Страница 50 из 101
— Давай, Бир! Убей его! — кричали сторборгцы.
И среди гула прорезался голос дяди:
— Поспеши!
Альрик перестал бить вовсе. Сосредоточился на уклонении. Уворот. Прыжок. Кувырок. Дыхание Бира потяжелело. Меч летал не так быстро, как прежде. Подожди еще немного, и возьмешь Хрокрссона голыми руками. Вот только Фомриру такое придется не по душе.
— Бьешь слабее драугра! — крикнул Беззащитный, отскочив подальше. — Бегаешь медленнее улитки! Дерешься хуже бритта!
Бир взревел и с разбегу бросился на противника. Альрик легко уклонился, выставив меч перед собой, и Хрокрссон насадил себя на острие. Этого недостаточно, чтобы убить десятирунного. Беззащитный крутанул меч, углубляя рану, затем выдернул лезвие, рукой задрал кольчужную бармицу и резанул по горлу.
Хрокрссон упал на колени, захлебываясь кровью. Воины вокруг замолкли. Дядя бросился к племяннику как раз вовремя, чтобы принять его последний вдох.
И Альрик почувствовал, как ядовитая благодать вливается в его тело. Одиннадцатая руна. Порог к измененному пройден.
— Я победил! Значит, за нами нет вины! И поклеп, который на нас навели, ложный.
Харальд сидел угрюмый. Молчал.
— Фомрир ясно указал, кому благоволит.
Альрик говорил, а сам прислушивался к себе: не колыхнет ли ярость, не плеснётся бездна, не затуманится разум.
— Как победитель, я забираю меч и доспехи Хрокрссона.
— Нет! — взревел дядя.
— Или у вас другой обычай?
Конунг молчал. Один из воинов, седой хускарл, ответил:
— Пусть берет! Всё по чести.
— Я оставлю себе меч, а радужный доспех и шлем готов обменять на нечестно взятый топор.
Человек с крысиной мордой стоял сбоку от конунга, и каев топор висел на его поясе.
— Не требую серебра, которое взято как вира за дом, что сожжен не нами. И обмен тоже не в мою пользу. Все знают, что кольчуга дороже топора, тем более такая, с радужными кольцами. Так согласен ты на обмен?
Крыс облизнул губы, глянул на дядю Хрокрссона, на мертвого Бира и кивнул. Беззащитный понимал, что кольчугу ему не простят, так что проще сразу от нее избавиться, и если не в прибыток, так хоть не в полный убыток. Крыс по положению выше дяди Хрокрссона, а еще жаден непомерно, так что громче всех будет кричать про обычай, чтобы не отдавать столь хороший доспех.
Альрик взял меч убитого, принял топор от Крыса и кивнул на труп:
— Остальное твое.
— Неужто уже уходишь? — подал голос и конунг.
— Я шагнул за грань дозволенного. Теперь нужно отыскать сердце твари. Но если желаешь увидеть измененного в своем городе, могу и задержаться.
— Иди!
— Последнее слово, конунг! Как показал божий поединок, мой хирд невиновен ни в каких преступлениях. Отзови изгнание! В борьбе с драуграми пригодится каждый меч!
Харальд ответил не сразу.
— Отзываю. Отныне ульверы больше не изгои, и за убийство любого из них будет назначена вира или наказание.
Прозвучало странно. Словно конунг говорил не о вире, а о награде, и не о наказании, а о поощрении. Но разбираться было некогда. Альрик почти чуял, как ядовитая сила бродит в теле и отравляет бездной. Так что он передал топор Тулле и, растолкав толпу, быстро пошел к выходу из города.
Отыскал ли хирд подходящую тварь? Успеет ли Альрик убить ее и поглотить сердце?