Страница 14 из 17
– Боюсь, я даже не взглянул.
Мистер Данктон замялся у дверей:
– Ну, спешки никакой нет. Просто у меня всегда не хватает времени как следует подготовиться. Если бы вы могли дать их мне заранее…
– Я сейчас же их разыщу и передам вам утром.
– Очень любезно с вашей стороны, спасибо. Вы запрете дверь? – Мистер Данктон вышел и прикрыл за собой дверь.
Мистер Стиппл докурил сигарету, выпил кофе и поднялся. Харви проследовал за ним в маленькую прихожую, затем по короткому темному коридорчику. В конце его была тяжелая дубовая дверь: учитель биологии открыл ее, за ней оказался высокий старомодный металлический сейф. Он отпер его, вынул оттуда несколько больших толстых конвертов из оберточной бумаги и положил на пол. Напечатанный на машинке адрес на одном из них гласил: «Директору школы Уэсли», перед адресом аккуратным почерком была сделана приписка: «ХИМИЯ-1».
Мистер Стиппл украдкой оглянулся через плечо, запустил руку в конверт и вынул сложенный листок с машинописным текстом. Харви легко мог читать через его плечо. Он почувствовал острое возбуждение, опасаясь, что мистер Стиппл взглянет наверх и заметит его.
«Экзаменационная комиссия Оксфорда и Кембриджа
ЭКЗАМЕН НА АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ
Продвинутый уровень
ХИМИЯ-1
Понедельник, 3 июля 1967 г., 2 ч. 45 мин.
Ответьте на шесть вопросов.
Пишите только на одной стороне листа».
Харви начал читать вопросы:
«1. Что означают термины: „атомное число“, „атомный вес“ и „изотопы“?
2. Опишите кратко получение метилцианида (ацетонитрила) из: а) метанола, б) этанола».
Учитель биологии тоже их читал, кивая сам себе и понимая, что делать этого ему бы не следовало, поэтому-то он и оглядывался. Он добрался до конца первой страницы, где жирным текстом было напечатано: «См. на обороте», и перевернул ее. Харви увидел страницы номер два и три. Ну и галлюцинация! – позволил он себе улыбнуться.
Мистер Стиппл сложил листки и снова сунул их в конверт. Затем по очереди открыл другие экзаменационные работы – по химии, физике и биологии – и просмотрел их. Харви изо всех сил старался запомнить вопросы. К своему удивлению, он с легкостью мог все повторить, как будто сфотографировал их в своей памяти.
Напрасная трата времени, подумал он, запоминать вопросы, которых не существует.
Он прочел последнюю контрольную. Темнело, читать становилось все труднее, и неожиданно Харви испугался. За ним что-то было, темное, угрожающее, загораживало ему путь.
Он попытался отклониться в сторону, но это что-то все приближалось. Он скользнул вбок, но проходить через стену ему не пришлось – его туда засосало, будто чернила промокашкой. Через слои краски и штукатурки он прошел до плотного камня. Становилось все темнее. Нечто угрожающее все еще следовало за ним.
И затем его схватили руки. Длинные руки. Он ясно их чувствовал. Все ощущения вернулись к нему. Вокруг дули холодные ветры. Руки крепко держали его, ему пришлось бороться, чтобы освободиться от этой хватки. Он услышал голос матери, она словно шептала ему на ухо:
– Дорогой, Господь тобой очень недоволен.
Темные тени отталкивали его.
– Ты ей не нужен, – сказал чей-то хриплый голос.
– Она больше никогда не желает тебя видеть, – сказал другой.
Харви обуял ужас. Молекулы вокруг него становились более тяжелыми, более липкими, они будто пытались удержать его, не дать ему вырваться наружу. Будто хотели, чтобы он навсегда остался в этой каменной стене.
Харви закричал.
Холодно, как холодно.
Он снова закричал, потом еще раз.
– Харви, заткнись!
– Ради бога, Харви!
Кто-то что-то проворчал. Вспыхнул свет. Над ним стояла чья-то фигура. Дейкр в полосатой пижаме. По лицу Харви струился холодный пот и спускался вниз по телу. Он был мокрый, как мышь.
– Все в порядке, Харви? – спросил Дейкр.
– Сон, – прошептал Харви. – Ночной кошмар.
Заскрипели кроватные пружины.
– Зачем включили этот чертов свет? – возмутился кто-то.
– Все в порядке? – еще раз спросил Дейкр.
Харви не ответил. Он размышлял, пытаясь снова погрузиться в сон. В его голове проносились страницы экзаменационных заданий. Ясно, как наяву:
«Расскажите закон преломления света и определите коэффициент преломления».
«Два различия и два сходства в химическом строении углерода и кремния».
«Что такое „переносимая радиация“?»
«Расскажите об адаптации рта и ножек у известных вам насекомых».
– О'кей, Харви? – снова спросил Дейкр, более настойчиво. – Ну ты и кричал. Что тебе приснилось?
– Угу, все в порядке, – ответил Харви, стараясь сконцентрироваться на том, что прокручивалось у него в мозгу: вопросы по физике, химии, биологии. Он подождал, пока его приятели по дортуару снова заснули, и выбрался из постели, надел шлепанцы, вышел в темный коридор и направился к крошечному кабинетику, который он разделял с Дейкром.
Харви рывком распахнул дверь, вошел и закрыл ее за собой, аккуратно разложил полотенце, чтобы из щели под дверью не пробивался свет, потом включил настольную лампу, сел за стол и записал вопросы.
9
Понедельник, 22 октября
К половине третьего пополудни репортеры, собравшиеся за оградой кладбища, за отсутствием фактов стали высказывать всякие домыслы. Кто-то бросил: доверенный человек в полиции рассказал, что покойница, Салли Дональдсон, была убита собственным мужем – отравлена. Все дело в страховке.
Кэт сунула руки поглубже в карманы и плотнее запахнулась, завидуя Эдди Биксу, его теплому, сухому гнездышку, выходящему на кладбище. Муж Салли Дональдсон еще не появился из-за ширмы. Просочился слух, что он находится там, и теперь вся орава поджидала его.
Утренний дождь прекратился, ветер переменился на северо-восточный и стал еще холоднее, темные осенние тучи закрывали солнечный свет, льющийся с небес. Кэт выкроила двадцать минут и наскоро перекусила в пабе внизу по дороге, второпях проглотив густой острый суп с пряностями, от которого у нее до сих пор горело нёбо, и хилый салат с ветчиной, которым так и не удалось заглушить голод.
Вдоль дороги стояли машины, принадлежавшие в основном репортерам, и закрытый фургон, ощетинившийся антеннами, – радио Суссекса. В воздухе витал слабый запах пива, носились облачка сигаретного дыма. День был спокойный – без особых новостей, и репортеры слонялись вокруг, поджидая хоть каких-нибудь событий.
– У меня была тетка, которую объявили умершей, а она совсем и не умерла, – сообщил Родни Спарроу из «Таймс Среднего Суссекса».
Кэт никогда не понимала, когда он шутит, а когда говорит правду.
– Ее отправили в морг для посмертного вскрытия. Когда патологоанатом сделал первый надрез, она села, схватила его за горло и спросила, что, черт побери, он делает. Честно!
– Гипотермия, – сказал другой журналист – Кэт его не знала, – огромный, как вышибала в ночном клубе, со шрамом на лице и сильным акцентом жителя штата Джорджия. – Один врач говорил мне, что гипотермия может замедлять пульс до одного удара в минуту и, когда констатируют смерть, такой пульс легко не заметить.
– Это часто случалось во время войны, людей хоронили заживо, – прохрипел Гарри Оукс, толстый как бочка репортер «Истбурнской газеты». – Раненых солдат. Их товарищи торопились и не всегда замечали, что кое-кто еще дышит. Если нет медицинской подготовки, не так-то просто это определить. Я был на Арнхеме, когда в пятьдесят втором вырывали несколько могил времен войны. Это было ужасно. По крайней мере полдюжины скелетов лежали в скрюченном состоянии, а на внутренней поверхности гробовых крышек были царапины. Бедные парни!
– Кто-то мне говорил, такое случается и в жарких странах, – сказал Шон Хьюит из «Вечернего Аргуса». – Там, где по закону положено хоронить в течение двух суток. Надо думать, многие переворачиваются в своих гробах.