Ветер

Вошли в бухту и тотчас от причала в их сторону замахал вёслами вельбот с флагом РАК на корме. Время было вечернее уже и над всеми почти домами в городе вился дымок, топили печи. Несмотря на середину августа, ну, лето всё же, было прохладно. А ещё мелкий дождь волнами накатывал, залезая в любую щелочку под одежду, и заставляя дрожать на холодном ветру.

На всех трёх кораблях были подняты флаги Джунгарского ханства. Красные полотнища трепетали на ветру, скрывая серп и молот со звездой, и как потом объяснили на приёме у капитана второго ранга Розенберга — правителя Русской Америки, приняли их за турок. Переполошились.

— Мы сейчас воюем вовсю с «ситхинскими колошами» или просто с ситкинцами, или ещё их тлинкитами называют. Они затеяли свару с нами в прошлом году. До настоящего штурма крепости с их стороны дошло. А тут вы ещё. Флаг красный, ну, думаем, конец времён настал — турки пожаловали, не иначе война с ними опять началась. Не слыхал никогда о такой морской державе, как ханство Джунгарское. Где это? И корабли у вас явно английской постройки. У англичан купили?

Капитан фон Кох прислушался к речи правителя здешних земель, акцент странный. Да и внешностью на немца мало Николай Яковлевич Розенберг походил. Вьющиеся чёрные волосы, глаза чуть навыкате карие. Больше на выкреста еврея похож. Тем не менее, оказалось, что Николай Яковлевич на пять лет раньше Коха поступил в Морской кадетский корпус, в 1823 году стал гардемарином, в 1826 был произведён в мичманы. Ну, а дальше с небольшими перерывами в основном здесь и служил. Исследованиями островов и Охотского моря занимаясь.

— А что за война тут у вас с индейцами? — оставляя полную чашку красной икры от себя, полюбопытствовал Дондук.

— Индейцами? А с ситкинцами. Не понимают они по-человечески. Звери дикие. Права пословица, что как волка не корми, а он всё в лес смотрит. А эти волки ещё и цапнуть решили нас за руку. В прошлом году серьезная война с ними летом приключилась.

— Война⁈ — вскинулся калмык.

— Да, только я сменил предшественника своего капитана первого ранга Михаила Дмитриевича Тебенькова, как прямо озверели колоши. Думаю, причиной послужило, то, что из-за свёртывания торговли с ними табака и пороха у них стало не хватать. Зверя-то повыбили в окрестностях, а чем с ними ещё торговать, они тогда цены несусветно задирать начали. Нападения на отдельные небольшие поселения стали устраивать. Тогда я объявил индейцам, как вы их называете, что в случае продолжения беспорядков я отдам распоряжение вообще закрыть «колошенский рынок» и прервем мы с ними всякую торговлю. Тут они на нас и напали.

— Напали, это как? Стрелять начали? — не поверил капитан второго ранга фон Штольц.

— Часть ситкинцев, вооружившись ружьями, засела в кустах у крепостной стены, а другая, человек пятьдесят, приставив заранее заготовленные лестницы к деревянной башне с пушками, которая так и называется «Колошенской батареей», и едва не захватила укрепление. По счастью для нас, часовые были на месте и заметив их, вовремя подняли тревогу. Подоспевший на помощь вооруженный отряд сбросил вниз уже влезших на батарею колошей, а остальных остановил.

Другой вооруженный отряд пришлось мне возглавить против ситкинцев, засевших у крепостных строений и домов. Я сам бросился также на батарею и с большим трудом переговорился, успев возвратить колошей по домам, и они перестали кричать и грозить нам. На бой вызывали дикари нас.

— Переговорился? — не понял Дондук.

— В переговоры вступил, — пояснил Розенберг.

— Это в прошлом годе было, а сейчас что? — Дондук положил себе тарелку китайского фарфора кусок красного мяса.

— А что делать было, их тысячи и тысячи, да британцы чуть не военные действия против нас открыли. Я решил усилить оборону Ново-Архангельска с помощью хорошо вооруженного парохода «Николай I». Он у нас раньше регулярно посылался в проливы архипелага Александра для обмена с индейцами. А сейчас находится почти постоянно в порту, прикрывая его от возможной атаки колошей на лодках или британцев со стороны моря. Из-за этого еще больше сократилась торговля с индейцами, а это привело к новым столкновениям. Стали чаще нападать на русских рыбаков, грабить зимовья, а теперь начали организовывать подкопы под крепостную стену. При этом индейцы опять планируют захватить Ново-Архангельск, о чём сообщают нам дружественные аборигены.

Правитель Русской Америки чуть захмелел, продегустировав кальвадос, подаренный ему фон Кохом и ковыряясь в рыбе вилкой угрюмо продолжил:

— А ещё недавно произошёл междоусобный конфликт, ситкинцы напали на других индейцев, те стикинцами в отличие от этих называются, учинили настоящую бойню под стенами нашими. Это и без того слабую торговлишку совсем порушило. В разы уменьшилось число индейцев, приезжавших в Ново-Архангельск для торговли из проливов архипелага Александра. Мирные опасаться стали воинственных ситкинцев, — капитан второго ранга не дожидаясь гостей сам налил в свой кубок прилично так кальвадоса, пригубил от души, втянул воздух и ещё угрюмей продолжил, — пару месяцев назад прибывший со Стикина отряд из сто пятидесяти воинов внезапно атаковал маленькое поселение компании из трех домиков на Горячих Ключах в двадцати верстах к югу от Ново-Архангельска. Там у нас на водах раненые и болезные лечатся. Из девяти человек один был убит, один ранен, а остальные ограблены. Поселение само на Горячих Ключах полностью разграбили и сожгли.

— А много ли ружей у индейцев? И что это за ружья? — отодвинул от себя еду Дондук.

— Разные. Старые кремневые в основном. Капсульные тоже есть, но мало. возможно десяток. А так Стикин способен отряд в две сотни воинов выставить. Сейчас сидят тихо — мести опасаются.

— Проводника дадите?

^{храм в Ситке}

Событие шестьдесят четвёртое

«Тот, кто молчит, знает в два раза больше, чем болтун». Белое облако

Семь десятков калмыков, десять офицеров артиллеристов из Басково во главе с капитаном Николаем Николаевичем Болоховским, десяток алеутов и три проводника из местных, принявших православие индейцев, чуть свет выдвинулись на лодках к Стикину. Капитан второго ранга Розенберг пытался отправить с отрядом непонятных джунгар десяток своих воинов, но Дондук это дело пресёк. Он не знал ни местные расклады, ни возможности этих воинов, могут вместо помощи серьёзной обузой стать. Кроме того, он уже успел с несколькими такими солдатами переговорить и сделал вывод, что подготовка у них близка к нулевой. Это просто преступники — бандиты, завербованные по тюрьмам в России. Понятно, почему не ладится тут отношения с индейцами. Грабитель оттого, что он переедет на Аляску из Москвы грабителем быть не перестанет. Собираются в отряд по нескольку человек такие горе-воины и отбирают пушнину у местных, как тем не возмущаться и бунты не устраивать.

Двадцать вёрст на пяти больших вельботах преодолели за три примерно часа и на привал в обед уже остановились от поселения Стикин в часовом переходе, по уверениям проводников.

— Что хоть за поселение? У них там дома, стены, башни сторожевые? — поинтересовался у проводника капитан артиллерист, не слышавший расспросов Дондука.

— Нет, Николай Николаевич, — за проводника ответил сотник, — Это, как у нас — стойбище. Шатры из кож, есть пара изб, но ни вышек, ни забора. Скрытно подойти не получится, по словам этих, — он мотнул головой в сторону притихших и слушающих их индейцев, — Ну, посмотрим. Нам, если до перестрелки дело дойдёт, и не нужно никакой скрытности. Просто всех перестреляем с расстояния, на котором их оружие бесполезно. Но сначала попробуем по-хорошему договориться. У джунгар были действенные методы.