Очарованная

Кетан ударил кулаком по дереву позади себя. Кора хрустнула от удара, осыпаясь на землю джунглей.

Ансет замерла, бросив на него пристальный взгляд.

— Я сказал нет, — он зарычал. — Ни единого слова о людях не должно быть произнесено в пределах тысячи сегментов Такарала.

— Королева Зурваши сделала наш город сильным, Кетан, — сказала Ансет, снова повернувшись к нему лицом. — Наши предки из поколения в поколение воевали с Калдараком, завоевывая и теряя территорию. Она раздавила их.

— Мы, — Кетан ударил себя в грудь двумя кулаками, — раздавили их, сестра по выводку. Мы сражались в той войне. Мы были победителями.

— И она была там, чтобы вести нас, проливая свою кровь и кровь наших врагов на нашей стороне!

— Из-за гребаных корней!

Жвалы Ансет клацнули друг о друга и раздвинулись.

— И теперь терновые черепа не осмеливаются нападать. Она поймет, что эти шеловеки могут еще больше укрепить власть Такарала, Кетан. Она… она увидит, что принести в жертву нескольких корней Мендера для исцеления Эллы пойдет на пользу всем вриксам, находящимся под ее властью.

Кетан развел руки в стороны, рассекая воздух.

— Нет, Ансет. Она увидит либо способ укрепить свою власть… либо угрозу ей. И она не терпит угроз.

Ансет согнула передние лапы, опустилась на колени перед Кетаном и склонилась вперед.

— Она такая, как ты сказал, Кетан, но она может быть чем-то большим. Она способна на большее. Но этого никогда не случится, если ты не дашь ей шанса. Королева знает, что сила и процветание Такарала принадлежат только ей. Она увидит пользу от помощи этим шеловекам.

— Она прикажет их уничтожить.

— Я знаю твои обиды, брат по выводку, но все, что королева сделала, она сделала для Такарала. Быть лидером — значит делать трудный выбор. Это… означает принести в жертву немногих, чтобы защитить многих.

Кетан фыркнул и уставился в глаза своей сестры, пытаясь найти в них правду. Ее веру в свои слова.

— Если ты думаешь, что Зурваши когда-либо принимала решение, помня о благе Такарала, Ансет, ты еще более слепа, чем я когда-либо мог предположить.

— Ты судишь о ней слишком сурово.

— А ты недостаточно строго судишь ее!

— Слова мужчины, который не знает своего места, — отрезала она.

Ее голос поразил Кетана с силой атакующего ятина, выбив жар из его груди и на несколько долгих ударов сердца лишив дыхания.

Ансет отшатнулась, ее жвала неуверенно опустились, и она отвела взгляд.

Огонь снова хлынул в Кетана, разгораясь в его сердце и наполняя вены. В нем бушевала ярость. Но на кого он злился? На Ансет? На Зурваши?

На самого себя?

Кетан шел по запутанной паутине, которая привела его к этому моменту, была ли она создана Восьмерыми или он сам сплел ее, и все же он не мог распутать эти нити, чтобы определить, как он достиг этого. Он и его сестра — вместе с третьим из их выводка, братом Ишкалом — были неразлучны в детстве.

Но он потерял своего брата по выводку семь лет назад, и почти столько же времени не испытывал такого чувства гармонии с Ансет. И будь проклята Восьмерка, если они в этом виноваты, но это больно.

— Брат по выводку, я…

— Я знаю, что значит быть лидером, — сказал он, и его хриплый голос прозвучал так, словно испуганный зверь вырывался из его горла. — Я знаю, что значит видеть, как страдают те, кто следует за мной. Видеть, как они умирают. Я знаю, каково это — чувствовать их кровь на своей шкуре, на своих руках, перекрывающую все остальные проклятые запахи. Я был здесь, — он воткнул свое копье в землю и отпустил его, оставив стоять самостоятельно, — с нашими друзьями, с нашим братом по выводку, ведя их против врага, которого она спровоцировала.

Ансет подняла на него взгляд, в ее глазах светились беспокойство и собственная боль.

— Кетан…

— Пойми меня, Ансет, — его жвалы задрожали; дрожь прошла вдоль позвоночника и перешла в задн.. часть его тела, и он зажмурился от этого. — Я держал Ишкала, когда его кровь растекалась по земле, я чувствовал, как его хватка на мне слабеет с каждым ударом его сердец. И я умолял.

Кетан открыл глаза, его голос дрогнул и превратился в хрип.

— Я умолял Восьмерых сохранить его. Защитник, Охотник, Праматерь, Певец Корней. Копатель, Огненосец, Ткач, даже Формирователь. Я умолял их всех. И мы оба знаем, к чему это привело. Я не собираюсь проходить через это снова, сестра по выводку. Особенно со своей парой.

Поза Ансет поникла, и она посмотрела вниз, как будто искала что-то на земле перед собой. Кетан почувствовал… усталость. Его гнев уже угасал, даже если и не исчез, и он просто устал.

Он коснулся ноги Ансет.

— Элла умирает, Ансет. Я доверяю знаниям Диего в этом. Мы не можем этого изменить.

Издав низкую рокочущую трель, Ансет повернула голову в сторону ямы.

Кетан придвинулся к ней ближе. Он оперся другой передней ногой о ногу Ансет и потянулся, чтобы обхватить ее лицо руками, направляя его к себе.

— Все, что мы можем, это сделать так, чтобы ее смерть сопровождалась максимальным комфортом и радостью, которые мы можем обеспечить, — он притянул ее голову к себе, соединяя их головные гребни. — Это больше, чем многие из нас когда-либо получат.

Какое-то время они замерли так. Запах Ансет был знакомым, как всегда, даже с привкусом Корахлы, и Кетан черпал в нем утешение.

Хотел бы он, чтобы у него было еще восемь дней — еще несколько лет — поговорить со своей сестрой, справиться с болью потери, которую, как он знал, они оба несли. Найти истинное взаимопонимание друг с другом и полностью восстановить их связь.

Когда брат и сестра отодвинулись друг от друга, Кетан не был уверен, что он чувствовал. Тяжесть в его душе, да; затаенная печаль в его сердцах; страх перед тем, что должно было произойти. Но он не оставлял своей надежды. И его чувства к Айви, то, какими сильными они были, только укрепили его решимость идти вперед.

Он оглядел окружающие джунгли, молча ругая себя за то, что стал небрежно относиться к своим обязанностям наблюдателя, прежде чем, наконец, взглянуть на остальных, которые все еще тренировались.

— Сейчас их восемь, — тихо сказала Ансет, — но… скоро их станет семь. Это дурной знак.

— Я не позволю предзнаменованиям остановить нас, Ансет. И я не позволю Зурваши…

В этой мысли было что-то еще, но она растворилась в неподвижном, удушливом воздухе прежде, чем Кетан успел ее уловить. Людей было восемь человек — конечно, он отметил важность этого, когда впервые осознал их количество. Этим утром на корабле остались двое.

Но сейчас здесь было только пятеро. Уилл, Диего, Кэлли, Лейси и Ахмья.

— Будь прокляты мои глаза, — прорычал он, шагая вперед.

Остальные прервали свои упражнения, когда заметили приближение Кетана, и их внимание переключилось на него.

— Коул, — Кетан задал свой вопрос по-английски и повторил его на своем родном языке. — Где он?

Люди обменялись вопросительными взглядами друг с другом. Другие мужчины-вриксы склонили головы набок. Жвалы Рекоша дернулись, и Уркот рассеянно почесал шрам на боку.

— Он был не с Ансет? — спросил Рекош.

Ансет остановилась рядом с Кетаном.

— Нет. Я наблюдала за джунглями.

— Как я мог потерять след одного из них? — спросил Телок, щелкая клыками на жвалах. — Как я мог не заметить, что одного не хватает?

— Потому что там уже остались двое, — ответил Уркот.

— Я думал, он с нами, — сказал Диего. — Я помню, что видел его, когда мы ждали, чтобы подняться.

Келли кивнула.

— Я тоже.

— Но мы все поднялись на вершину за один раз, — сказал Ахмья. — Пять людей, пять вриксов.