Страница 56 из 101
Мы еще не решили, как поступить: ждать остальных сохирдовцев, идти их искать или ввязаться в бой с драуграми вместе со сторборгскими воинами, когда услыхали долгий вой огромной трубы. Ульвид сказал, что последний раз слышал этот звук четыре года назад, во время восстания бриттов. В ту трубу дули, лишь когда приближается угроза для города, и каждый рунный, неважно, будь у него одна руна или все пятнадцать, должен прийти на площадь. Так что и мы пошли. Впрочем, Альрик уже предупредил с утра, что будет общий сбор.
Шепотки и разговоры вдруг стихли. Поди, конунг вышел из дому. Мне же из-за шлемов ничего не видать. Тулле сощурил единственный глаз и повернул голову набок, словно вглядывался в Харальда Бездной, что пряталась у него за повязкой.
— Норды! Новая напасть пришла на наши земли. Никак проклятые бритты не угомонятся. Только-только упокоили живых, как восстали мертвые! Вы знаете, что на том берегу Ум столпилась орда драугров, темных созданий из полузабытых песен. На восточном болоте творится неладное. Да и по всему Бриттланду, что давно впору звать Нордландом, зашевелилась тьма.
Люди вокруг загалдели, раскричались. Я слышал возгласы о семьях, оставшихся вне города, о деревнях и хуторах, раскиданных поодаль, о пропавших.
— Мы все думаем о наших родных, что живут не в Сторборге. Но сейчас не следует поддаваться страху или злости. Вчера отчаянные храбрецы попытались перебраться через Ум. Их было почти полсотни! И где они? Половина полегла под ударами мертвецов!
Все смолкли. Я невольно оглянулся на Гиса. Парень сжал зубы, но не разревелся.
Харальд же взревел:
— И поделом! Когда нападает враг, не время показывать неразумную удаль! Не стоит терять головы! Драугры сами по себе слабы и глупы, зато их много. Целая орда! И мы выступим против орды все разом! Разом сметем мертвых бриттов с наших земель так же, как смели живых!
Я скривился. Слабы? Глупы? Разве что драугры-карлы. После пятой руны у них сохранялись дары. А что, если придут хельты? Чем удивят они?
— И пусть эта битва не принесет серебра или оружия, зато каждый сможет подняться на несколько рун. Каждый станет сильнее! И каждому, кто получит десятую руну сегодня, я дарую сердце твари!
— Да!
— Даешь силу!
— Хвала Харальду!
— Я стану хельтом!
— Во славу Фомрира!
Я аж подпрыгнул, чтобы взглянуть на лицо конунга. Что скажет на упоминание бога, которого он отверг?
Он не сказал ничего.
— Хёвдинги, подойдите к Сандару! Он скажет, что делать вашим хирдам.
Я снова подпрыгнул. Сандаром оказался заросший бородой по брови хельт в толстенном железе от шеи и до пят, а шлем, видать, не налезал на его косматую голову. Ха, не особо-то и сильные у Харальда приближенные, вон, мой хёвдинг нынче тоже хельт.
— Воины вне хирда! Восьмая руна и выше — к Ивару!
Ивар тоже был хельтом, только не в пример Сандару тощим и невысоким, едва ли выше меня.
— Все рунные от третьей руны и до восьмой — вы будете с кораблей обстреливать драугров. Ваша задача — не дать драуграм перебраться через реку.
Альрик тут же исчез в толпе, пошел к Сандару.
Люди зашевелились, забренчали железом, забурлили. Кто, как и наш хёвдинг, пробирался к названным воинам, кто, наоборот, хотел уйти с площади. Прежде времени завыла бабенка. Хотя, может, то была чья-то из погибших вчера. Может, даже жена Кетильмунда. Мальчишки меньше третьей руны и порой старше меня возмущенно вопили, требовали, чтобы их тоже взяли на корабль. Глупцы! Если поплывут, только стрелы зря потратят.
Гисмунд переполошился, закрутил головой.
— Хочешь с нами пойти? — предложил я.
— А возьмете? — обрадовался он. — Не хочу сидеть на корабле! Лучше в бой.
— Альрик вернется, спросишь. Ты уже не перворунный, пригодишься.
Утром хёвдинг рассказал план конунга, так что мы знали, что нас ждет. Несколько крепких хирдов будут прикрывать Сторборг с севера и востока. На западе оборону держит рунный дом, одновременно усиливая молодых воинов. Мелочь пошлют на кораблях держать реку. А основные удары нанесет дружина конунга, укрепленная хирдами. Мы сядем на корабли, поплывем, кто ниже по реке, кто выше, до мест, где драугров поменьше, высадимся и пойдем навстречу друг другу.
Беглецы вроде Гиса и торговцы, шедшие по Ум, сообщили, что основное скопление драугров как раз напротив Сторборга, словно их тянет сюда что-то. Мертвецы встречались и дальше, но медленно стягивались к городу, ненадолго задерживаясь возле деревень.
— Стейн! — воскликнул Энок.
Через рассеивающуюся толпу к нам пробирались Стейн и Аднтрудюр. Шурин едва заметно улыбался, значит, ночью развлекся с какой-то женщиной. Вот же счастливчик!
Шум на площади не утихал. Хёвдинги призывали свои хирды, пятирунный мужчина с секирой орал, что не пойдет стрелять из лука с детишками и что единственное достойное оружие — то, что проламывает голову драуграм. Женщина пронзительно звала какого-то Вифиля, легко перекрывая общий гомон.
— … пересидеть, а тут труба! Так моя бабенка вытолкала нас из дому, — еле слышно доносился голос Стейна. — Мол, если узнают, что рунный муж не пришел на сбор, все соседи отвернутся, хоть из города беги. А мы ж изгои!
— Не изгои уже, — прогудел Вепрь, — божий суд был. Альрик победил.
— Вот же дура! — сплюнул Стейн. — Все сплетни выболтала, а главное позабыла сказать.
Медленно, очень медленно рассасывалась толпа. Расходились женщины, хёвдинги уводили своих людей к пристани, юнцы заполошно носились, подтаскивая запыленные щиты или тронутые ржой отцовы кольчуги. Я потихоньку закипал от злости.
И это норды? Те же самые норды, что и на северных островах? Нет, этот Безднов остров нельзя называть Нордландом, чтобы не позорить нас.
Может, мягкая сопливая зима так разнюнила людей? Может, только крепкие морозы и сугробы, накрывавшие дома с крышей, способны выковать настоящих воинов?
Если бы рабы попытались поднять оружие у нас, то вмиг бы умерли. Теперь я не удивлялся, что бритты взбунтовались и едва не победили. Здесь же, кроме хирдманов, и нет хороших воинов! Понабивали себе руны в рунных домах, где тварей им приносили на ручках и следили, чтоб детишки не поранились! Вот и нет у них той готовности к бою, как на севере. Труба прогудела, а они пришли на площадь в тулупах да шубах. Некоторые даже оружия с собой не прихватили, будто поторговать собрались.
Ульверы пришли в железе, в полном сборе, даже съестные припасы захватили, чтоб сразу выдвигаться. Осталось лишь понять, куда именно. Что скажет Альрик? Уходим или остаемся? Будем защищать этих мякишей или пойдем искать своих?
— Эй ты, недомерок!
Я не дернулся. Мало ли кому кричат.
— Тебе говорю, уродец чернявый!
Давно я волосы не белил. Да и остальные ульверы тоже. После смерти Снежного Хвита подзабыли мы о нашем обычае, и плащи из волчьих шкур мало у кого сохранились, сгорели вместе с «Волчарой», только название хирда и осталось.
Удар в щит, повешенный за спиной.
— Оглох, что ли?
Я развернулся. Передо мной стоял хельт в добром железе, на поясе — меч, за спиной — щит, явно из дружины конунга. И рожу его я где-то видел.
— И правда, ты, убл… — сдержавшись, он проглотил последнее слово. — Жив, значит. В Сторборг вернулся, будто и не было ничего.
Задумчиво почесав шею, я предположил:
— Хрокрссон?
Хоть и не похоже. Хельт по возрасту мне в отцы годился, никак не успел бы Хрокр такого молодца народить.