щеке. – Он вас очень любит. Вы его дочери, а он ваш папа. Этого никто не отнимет. Просто так получилось, что он встретил другую женщину и у него к ней чувства и…ребенок.
Кусаю губы до крови. Что я несу? Другая женщина, чувства, ребенок – все эти слова ножом по сердцу и контрольный в голову. Почему я, а не он объясняет детям причину своего адюльтера?
Слышу, как тяжело дышит младшая дочь. Ее трясет от слез, а я не знаю, что делать. В этот момент в комнату влетает Рустам. Он запыхался, пока летел на второй этаж. На нем лица нет. И в этот момент я верю, что это была случайная, но роковая встреча.
- Анель, Лаура. Я все объясню, - он переводит взгляд со старшей дочери на младшую и бросается к кровати последней. – Лаура, малыш, то, что вы видели, это…
- Не трогай меня! – истошно кричит младшая дочь и отползает к краю кровати.
Рустам пытается обнять ее, но она начинает пинаться и размахивать руками.
- Нет! Нет! Нет! Уйди! Не трогайте меня! Уходите!
Муж ошарашено смотрит на меня в поисках поддержки и ответов. А у меня их нет! Я никогда не сталкивалась с подростковой истерикой. Это первая. Мои девочки всегда были спокойными, покладистыми. Даже золовки говорили: «Повезло вам с Рустамом. Ваши девочки такие тихие, не то, что наши пацаны». Но сейчас Лауру не узнать. Она кричит дурниной, плачет, брыкается, не давая до себя дотронуться.
-Лаура, доченька. Пожалуйста, послушай меня.
- Нет, я не хочу, - дочка закрывает уши руками и раскачивается вперед и назад. – Иди, иди к своему сыну. Ты же его теперь любишь. Ты не любишь нас и маму. У тебя другая! Нееет, не трогай!
- Отойди, - отталкиваю Рустама и пытаюсь обнять дочку. Получается. Она жмется ко мне и плачет так сильно, что моя душа разрывается в клочья.
В это время муж садится рядом со старшенькой, которая тихо плачет в уголке своей кровати, обхватив ноги руками.
- Анелечка, малышка, ты можешь меня выслушать?
Анель отрицательно мотает головой и опускает ее на колени, отводя взгляд от отца.
- Лучше потом, - говорю мужу, но он меня не слышит. – Рустам, лучше потом поговоришь. Сейчас они тебя не услышат.
Переключаюсь на Лауру, которая уже задыхается от слез и судорожно хватает ртом воздух. Крепко обнимаю мою девочку и раскачиваюсь с ней, будто убаюкиваю, как в далеком детстве. Мои малышки пережили настоящий стресс, а я даже не знаю, как им помочь. Одним сеансом у психолога здесь не обойдить.
Вскоре Лаура успокаивается, дышит размеренно, не всхлипывает. Лежим на кровати втроем: я посередине, а по бокам Анель и Лау. Помню, раньше они так засыпали, когда я читала им сказку на ночь. Но время сказок закончилось, и они слишком рано столкнулись с жестокой реальностью. Мы молчим, дышим в унисон и обнимаемся. Каждая думает о своем.
Рустам, нехотя, но ушел. Он долго смотрел на нас, стоя в дверях детской. Мне кажется, я видела слезы в его глазах. Как там поется в одной песне моей юности: «Плачь и смотри со стороны…» Я не злорадствую, нет. Я просто больше не вывожу. И он, видимо тоже. Я одновременно ненавижу его и жалею, потому что знаю, что значат для него дочери. Он из тех отцов, кто всегда рядом. Несмотря на бизнес, занятость, вечные дела. Мы все делили поровну. Когда они падали, он сам смазывал ранки зеленкой и дул на них. Когда они одновременно болели, мы вместе не спали и ждали, пока не спадет температура. Когда они плакали, то в первую очередь бежали к нему за утешением. Три красивых букета на 8 марта. Да, что я говорю. Каждый день рождения – мой и девочек - начинался с цветов от Рустама. Он учил их кататься на велосипеде и плавать. И когда у меня была депрессия, он был с дочерьми. Еще вчера они были очень близки. А сегодня между ними километры льда.
Когда дети крепко заснули, иду на кухню и завариваю чай. Проклятая бессонница не хочет сдавать позиции. Кладу локти на стол, сжимаю кисти в замок и прижимаюсь к нему лбом. События развиваются с космической скоростью. Не так все должно было быть, не так. Слышу шаги позади, но не поднимаю голову. Много чести.
- Айлин! – зовет муж, но я не отвечаю.
- Айлин! – говорит требовательней. Понимаю, что он уже стоит рядом.
- Что? – поднимаю на него уставшие глаза.
- Я не хотел, чтобы так вышло. Это случайность. Клянусь тебе! Я не знал, что они будут в «Есентае».
Рустам садится напротив меня и кладет руки на стол, сцепив их в замок. .
- Кто? Твои дочери или твоя вторая семья?
- Никто не знал, что я буду там на деловой встрече. Только мой секретарь. Я клянусь, это был просто бизнес-митинг. Мы сидели не в самом Есентае, а в ресторане на площадке. И когда я вышел…
- Рустам! – прерываю его. - В городе два миллиона человек. Но вас угораздило пересечься именно там. Ты не находишь это странным? Смотри, дорогой будущий бывший муж. Если я узнаю, что твоя мадам приложила к этому руку, я за себя не отвечаю. Последнее китайское предупреждение.