Три героя

Ее корона была привилегией. Она знала это.

Но иногда она не могла не задаваться вопросом, не была ли она также проклятием.

Тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей, которые, в конечном счете, ни к чему не приведут, Делуция прикусила губу и взвесила свои следующие слова. Ни разу за все годы, что она знала обоих мальчиков, она не видела, чтобы они вели себя так, как Макстон. Не только словесной клеветой, но и их действиями в целом. Они были хорошими людьми, о чем свидетельствовало то, что они защищали ее пять лет назад и оставались рядом сегодня, просто чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Такие действия заслуживали похвалы, независимо от того, насколько некомфортно это могло заставить ее чувствовать себя.

— Джира рассказала мне, что случилось, когда Макстон был здесь в прошлый раз, — сказала она, заставляя себя встретиться с ними глазами. — Это много значит… вы защищали меня тогда. Спасибо.

Радостные улыбки исчезли с их лиц при ее словах… и их причине.

Два мальчика обменялись взглядами, но затем Кайден откашлялся. Его глаза, так похожие на глаза его сестры, вернулись к ней, когда он сказал:

— Могу я быть откровенным, Ваше Высочество?

Делуция моргнула от неожиданности, задаваясь вопросом, должна ли она собраться с духом.

— Конечно.

Он обменялся еще одним быстрым взглядом с Декланом, прежде чем его взгляд снова остановился на ней.

— Я знаю… мы знаем, что то, кто ты есть, означает, что ты никогда не сможешь вести нормальную жизнь.

Делуция резко втянула воздух, это было так, как будто он вырвал слова прямо из ее головы. Точно так же, как это сделала его сестра всего несколько дней назад.

— И однажды, я надеюсь, это изменится для тебя, — продолжил он. — Я надеюсь, что ты испытаешь все, о чем когда-либо мечтала, и проживешь счастливую жизнь, которую заслуживаешь.

Делуция проглотила комок, вставший у нее в горле.

Кайден понизил голос, продолжая:

— Но до тех пор, всякий раз, когда ты задыхаешься под тяжестью своей короны и жертв, которых она требует, никогда не позволяй себе верить тому, что сказал Макстон. Он — продукт обстоятельств, не зависящих от него, и вместо того, чтобы выбрать честность, он позволил укорениться горечи и ненависти, набрасываясь на других в попытке почувствовать себя лучше.

Делуция почувствовала вспышку беспокойства от слов Кайдена, никогда не задумываясь о том, почему Макстон был так зол по отношению к ней. Она была слишком уязвлена его словами и действиями, чтобы задуматься о мотивах, движущих ими. Но прежде, чем какой-либо след вины смог овладеть им, Кайден заметил выражение ее лица и продолжил.

— Это не твоя вина, принцесса, так что ни на секунду не расстраивайся из-за того, что ты ему сказала, поскольку ничто — ничто — не может оправдать его поведение, как сейчас, так и в прошлом. Вместо этого тебе нужно знать, что он был неправ… есть много людей, которые заботятся о тебе, а не только твои родители. И в те дни, когда ты чувствуешь себя наиболее одиноко, вместо того, чтобы зацикливаться на том, чего у тебя нет, вместо этого подумай о том, что может быть впереди.

В редком проявлении привязанности Кайден протянул руку и положил ее на плечо, нежно сжимая, когда закончил тихим голосом:

— Мы все время от времени чувствуем себя одинокими, принцесса. Но каждый день — это новая возможность. Ты никогда не знаешь, кого можешь встретить, или как они изменят твою жизнь. Так что не теряй себя в одиночестве, потому что однажды дверь откроется, и время придет. И когда это произойдет, ты сможешь смеяться в лицо всем Макстонам мира, рука об руку с теми самыми друзьями, которых, как тебе говорили, у тебя никогда не будет.

Когда Кайден снова опустил руку, Делуция задержала дыхание, чтобы сдержать слезы. Как он мог знать все, что она чувствовала? Как и Джира, он сумел проникнуть прямо в ее сердце, сказав ей именно то, что ей нужно было услышать, и напомнив ей обо всем, что она постоянно забывала… обо всем, что ей нужно было помнить.

— Обещай мне, что ты не забудешь, — сказал Кайден, как будто он все еще читал ее мысли. На мгновение она задумалась, в чем заключался его дар, прежде чем поняла, что кто-нибудь скажет ей, если он действительно читал мысли. Вместо этого, что бы ни руководило его словами, оно, должно быть, основывалось только на интуиции… какой бы безошибочной она ни была.

Дрожащими губами Делуция прошептала:

— Я попробую.

Это было лучшее, что она могла предложить, поскольку у нее были годы, чтобы возвести свои стены, и они не рухнут в течение одного разговора. Но Кайден, казалось, понял это и кивнул в знак согласия.

Он больше ничего не сказал, но Деклан продолжил:

— Тебе лучше послушать его, потому что принцесса ты или нет, мы надерем твою королевскую задницу, если ты в конечном итоге станешь какой-то затворницей, как одна из тех сумасшедших кошатниц.

Делуция рассмеялась, ее настроение снова улучшилось в одно мгновение.

— Я никогда не была поклонником кошек. Думаю, мы можем вычеркнуть это из моего пятидесятилетнего плана.

— Тогда леди с бешеной собакой, — сказал Деклан, прежде чем оглядеть конюшни и внести поправки, — или леди с бешеной лошадью может быть более подходящим.

С улыбкой на лице и теплом в сердце Делуция сказала:

— Вот что я тебе скажу. Если я в конечном итоге стану какой-нибудь сумасшедшей леди, у тебя есть мое разрешение выполнить твою угрозу «надрать мою королевскую задницу».

Кайден кашлянул, пряча усмешку.

— Осторожнее, Ваше Высочество. Уверен, госпожа Альма устроит взбучку, если услышит, как вы говорите «задница».

Делуция закатила глаза, но Деклан вмешался первым, прежде чем она смогла ответить.

— Королевская задница. Королевские ягодицы. Королевская попка. У тебя есть выбор, принцесса, — сказал он. — Ты живешь только один раз… живи в соответствии со своим словарным запасом.

Его нелепости было достаточно, чтобы Делуция снова начала смеяться, и она все еще посмеивалась про себя после того, как они вместе покинули конюшни и разошлись по комнатам во дворце.

Только позже, оставшись одна в своей спальне, она нашла минутку, чтобы перебрать все, что произошло в тот день. И поймала себя на том, что снова задается вопросом о причинах поведения Макстона, прежде чем поняла, что Кайден был прав — ничто не оправдывало того, как он обращался с ней. И хотя она испытывала легкое беспокойство по поводу того, что привело к тому, что он стал таким хулиганом, каким он был, она также знала, что он никогда за тысячу лет не расскажет ей о своей личной жизни. Делуция ничего не могла сделать, кроме как отпустить это и надеяться, что он прислушался к тому, что она сказала ему сегодня.

Приняв сознательное решение больше не зацикливаться на нем, Делуция перенесла свои мысли с Макстона на все остальное, что произошло в конюшне. Слегка улыбаясь, она старалась запечатлеть в памяти время, проведенное с Кайденом и Декланом. Делая это, она не могла не почувствовать малюсенькую трещину в стенах, окружающих ее сердце.

Трещину, которая стала очень похожа на надежду.

Потому что, как сказал Кайден, каждый день был новой возможностью, и она никогда не знала, кого она может встретить… или как они могут изменить ее жизнь.

— 5-

Предположение Кайдена о том, что однажды дверь откроется, и жизнь Делуции изменится, должно быть, запало глубже, чем она думала, потому что той ночью во сне ей приснилось, что она идет по коридору с бесконечными дверными проемами. Это был странный сон, с шепчущим голосом, который был совсем недосягаем, и как бы она ни старалась, она не могла расслышать, что было сказано. Все, что она знала, — это чувство срочности, которое испытывала, растущая паника, которую невозможно было поколебать.