Три героя

— Это… довольно специфично, — сказала Делуция, прежде чем решить просто выбросить все это для интерпретации. — Что, если кто-то летел на драконе, а затем дракон исчез, так что человек остался падать в сторону горящего города, и прямо перед смертью он увидел меярина, стоящего над пламенем и смотрящего прямо на него?

После ее слов последовала тяжелая пауза, во время которой Инг пристально разглядывал принцессу. Но он ответил:

— Говорят, что огонь означает много вещей, но в данном случае, я считаю, что он лучше всего символизирует длительную страсть или одержимость. Я думаю, мы можем предположить, что это основная тема этого сна, учитывая включение дракона и меярина… и зная твое увлечение обоими.

Делуция не пыталась отрицать, что это был ее сон. Вместо этого она с облегчением выдохнула, так как внезапно кошмарный сон начал обретать смысл. Но… это также не было причиной, по которой она проводила вторую половину дня, исследуя психологию сновидений. Потому что она уже знала, что это конкретное видение не может сбыться. Другие, которые у нее были, однако…

— А как насчет снов, которые не просто сны?

Инг нахмурил брови.

— Что это, если не сны?

Это был момент истины… когда она выбирала, доверять ему или нет. Но она зашла так далеко, поэтому решила, что может сделать последний рывок.

— Я говорю о снах, которые показывают будущие события. Сны, которые… сбываются.

Тишина, которая последовала за ее заявлением, была слишком громкой для ее ушей. Она не могла встретиться с пристальным взглядом Инга, поэтому ее взгляд переместился на одно из дальних окон, отмечая неуклонно темнеющее небо по мере того, как опускались сумерки.

— Вещие сны не являются чем-то неслыханным, принцесса, хотя мне любопытно, почему ты спрашиваешь.

Взгляд Делуции вернулся к нему.

— Значит, люди могут видеть вещи, которые в конечном итоге происходят? Это нормально?

— Я бы не назвал это «нормальным», ваше высочество. Но на протяжении всей истории были случаи, отмеченные. — Он склонил голову набок. — Есть что-то, чем ты хотела бы поделиться, принцесса?

Сглотнув, Делуция мысленно повторила его слова. Я бы не назвал это «нормальным»… Если это было так… что это значило для нее?

— Нет, мастер Инг, — ответила Делуция, ее голос застрял в горле. — Это просто интересная тема для разговора. Ничего больше.

Казалось, он ей не поверил, но, кроме как уличить ее во лжи, он ничего не мог поделать. Поэтому вместо этого мастер слегка наклонил голову, прежде чем сунуть руку в складки своего темно-бордового пальто с высоким воротником и вытащить книгу.

— В таком случае, причина, по которой я пришел сюда, заключалась в том, чтобы отдать тебе это. Я обнаружил ее спрятанной глубоко в архивах и подумал, что тебе может понравиться чтение.

Делуция взяла у него толстый том, ее глаза пробежали по названию, которое гласило: «Затерянный город: Что произошло на самом деле» А. Н. Онимус.

Она улыбнулась псевдониму автора, прежде чем снова посмотреть на своего наставника.

— Спасибо, мастер Инг. Выглядит завораживающе. Уверена, что верну ее вам в кратчайшие сроки.

Он помахал рукой в воздухе

— Оставь себе. У меня есть копия. И, судя по тому, с чем я уже столкнулся, это та книга, которая заслуживает того, чтобы ее прочитали несколько раз.

Делуция пролистала несколько страниц, отметив, что там были как слова, так и картинки, причем каждая новая глава предлагала другую теорию исчезновения Меи.

— Тогда спасибо за подарок. Я…

Она внезапно остановилась, книга чуть не выпала из рук, когда ее пальцы нащупали страницы. Листая назад, она остановилась, когда нашла то, на что видела лишь намек, когда пролистывала страницы.

Это был рисунок. Портрет меярина, черно-белый, за исключением его глаз — глаз, выкрашенных в блестящий золотой цвет.

Делуция знала эти глаза. Она видела их во сне.

Она видела его во сне.

С колотящимся сердцем она просмотрела текст, окружавший изображение, но он был на другом языке, который она не узнала.

Дрожащим пальцем девушка указала на страницу и сказала:

— Вы… вы можете прочитать это, мастер Инг? Вы знаете, кто такой этот меярин?

Он взял у нее книгу, слегка нахмурившись от сосредоточенности.

— Я еще не дошел до этой части моей копии, — сказал он. — Диалект, похоже, является древней формой тарисона, вероятно, написанной одним из их писцов до того, как их город был разрушен.

Делуция втянула в себя воздух. Битва при Тарисе произошла более четырех тысяч лет назад. Насколько старой была информация в этой книге?

— Мои знания диалекта ограничены, но из того, что я могу сказать, на этой странице говорится об Эйвене Далмарте.

Делуция вздрогнула, услышав знакомое имя.

— Вы хотите сказать, что это, — она указала на рисунок, — Мятежный принц? Тот, кто убивал невинных людей и пытался убить свою собственную семью, чтобы занять трон?

— Это всего лишь одна теория, Ваше Высочество, — ответил Инг, напомнив ей, что никто не знал правды, поскольку редкие знания, которые они обнаружили, были основаны на догадках. — Но да, похоже, это дань уважения младшему наследнику Меи.

Делуция пробежала пальцами по наброску, испытывая благоговейный трепет, а не просто легкую тревогу. Если он был реальным, то ее сон…

Не в силах произнести больше, чем шепот, ее голос дрожал, когда она сказала:

— Я видела его раньше. Эйвена Далмарта… Я уже… Я видела его.

Она ожидала, что ее признание вызовет вопросы, но Инг шокировал ее, когда он просто сказал:

— Я знаю.

Ее глаза оторвались от страницы, и лоб Инга сморщился от того, что он увидел на ее лице.

— В прошлом году, принцесса, — медленно произнес он, как будто ждал, что она поймет. — Картина цыганского путешественника «Впасть в немилость». Это то, что вы имеете в виду, не так ли? — Его взгляд вернулся к наброску. — Сходство между этими двумя работами поразительное, вплоть до золотых глаз. Я задаюсь вопросом, возможно ли, что художники связаны между собой, поскольку представление их семьи о Мятежном принце передается из поколения в поколение.

Теперь, когда Инг объяснил, Делуция точно знала, о чем он говорил. Она уже видела этот набросок раньше, или, по крайней мере, очень похожий на него. И хотя она увидела картину всего на мгновение, этого явно было достаточно, чтобы запечатлеть фигуру в ее подсознании, и, таким образом, предложить причину, по которой этот меярин, Эйвен Далмарта, был во сне прошлой ночью.

Он был из воспоминаний, не более того.

— Ты выглядишь успокоенной, принцесса, — заметил Инг, и в его голосе ясно прозвучал вопрос.

Делуция неловко рассмеялась и прикрыла это словами:

— Я просто рада, что он потерян для прошлого, мастер Инг. Что он не более чем набросок в книге и картина на холсте.

— Действительно, — вот и все, что сказал Инг в ответ. Выражение его лица, однако, было таким же, как тогда, когда он спросил, есть ли что-нибудь, чем она хотела бы с ним поделиться.

Откашлявшись, Делуция закрыла книгу и прижала ее к груди.

— Еще раз спасибо вам за это. Надеюсь, я смогу прочитать кое-что оттуда.

— Большая часть этого была переведена на общий язык, — сказал Инг. — На нескольких страницах есть заметки на гаронийском и денасенском, но я достаточно выучил оба языка, чтобы ты могла составить представление о содержании.

Гаронский и денасенский — два наименее любимых диалекта Делуции, поскольку только монахи, живущие в Гароне, и ученые, живущие в Денасе, когда-либо использовали эти языки, да и то всегда в письменной форме, а не в устной. Мастер Инг заставил Делуцию изучать и то, и другое не по какой-либо практической причине, а скорее в наказание за халатность в учебе. Как ее наставник, он нес ответственность за то, чтобы ее образование было непревзойденным, все остальное, например, их взаимная любовь к легендарному прошлому, освещалось за пределами их специально отведенных учебных часов.