Страница 82 из 93
Вдова Теодрика, чье имя было Мьёлль, не была стара годами, ее лицо еще не покрылось морщинами, грудь была крепка и высока. Заприметил ее нордский хускарл по имени Ольв, прельстился ее красотой и взял в наложницы, одевал в шелка и меха, сажал с собой за стол, дарил украшения среброкованные, вот только в жены взять ее не мог, потому как на северных островах была у него жена законная, семьей и людьми признанная. Пока много было битв многокровных с непокоренными бриттами, Ольв оставался в Бриттланде, а наложница его с сыном жили в богатом доме в Сторборге. И хотя в Мьёлль плевали другие бритты, которых сделали рабами и рабынями, хотя в ее сына швыряли камнями и грязью, ибо Ольв относился к ним не как к трэлям бесправным, Мьёлль хотела прожить всю жизнь в Бриттланде. Но вскоре сражений стало меньше, и Ольв заскучал. Он не желал земли или богатств, он любил битвы и хотел стать сильномогучим хельтом. В Бриттланде его сила росла с каждым днем: Ольв сошел с корабля трехрунным карлом, а стал девятирунным хускарлом. Решил он вернуться на Северные острова, а наложницу с мальчишкой передарить другу, но узнав, что Мьёлль носит его ребенка, передумал и взял их с собой.
Я немного заскучал. Одно дело — слушать про битвы, конунга бриттов и победы нордов, другое — про бриттку-наложницу, пусть даже и вдову конунга, но, видать, для Ульвида это было важно. Так что я поерзал на месте, выпил еще медовухи и продолжил внимать.
Ульвид усмехнулся.
— Я не буду подробно пересказывать, как жила Мьёлль с сыном на Северных островах. О том песен никто не складывал. Скажу лишь, что законная жена Ольва не обрадовалась красивой наложнице-бриттке, которая не понимала ни слова. Мьёлль не была рабыней, и убить ее было нельзя, но не была и свободной женщиной в полной мере, ведь за ней не было ни рода, ни семьи. Ольв часто покидал дом, и порой по полгода-год управляла хозяйством только его жена, потому она могла терзать Мьёлль и ее сына как хотела. Жена Ольва морила наложницу голодом, заставляла выполнять грязную и тяжелую работу, выгоняла ее в жару в поле, в холод — в лес, чтобы кожа Мьёлль сморщилась, а мягкие руки огрубели и заскорузли, и чтобы муж охладел к этой иноземной женщине. Мьёлль же быстро научилась говорить на чуждом языке. Она выполняла все требования, хотя прежде не трудилась по хозяйству, а сама отдавала указания слугам и рабам. А еще Мьёлль воспитывала Теодбальда и сына Ольва, учила их языку бриттов, пела песни и рассказывала истории бриттов, говорила о богах бриттов. А когда сыновья подросли, то поведала им правду о том, чьим сыном был Теодбальд. Ольв позволил обоим детям Мьёлль получить благодать, а своего сына признал и растил наравне с сыновьями от законной жены. И когда Ульврун, сын Ольва и Мьёлль, стал перворунным, он больше не позволял жене Ольва издеваться над матерью.
Мех опустел. Я надеялся, что история про бриттку и ее сыновей закончилась, но потом сообразил, что Ульвид не просто так говорит об этом. Он же собирался поведать, кто он. Может, он сын Теодрика? Неужто захват Бриттланда случился так недавно? Нет, не может быть.
— Теодбальд получил прозвище Безотцовщина, так как никто не знал, кем был его отец. И хотя он получил благодать богов, как свободный человек, в его кишках поселился страх. Мьёлль считала, что в этом виновата жена Ольва, мол, это она навела колдовство на Теодбальда и сделала его трусом. Я же думаю, что Теодбальд привез свой страх из Бриттланда. Он с самого рождения слышал о войнах, смертях, разоренных землях, его старшие братья, которых он считал самыми сильными и отважными, погибли один за другим. Его отец, сам конунг, сбежал, как трус, на болота, потом долго мучился от болей и скончался. Теодбальд везде был чужим. В Бриттланде, когда он жил под рукой Ольва, с мальчиком не дружили ни бритты, ни норды, то же самое было и на Северных островах. А еще быть Безотцовщиной, человеком без отца, деда, рода и племени, значит, быть без корней. Дерево без корней повалится от самого слабого ветра, какой бы пышной не была его крона. И хвастливые песни Мьёлль о былых подвигах бриттов вселяли в него не желание славы и гордость, а страх, так как он думал, что раз норды сумели победить таких великих воинов, то ему не стоит и пытаться. Потому Теодбальд вырос и стал мужчиной, но мужчиной трусливым и покорным. Он боялся оскорбить кого-либо, послушно выполнял любые указания, даже от женщин и младших. Он боялся вступиться за мать, и над ней издевались до взросления второго сына.
Я от души презирал Теодбальда. Надо же! Он был рожден сыном конунга! В его теле текла кровь отважного воина! А он вел себя как распоследний трэль. Я готов был простить ему личную трусость, но он даже не мог защитить мать! Он не мужчина. И женщиной его назвать трудно, ведь я видел немало храбрых женщин. Трусливая зайчиха, и та может ударить ястреба, защищая зайчат.
Все знают, что страх или храбрость зависят от крови: если твой отец трус, то ты родишься трусом, потому норды спрашивают не только личное имя, но и имена предков. Предки скажут о человеке больше, чем он сам. Моего отца прозвали Кровохлебом, и каждый в Северных землях знал, что Кай Эрлингссон не может быть трусом.
Но как тогда у бриттского конунга мог родиться такой сын? Раз его старшие сыновья были от других жен, может, виновата Мьёлль? Нет, Ульвид каждый раз произносил ее имя с гордостью. Он явно восхищался этой женщиной, может, даже знал ее когда-то. Если кровь Мьёлль была густой и крепкой, значит, виновато колдовство. Кто-то испортил кровь Теодбальда. Наверное, Мьёлль узнала, что всему виной жена Ольва, но не посмела ее убить, иначе мог пострадать и второй сын Мьёлль.
— Может, из-за нрава, может, из-за безземельности и безродности, но Теодбальд долго оставался холостым. Когда вырос его младший брат Ульврун и захотел жениться, то решил найти пару и Теодбальду. Дочери нордов не желали выходить замуж за Безотцовщину, хотя лицом он был хорош, а волосом светел. Женить брата на рабыне не желал сам Ульврун, потому он отыскал нордку-сиротку, у которой ближайшие родственники давно перебрались в Бриттланд. Сам же Ульврун взял в жены Сальгерд, дочь Гаутульва. Он часто шутил, что выбрал Сальгерд, так как в имени ее отца тоже сидит волк. Ольв построил для Ульвруна дом и дал часть земель, но не навсегда, а лишь в пользование, так как весь одаль по обычаю принадлежал старшему сыну от законной жены. Ульврун и тут не бросил старшего брата. Он забрал мать, Теодбальда с женой и поселил в своем доме.
Я вдруг вспомнил о своем младшем брате, которого я ни разу не видел. Фольмунд родился прошлой зимой и скоро увидит вторую зиму. Я хотел бы увидеть, как он получает первую руну, чтобы заглянуть в его глаза. Что я увижу: страх, восторг, брезгливость, ужас? Каков будет второй сын моего отца? Если он будет достоин, то я передам ему право владения отцовским херадом, ведь к тому времени у меня будет много богатств, земель и кораблей!
— В первый же год после женитьбы у братьев родились сыновья, но жена Теодбальда померла вскоре после родов, и обоих мальчиков вскормила Сальгерд, жена Ульвруна. А когда они подросли, то их воспитанием занялась Мьёлль. Она все еще была красива и могла выйти замуж, так как Ольв больше не держал ее возле себя, но Мьёлль не хотела оставлять сыновей и внуков, пусть даже и не она хранила ключи. Мьёлль говорила с внуками на бриттском языке, пела им песни, рассказывала о Домну и Дану, и мальчики думали, что Бриттланд — самая лучшая земля на всем свете, а бритты — сильнейшие из людей. Они не замечали, что на Северных островах почти все рабы — бритты. Их завозили сотнями и тысячами уже десятки лет и перепродавали за малую плату, едва дороже коровы.