Страница 50 из 93
Постояв еще немного, я вернулся на берег. Там парни рубили деревья на костровище, чтобы сжечь тело Халле. Альрик отошел в сторону и сидел, глядя на море. Я решил его не трогать.
Вообще Халле повезло. Он не утоп в болоте, почти получил две руны, дожил до нашего прихода и даже выпил напоследок со своими собратьями. Такая смерть гораздо лучше, чем быть сожранным болотом и тварями. Он умер в бою. Даже я, если бы мог выбирать, согласился бы на такое. Быстро и на виду. Так и должен умирать настоящий воин!
Мне жаль потерять друга и брата, но я не печалился из-за него. Халле вошел в дружину Фомрира! Что может быть лучше?
Когда Альрик успокоится, он поймет.
Потом мы сожгли тело Халле и захоронили его кости с прахом на том же берегу, обложив могилу камнями, съели в его честь последний дар — выловленных рыб и вернулись на Волчару.
Это был все тот же день, но казалось, будто нас не было на корабле целый месяц. Слишком много событий для одного дня.
Альрик не проронил ни слова и ни разу не посмотрел в мою сторону. То ли все еще винил за смерть племянника, то ли стыдился, что сорвался и избил меня. Хвала Фомриру, ничего не поломал, но синяков понаставил.
Хёвдинг не сказал, куда плыть, но оставаться в той бухте никто не хотел, так что мы сели на весла и не спеша двинулись обратно.
Я негромко спросил у Плосконосого, не передумал ли тот быть хирдманом.
— Это веселее, чем торчать в рунном доме и ждать, когда отец привезет денег на новую тварь, — ответил он. — Один день в хирде — как год в рунном доме. Много чего происходит: и хорошего, и плохого.
— А я понял, как нужно быть сильным, — сказал Херлиф. — Я попросил одноглазого поучить меня.
— Одноглазого? — нахмурился я. — Тулле?
— А разве его прозвище не одноглазый?
— Нет, — рыкнул я. Мне такое прозвище пришлось не по душе.
— А я хочу посостязаться с Эноком, — отозвался Ледмар.
— А со мной никто не хочет подраться?
— У тебя топор. Тут мало кто ходит в бой с топором. Мечи у всех.
— Да я тебя одним топором без щита уделаю!
Альрик вдруг бросил весло, мы тут же приподняли свои весла над водой. Хёвдинг встал и сказал:
— Верно! Мы слишком слабы. Три-четыре руны — никуда не годится. Все ульверы должны быть не ниже шестой руны. Все должны стать хускарлами.
Если бы это было так легко, то в этом мире не было бы карлов.
— Больше никакой продажи тварей. Только убивать.
Разумно. Но только если у нас есть серебро. Скоро зима, встанет лед, и нам нужно будет где-то переждать холода.
— Потому мы сейчас идем в болота. Хускарлы будут помогать. Хускарлы ранят тварей и подводят под удары карлам, карлы добивают. Управимся за несколько дней.
Все молчали. В целом, звучало здраво, и я бы первым согласился, если бы это говорил наш обычный Альрик. Альрик хитрожопый. Альрик-торговец. Альрик, который все продумывает наперед. А не тот Альрик, который недавно нажрался грибов и потерял племянника.
— Не стоит сейчас идти на болото, — не выдержал я. — После прошлой бойни прошло всего ничего. Болотный ярл, наверное, уже согнал всю живность на южный край. Да еще и дурман. Мы не выстоим.
— Для того есть ты! — прорычал хёвдинг. — Будешь следить, чтоб никто не сбежал.
— Трое хускарлов ни разу в настоящем бою не были, — не сдавался я. — Как бы их самих спасать не пришлось.
— Значит, то будет их первый бой. Они старше тебя. Справятся.
— Может, поищем другое место? Пойдем в Сторборг, узнаем, где еще есть твари?
А там глядишь, одумается Беззащитный, придет в чувство.
— А что, у нас новый хёвдинг объявился? Я не отдавал тебе хирд, в бою не проигрывал. Так с чего ты говоришь, что делать?
— Ты хёвдинг, тебе решать. Но и мы не трэли, у нас есть право голоса.
— Клянусь Фомриром, я долго терпел твои выходки, — прошипел Альрик. — Наверное, слишком долго. Или ты следуешь моим приказам, или прямо здесь сходишь с моего корабля.
— Я пойду на болота, — сказал я, с трудом сдерживая ругательства.
И мы снова пошли к устью реки Ум, переночевали на ее берегу и двинулись дальше, к знакомому притоку, который Арне изучил, как свои пять пальцев.
Я надеялся, за ночь Альрик остынет, но он даже не спал толком, все ходил по берегу и что-то еле слышно шептал. Неужто это все из-за смерти Халле? Это не первый и не последний погибший хирдман, пусть даже и связанный кровным родством. Когда Альрик начал вести себя безрассудно? Ведь даже не тогда, когда Халле пропал на болотах. Он разрешил нам с Тулле уйти с поисков, сам целый день прочесывал мхи, но вел себя вполне обычно. Потом мы пошли к рунному дому, и там он разрешил спор в своей обычной манере. А вот в Сторборге он начал чудить. Что он заставил ходить вместе с ним, — это было наказание. Кажется, первые странности проявились сразу после разговора со жрецом. Хотя тут тоже понятно: кому понравится узнать, что посмертие его родича столь ужасно?
Теперь у меня был разговор сразу к двум жрецам, и обоим мне хотелось набить морду: и солнечному, и мамирову.
Арне мягко подвел Волчару к илистому берегу и, как обычно, остался на судне.
— В другой раз тоже пойдешь, — пообещал ему Альрик.
Но Кормчего не особо волновало количество рун в его теле, так что он махнул рукой и принялся перепроверять борта Волчары: не подгнили ли, не треснули.
Уже привычный поход по болоту, только теперь я легко держал гнус подальше от себя, даже малой толики выпущенной рунной силы хватало, чтобы отпугнуть его.
Третий раз на болоте. Третий. И на сердце у меня было неспокойно. С каждым разом тут становилось все хуже и тяжелее. Справимся ли? Не отравит ли ульверов болотный ярл? Не взбесится ли снова Тулле? Придет ли снова та огромная тварь с силой хельта? А может, придет что похуже. Это болото огромно, по нему можно днями бродить и не найти конца. Кто знает, что тут еще водится? Может, и сам болотный ярл выйдет, разозлившись на частые вторжения людей? Почему местные здесь не охотятся, если так легко можно выловить мшин? Надо было у Фарлея спросить, какие слухи ходят в Сторборге об этом месте. Уверен, что такие были.
— Энок, Ледмар, набейте птиц, — приказал Альрик. — Вепрь, Аднтрудюр, рубите по дороге деревья. Нам понадобится огонь.
Я чуть ли не подпрыгнул от радости. Голос хёвдинга звучал так же, как и прежде: уверенно и спокойно. Значит, он все же знает, что делает? И натянутый канат внутри меня немного ослаб. Я встряхнулся, слегка толкнул Тулле в плечо:
— Ну что, догонишь меня или так и будешь топтаться в карлах?
— Хотел дать тебе порадоваться чуток, но если просишь… — улыбнулся друг.
— Если вдруг в бешенство сорвешься, свистни. Я тебя мигом уложу.
— Ага, свистну и мечом помашу.
Снова треклятое место с вырубленными соснами и едва заметными подпалинами. Быстро же тут затягиваются раны.
Из тощих стволов сложили несколько костровищ, уложили внутрь сухую траву — только искру высечь. Подстреленным птицам вспороли животы и положили неподалеку от трясины, там, где мы выманивали мшин. Теперь только ждать.
Я видел движение в воде, видел, как понемногу сплывались твари, но не спешили выходить на берег. Они тоже ждали. Ждали темноты.
Альрик сказал, чтоб первыми стояли мы с ним, дальше трехрунные ульверы, по краям — новенькие. На хускарлов дурман болотного ярла не действовал, так что они должны были приглядывать за карлами, чтобы те никуда не сбежали. Указания хёвдинга звучали разумно, и это успокаивало.