Три героя

— Полагаю, ты не хотел бы поболтать о темных тенях у тебя под глазами?

Джордан замер, но достаточно быстро пришел в себя, чтобы парировать.

— У меня похмелье. Ты уже сказал, что я выгляжу абсолютно…

— Я внимательно наблюдал за тобой всю неделю, Джордан. Тени были там до сегодняшнего утра.

Желудок Джордана сжался, но попытался криво ухмыльнуться.

— Пристально наблюдаешь за мной? Сталкер, а?

Очевидно, Флетчера было не заболтать.

— Я знаю, что ты не спал, Джордан. Даже если бы ты не проявлял физических признаков чрезмерной усталости — а это так — из моих личных покоев открывается вид на озеро. Я видел тебя там почти каждую ночь. Тебя и Делуцию, обоих. — Его зеленые глаза были полны сострадания. — Это понятно, учитывая, через что ты прошел. А заживление требует времени, особенно для психологических ран. Но я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если захочешь поговорить, и что есть снотворное, которым я могу тебя снабдить, если ты того пожелаешь.

Эмоционально истощенный от всего, что он перенес за последние двенадцать часов, Джордан был в состоянии только кивнуть и с чувством сказать:

— Спасибо, Флетч. Это очень много значит. — Затем, почувствовав, что к нему возвращается искра прежнего «я», губы дрогнули, когда он добавил: — И приятно знать, что ты так быстро предлагаешь наркотики своим любимым ученикам. Почему я не знал этого о тебе раньше?

Флетчер пристально наблюдал за ним мгновение, внимательно анализируя, прежде чем уголки его рта приподнялись, а глаза снова заблестели. Однако он быстро овладел собой и, приподняв одну изогнутую бровь, сказал:

— Что заставляет тебя думать, что ты один из моих любимчиков?

Джордан рассмеялся, смех был искренним, и он почувствовал себя лучше, чем когда-либо за долгое время.

— Не обманывай себя. Мы оба знаем, что я любимец каждого преподавателя здесь, в Акарнае. — Он плутовато ухмыльнулся. — Кто может меня не любить?

Насмешливо фыркнув, Флетчер положил руку на плечо Джордана и от души подтолкнул его к выходу.

— Если это твое восприятие реальности, то думаю, что ты все еще можешь быть немного пьян.

— Все в порядке, Флетч, — сказал Джордан, каким-то образом умудряясь сохранять серьезное выражение лица. — Я никому не скажу, что ты чувствуешь. Мы бы не хотели, чтобы другие студенты ревновали.

— Убирайся из моей палаты и займись чем-нибудь полезным в своей жизни, — сказал Флетчер, снова толкая, на этот раз сильнее.

— Эй, здесь психологически раненый, помнишь? — сказал Джордан, потирая плечо и пряча еще одну ухмылку, пораженный тем, что он может шутить по этому поводу и делать это с таким весельем. — Нет необходимости добавлять к этому еще и физическую силу.

Флетчер указал на дверь.

— Вон, Джордан.

Джордан больше не мог сдерживаться и тихо усмехнулся, издевательски отсалютовав, прежде чем повернуться и направиться к выходу. Как только он подошел к двери, Флетчер окликнул его по имени, и парень остановился, чтобы оглянуться через плечо.

— Предложение касается наркотиков. И разговоров. В любое время.

Чувствуя, что эмоции проникли глубже, чем могло показаться, Джордан ответил благодарным кивком и на прощание помахал рукой, прежде чем выйти. Его шаг стал бодрым, когда он понял, как много хороших людей в его жизни. Это многое говорило о решениях, которые он принял после смерти Луки, о рисках, на которые он пошел, чтобы дистанцироваться от своих родителей и вместо этого искать свой собственный путь в жизни. Он многое потерял, приняв это решение, но приобрел гораздо больше. Не проходило и дня, чтобы он не был благодарен за сделанный им выбор, который привел его туда, где он сейчас находится, несмотря на препятствия, с которыми он столкнулся на этом пути.

Погруженный в свое внутреннее восхищение, пока он бродил по обледенелой тропинке, Джордан очнулся от своих мыслей только тогда, когда подошел к фуд-корту и услышал, как Д.К. выкрикивает его имя. Он поднял глаза и увидел, что она бежит трусцой в его сторону, ее щеки порозовели от холода, а вокруг шеи был обернут ярко-синий шарф, оттеняя блеск ее глаз.

Джордану всегда нравились ее глаза. С самого первого дня их пребывания в академии, когда она, прищурившись, посмотрела на него и назвала ищущим внимания клоуном — в ее защиту, ее комментарий был оправдан — его поразил уникальный сине-зеленый цвет. Пока он не встретил ее отца в подземельях под дворцом Трюллина, Джордан никогда не видел глаз, которые могли бы сравниться. И в сочетании с ее раскрасневшимся лицом и улыбкой, которую она послала ему — застенчивой, скрытной улыбкой, которую он видел только у нее, направленной в его сторону, — на мгновение он онемел, осознав, какой она была.

Очевидно, он слишком долго молча смотрел на нее, так как ее улыбка погасла, и она прикусила губу, опустив взгляд, чтобы заломить свои руки в перчатках.

— Ты сердишься на меня?

Этого было достаточно, чтобы вывести Джордана из оцепенения.

— Что? Почему?

Она взглянула на него из-под ресниц, ее щеки порозовели еще больше, чем раньше.

— Я не знаю, что случилось. Я всегда ворочаюсь по ночам, особенно сейчас, когда Лена Морроу все еще сводит на нет мой дар. Для меня неестественно спать, не просыпаясь, не задаваясь вопросом, что я упускаю из виду из-за нее. Но прошлой ночью я спала как убитая. И я… я оставила тебя здесь одного.

Внезапно Джордан понял. И когда он это сделал, то не смог сдержать своей реакции. Он протянул руку — голую, так как оставил перчатки в своей комнате — и провел пальцами по ее теплой щеке. Всего один раз, достаточно, чтобы почувствовать мягкость ее кожи, достаточно, чтобы ее глаза расширились, а щеки ещё сильнее разрумянились.

Они никогда не уклонялись от физической привязанности, с тех пор как завязали дружбу в конце третьего курса, особенно после того, как Д.К. опустила свой контроль настолько, чтобы поделиться тем, кем она была на самом деле. Но в то время как в прошлом они свободно обменивались объятиями или сворачивались калачиком вместе в комнате Досуга или в общежитии, они всегда были осторожны, чтобы не переступить негласную черту. Однако их последняя неделя была другой, с тех пор как она так эмоционально отреагировала на его возвращение в академию. В ту первую ночь девушка не хотела отпускать его… и он в равной степени не хотел ослаблять свою власть над ней. А потом были их ночи у озера, когда она прижималась к нему, уткнувшись в его бок часами.

Джордан знал, что он чувствовал к ней. Он знал это уже давно… возможно, с того самого первого момента, когда ее прищуренные сине-зеленые глаза остановились на нем четыре года назад. Никто раньше не высказывал ему в лицо, но если когда-либо была душа, достаточно храбрая, чтобы сделать это, он должен был знать, что это будет наследница медоранского трона, даже если он не знал ее личность в то время. Вместо этого он думал о ней как о капризной принцессе — не королевского рода — и с годами так и не заглянул глубже в ее чувства. Никогда не задавался вопросом, был ли антагонизм, который он испытывал к ней, на самом деле сдержанным уважением, которое только и ждало, чтобы перерасти во что-то большее.

Теперь, проведя с ней время и узнав, кто она на самом деле, неудивительно, как развивались его чувства; как то, что было между ними, превратилось из вынужденной дружбы ради Алекс в настоящую привязанность, а затем и дальше.

Но, несмотря на то, что Джордан чувствовал — и как он был уверен, что она чувствовала к нему, — он все еще боролся с принятием того, что у них может быть такое будущее вместе. По многим причинам… все из которых ему было трудно вспомнить, пока она смотрела на него такими яркими, полными надежды глазами.