Три героя

Потому что, как он узнал, шрамы исчезают.

И с Д.К. рядом, с Биаром и Алекс, Джордан знал, что сможет пройти через все. Он знал, что они смогут пройти через все, что угодно. Вместе.

У Эйвена не было ни единого шанса.

Потому что они не собирались позволять ему сломать их.

С этой мыслью Джордан забрался в постель и, измученный эмоциональными потрясениями дня, вскоре заснул. Но впервые с тех пор, как он вернулся в академию, он не слышал голоса Эйвена, зовущего его сквозь сны. Он не был свидетелем того, как его брат висел над прудом, или как его близкие были убиты его собственной рукой. Он не видел смерти и разрушений всех, о ком он заботился, как их забирали у него.

Вместо этого ему снилась улыбающаяся принцесса и украденные поцелуи.

И он проспал до самого утра.

СЕРДЦА И НАДГРОБИЯ

— 1-

Боль.

Всепоглощающая, бесконечная боль.

Все, что чувствовал Биар… агония, подобно которой он никогда раньше не испытывал.

Его глаза резко открылись, стон сорвался с губ, когда боль пронзила тело.

— Он очнулся, Флетчер, сделай что-нибудь!

— Держи его, Деклан, мы должны держать его неподвижно. Охотник, дай мне… нет, не это… Да, вот это.

Биар снова застонал, глубоко в горле, когда молния прошлась вверх и вниз по его ноге. Желудок скрутило, нервы были в огне. Пот выступил на лбу, но по венам бежал лед. Он начал сопротивляться, отталкиваясь от рук, которые прижимали его к кровати, нуждаясь в том, чтобы избежать кинжалов пламени, пронзающих ногу до самого колена и дальше.

— Полегче, Биар, — снова сказал первый голос, прямо над ним. — Полегче.

Биар извивался под руками, которые жестко его удерживали. Он попытался открыть глаза, его затуманенное зрение уловило знакомое лицо, обеспокоенно смотрящее вниз.

— Деклан… больно… — Биар не мог даже произнести целую фразу, его невнятные слова были едва ли не вздохом боли.

Черные точки начали расползаться, и Биар увидел, как Деклан напрягается, чтобы удержать его на месте, когда парень корчился на кровати в медицинском отделении.

Он помнил деревья, жару, бег. Один неверный шаг, затем треск ломающейся кости, эхом разносящийся по лесу.

Он вспомнил Алекс и Охотника, их бледные лица, когда они пытались перевязать его ногу, чтобы успокоить. Когда они несли его через лес, спасаясь от джарноков, которые охотились на них.

Он помнил, как прикусил губу, чтобы не закричать, малейшее движение вызывало волны мучений.

Он вспомнил, как, наконец, нашел дверь Библиотеки и вернулся в академию, а затем эйфорическое забвение от обезболивающих Флетчера.

Обезболивающих, которые теперь перестали действовать.

— Ты не можешь снова усыпить его? — спросил Деклан доктора, его твердый ониксовый взгляд был прикован к Биару — успокаивающий, мягкий.

Продержаться, Деклан, казалось, хотел этого. Просто чтобы Биар продержался.

Это было последнее, что увидел Биар, последнее, что он услышал и подумал, прежде чем очередная острая боль пронзила его настолько, что он закричал, его глаза закатились, когда он вернулся в блаженное беспамятство.

Голос донесся до него как будто издалека, низкий и глубокий, прорываясь сквозь пелену сна.

— …и я все еще зол на него. Одно дело — заразить меня зариновой оспой, особенно учитывая, что я был идиотом, который проигнорировал табличку «КАРАНТИН» на его двери и сам вошел внутрь. Так мне и надо, правда. Но неужели Кейду пришлось одолжить генерала Эзофелеса прямо перед тем, как они закрыли это заведение? — Раздалось недовольное ворчание, а затем: — Мы столько раз возвращались посмотреть, но нет. Нигде не можем его найти. К тому же выпущенный ограниченным тиражом и затерянный в руинах Hearthstone Grove. Возможно, навсегда.

Биар попытался открыть глаза, когда услышал раздраженный вздох Деклана. Но затем, тоном, в котором был намек на веселье, другой мальчик сказал:

— Я думаю, это один из способов укрепить дружбу. Разделить болезнь, разделить героиню, а потом потерять и то, и другое и остаться друг с другом. — Фырканье. — Не говори Кейду, что я сказал это. В наши дни он очень чувствителен, особенно с тех пор, как девушка, в которую он по уши влюблен, слишком занята спасением мира, чтобы встречаться с ним. Бедный малыш.

Губы Биара изогнулись вверх, и он, наконец, смог открыть глаза, моргая от яркого света.

— Ну, наконец-то, — сказал Деклан, откидываясь на сиденье рядом с кроватью Биара, вытягивая длинные ноги, его широкие плечи казались слишком большими для кресла. — Насчет времени, когда ты решил проснуться. У меня заканчивались истории.

— Как долго я находился в отключке? — сказал Биар, его голос был резким, скрежещущим.

— Несколько часов. Уже утро.

Утро. Это было больше, чем просто несколько часов. Биар, должно быть, проспал всю ночь.

— Что… — Он закашлялся, пытаясь прочистить пересохшее горло, но ему казалось, что он глотает гравий.

С большей грацией, чем полагается такому крупному человеку, Деклан встал и неторопливо пересек комнату, вернувшись со стаканом воды. Он придвинулся ближе и поднес соломинку ко рту Биара, как будто помогая ребенку, нуждающемуся в няньке.

Биар демонстративно забрал у него стакан и прохрипел:

— Я не ломал себе руки.

— Не за что, — просто сказал Деклан.

Отбросив соломинку и вместо этого делая большие, глубокие глотки успокаивающей воды, Биар заговорил снова, только когда стакан опустел, его голос уже не был таким хриплым.

— Что ты здесь делаешь?

Раздался веселый смех.

— Способ заставить парня почувствовать себя желанным гостем.

Намек на тепло покалывал щеки Биара.

— Прости. Это не то, что я имел в виду.

Веселье освещало темные черты Деклана, когда он сказал:

— Знаю. — Его легкая усмешка доказала, что он не обиделся. — Я здесь, потому что Флетчер должен был пойти помочь Луранде с чем-то, но не хотел, чтобы ты просыпался один. Я заскочил проведать тебя как раз в тот момент, когда ему нужно было уходить, поэтому я предложил остаться.

— Ты не должен был этого делать.

Деклан пожал плечами, двигая ими будто горами, вверх и вниз.

— Сегодня воскресенье. Мне не нужно никуда спешить.

Воскресенье. Биар должен сегодня поехать в Грейвел с Алекс. Джордан и Д.К., застряли в заключении, он остался всем, что было у Алекс.

Откинув одеяло, Биар свесил ноги с кровати. На нем все еще была вчерашняя одежда, включая его «счастливые джинсы», как он их называл, хотя теперь он чувствовал, что смена названия может быть уместной.

— Стой, стой, стой… что ты, по-твоему, делаешь? — потребовал Деклан, вставая перед Биарем, подбоченившись, с хмурым выражением лица.

— Мне нужно кое-где быть, — ответил Биар. Согнув ногу, он почувствовал приступ боли — усталой, как будто он перенапряг мышцу — но в остальном регенераторы Флетчера за ночь сотворили чудеса.

— Да, ты знаешь, — сказал Деклан, указывая пальцем на кровать. — Флетчер сказал, что ты должен оставаться здесь, пока он тебя не осмотрит.

— Я в порядке.

— Прошлой ночью ты сломал надвое малую берцовую кость. — С ударением Деклан повторил: — Пополам, Биар. Лекарства действуют быстро, но у тебя еще есть несколько дней на заживление, прежде чем ты полностью восстановишься.

Биар проигнорировал его и поставил ноги на землю, осторожно поднимаясь. В тот момент, когда он перенес вес на раненую ногу, усталая боль превратилась во вспышку боли, достаточную для того, чтобы он издал приглушенное проклятие и рухнул обратно на кровать.