Страница 84 из 85
– Моя госпожа, я прошу вас уехать с нами, – И-Лэнь постаралась вложить в свои слова всю силу убеждения, которой обладала. Однако Жань Э только покачала головой.
– Не волнуйся. Гулям я не достанусь. А вот вы, – все вы, – в большой опасности. Я приказываю вам покинуть меня немедленно.
Ее голос был властным и звенящим, – таким тоном говорят, не оставляя повода для возражений. Она сняла со своей шеи амулет и протянула Ву Чану, напугав того еще больше. И-Лэнь и Ву Чан, в отчаянии переглядываясь и пятясь, вышли через легко открывшийся и позволявший следить за тем, что происходит в покоях императрицы потайной ход. Ву Чан выдал его неохотно, только по прямому приказу Жань Э и И-Лэнь поняла, что именно им пользовались для охраны Жань Э в ее личных покоях. Ход тянулся вдоль всей стены, позволяя сквозь небольшие дырочки, замаскированные под узоры, наблюдать не только за внутренними покоями, но и за тем, что происходит в маленьком внутреннем дворике, который императрица показывала И-Лэнь во время того памятного разговора.
– Я не должен ее оставлять, – пробормотал Ву Чан. Его жесткое, немолодое уже лицо (на вид ему было около сорока) в полутьме казалось вырезанным из темного камня.
– Вы не знаете всего, – прошептала в ответ И-Лэнь, – Возможно, я смогу вам объяснить все по дороге. Но всем нам в самом деле грозит ужасная опасность…
– Тогда я должен оставаться с моей госпожой! – яростным шепотом возразил Ву Чан.
– Боюсь, ей уже невозможно помочь. Сердце ее разбито, – тихо сказала И-Лэнь.
Если бы такое случилось с моим единственным оставшихся в живых ребенком, разве бы мне не хотелось умереть?
Ву Чан вдруг хватил ее за руку, забыв приличия. Его жесткие пальцы легли на ее рот, приказывая молчать. Только через какое-то время она услышала то, что раньше уловил тренированный слух телохранителя: звук шагов по соседней галерее. Поняв, что она не собирается их выдать, Ву Чан прильнул глазами к одному из отверстий.
– Это император, – выдохнул он, обернувшись к И-Лэнь.
И-Лэнь почувствовала укол болезненного любопытства и тоже потянулась к "глазку". Из него ей не было видно все, однако в небольшом пространстве ей удалось рассмотреть спину императора в шафрановых одеждах и лицо Жань Э, бледное и застывшее.
– Ты сегодня один. Это очень необычно, – проронила Жань Э и по ее тону И-Лэнь поняла: подозрения императрицы оправдались. Не так бы она встречала своего сына, если бы поняла, что это все еще он.
– И ты, моя дорогая матушка, – Шуань Ю или то, что находилось в его облике, казался совершенно таким, как всегда. Его голос звучал, как всегда, ровно и слегка скучающе. От этого сходства И-Лэнь почувствовала, что ее спина покрывается противным липким потом ужаса. Ву Чан, похоже, ничего не заподозрил.
– Я отпустила сегодня моих фрейлин. Эти глупые курицы слишком шумят, – пожала плечами Жань Э, – Не хочешь ли выйти в сад? Сейчас там намного прохладнее. Я люблю его – это то место, где я могу, наконец, избавиться от всех.
– Конечно.
Они вышли в сад, и И-Лэнь с Ву Чаном неслышно перешли к другой стене, чтобы продолжать смотреть. У И-Лэнь внутри все дрожало, внутренний голос внутри нее срывался на крик, умоляя опрометью бежать, пока еще не поздно, но она, словно завороженная, никак не могла заставить себя оторваться. Она уже знала, что сейчас должно произойти. Уже знала.
– Скоро пойдет дождь, – императрица задумчиво повернула вверх маленькую ладонь, – глядя в темное небо, которое постепенно заволакивало тучами. Она остановилась у края маленького бассейна, накрытого стеклянным колпаком. Вокруг них пышно цвели крупные алые цветы, раскрывая свои трубчатые пахучие горловины. Будто жадные рты.
И-Лэнь вдруг увидела, что император принялся как-то странно раскачиваться, словно змея, приготовившаяся к броску. Жань Э, точно и не замечая этого, присела на край бассейна. И-Лэнь увидела, как под ее рукой сдвинулась стеклянная крышка…
" Она надеется убить гуля ценой своей жизни, подманив эфа цуа!" – подумала И-Лэнь. Теперь ей пришлось крепко схватить за руку Ву Чана, который, конечно знал, что находится в бассейне.
– Нет, – прошипела она ему на ухо.
В этот момент император распался, превратившись в бесформенное червеобразное образование, колыхавшееся над землей. И это червеообразное тело изгибалось и выпучивалось в сторону императрицы, словно огромный белесый пузырь, в котором что-то билось изнутри…
Так они размножаются.
Жань Э, охваченная оцепенением, теперь сидела неестественно неподвижно, будто восковая кукла. Ее широко распахнутые темные глаза были пусты, как у человека, находящегося в трансе.
Червеобразное существо пододвинулось к женщине вплотную, и тут…
Ало-желтая лента скользнула по безвольно опущенной вниз руке императрицы ей на колени. Тело Жань Э содрогнулось, лицо начало синеть в начинающейся агонии. Яд эфа цуа убивает мгновенно и наверняка…
Последнее, что И-Лэнь успела рассмотреть – это ее улыбка. Улыбка человека, которому удалось отомстить.
Тонкий свиристящий визг вонзился в нее, будто раскаленная игла.
– Бежим! – она рванула Ву Чана за руку, Выйдя из оцепенения, вызванного ужасной сценой, телохранитель быстро и бесшумно повел ее вниз какими-то извилистыми лестницами и переходами. И-Лэнь теперь все время казалось, что ужасное нечто преследует их, она пугливо оборачивалась через плечо и вглядывалась в тьму позади. Потом чувствовала, как ее спутник тянет ее за руку и, спотыкаясь, бежала дальше.
В возке места уже не хватало, и Ву Чан посадил ее на коня перед собой. Забыв о всяком стыде, она прижималась к его телу и чувствовала, что его тоже сотрясает дрожь. Увидев его лицо, стражники двинулись с места быстро и без вопросов. Все копыта лошадей были обмотаны тканью, колеса возков смазаны. Ни бряцания оружия, ни окриков, ни команд – они растворялись в ночи, словно призраки, покидая дворец, в котором, – теперь И-Лэнь видела это, – горело куда меньше, чем обычно, огней.
Они уже начали собирать свою жатву.
Заворчал гром, сначала негромко и глухо, а затем все ближе и чаще. Ву Чан раскрывал перед ними ворота за воротами, показывая квадратный бронзовый квадрат на своей груди – пропуск императрицы. Женщины в возке, которым передалась часть их страха и потрясения, поначалу притихшие, одна за другой начали всхлипывать.
И-Лэнь почувствовала на лице первые крупные капли дождя. Теперь она уже отошла от пережитого настолько, что поискала глазами и нашла маленького писаря, – смешного и сонного в своей нелепой четырехугольной шапке.
Последние ворота нехотя раскрылись с протяжным скрипом. И-Лэнь оглянулась в отчаянном желании закричать в лицо этим ничего не подозревающим стражникам, этим сонным улицам со спящими в ним людьми: " Бегите! Вы все погибнете! Бегите!". Она прижала пальцы к задрожавшим губам и не проронила ни звука. Конь Ву Чана, едва вырвавшись на дорогу, ускорил ход.
Эпилог
Ночи здесь, в горах, были уже холодными. Короткое степное лето отлетело, на склонах гор там и здесь уже начали появляться красно-бурые и желтые пятна, – вестники осени. В сумерках воздух гудел протяжно и тревожно: это начался гон у маралов, это увенчанные короной рогов могучие самцы, вытянув шеи, трубили в холодеющее прозрачное небо, призывая пугливых олених и бросая вызов соперникам.
В густых березняках и кедровниках подо влажным мхом уже распирали опадающие листья кольца груздей, верховые болота заалели брусникой, а горные вершины, еще недавно сухие и рыжие, вновь начали посверкивать далекой белизной.
В эти тихие, потихоньку уносящие память о лете дни, Нойто снедала тоска, неотвязная и неясная, как болезнь. Отрубленная рука начинала ныть тупой, свербящей болью, и иногда Нойто просыпался от совершенно невозможного: то ему казалось, что на запястье опустился слепень и кусает его, то он чувствовал чье-то прикосновение к несуществующим пальцам… В такие моменты хотелось выть, колотясь головой о землю.