Долг чести

Я лег на траву, истребители начали возвращаться, им подсветку для посадки включили, и наблюдал. Вернулись сначала семь самолетов, а чуть позже, минут через пять, и восьмой появился, видимо, отстал от своих. Это не удивительно, большими группами «ночники» не работали, могло дойти до случайного столкновения. Предпочитали парами или одиночками. Так работать проще. Хотя если работать по крупным групповым целям, то вылетали все. А так как налета я не дождался, то летуны – молодцы, отбили.

Самолеты закатывали в капониры, и пилоты, весело переговариваясь, сообщив механикам, что нужно делать, направились в сторону столовой, обсуждая только что прошедший бой, кто и где сбил. Вздохнув, я задумался. Среди двенадцати аппаратов «семнадцатого» не было, я дважды проверил. Значит, тот летчик базировался не на этом аэродроме. Вполне возможно, на аэродроме подскока. Нужно искать, и в этом мне помогут офицеры штаба, здание находилось у вышки с дежурным и диспетчером. На крыше здания – множество антенн. Со связью в армии и ВВС Российской империи все было хорошо. А для меня – плохо, информация обо мне быстро разнесется, что затруднит работу.

Оставив вещмешок на месте, он тут в тени хорошо укрыт, я догнал летчиков и последовал чуть в отделении за ними. Они свернули к столовой, окна там затемнены, светомаскировка довольно неплохо соблюдалась, а я направился к штабу. Тот вполне работал. Видел, как на крыльце двое офицеров курили, посыльного куда-то на велосипеде отправили. В общем, не отдыхали. Об охране штаба не забывали, часовой прогуливался вокруг. Зениток не было, видимо, чтобы во время бомбежки по штабу случайно не попали, поэтому орудия в отдалении стояли.

Когда часовой ушел за угол, офицеры тоже в штабе скрылись, и я подбежал к крыльцу, чуть отжал дверь, изучая в щелочку вход. Стол дежурного был, но дальше по коридору. Там фельдфебель сонный сидел. Не яркий свет имелся благодаря настольной лампе. Окна закрыты, проникнуть в штаб можно только через вход или дверь с другой стороны, эвакуационный выход, но там заперто, я проверял, видимо, она изнутри открывается. Через фельдфебеля не пройду, нашумлю. Значит, мне нужен летчик, желательно с картой. Буду ждать снаружи и ловить. А времени мало, еще чуть больше часа, и начнет светать. То есть резерва нет. Уйти с аэродрома на своих двоих не успею. Тут еще наверняка кладовщика хватятся, все обыщут и могут найти, если надумаю на территории укрыться. Значит, будем угонять самолет. Это единственный шанс, пока обо мне неизвестно.

Тут на полосу сел транспортный самолет, зарулив на стоянку, и от борта под конвоем повели трех летчиков, если судить по мешковатым комбинезонам и шлемофонам. Явно пленные. Их в штаб завели, на допрос, а следом за ними к штабу шел летчик со штурманом с того транспортника. Бортстрелок остался у машины, общался с техниками.

Нагнав экипаж, я одним ударом по затылку вырубил штурмана и, подбив сзади по коленям летчика, упав ему на спину, взял шею в захват, пережимая доступ воздуха. Он пытался бороться, крепкий такой, но я не дал, распластавшись на его спине. Перекатиться на бок он тоже не смог, я ноги выставил, как на шпагат сел. Так что когда тот стал вырубаться, все же ослабил захват, чтобы воздуха глотнул, а затем тихо сказал:

– Я не враг, убивать не буду, но и не друг вам. Меня Иваном зовут, я ординарец графа Казанского, его сиятельства генерала Волкова. Прошлой ночью истребитель «АРТ-восемь» сбил нас. Бил специально по кабине, тварь, где генерал сидел. А когда я выпрыгнул с парашютом, обстрелял и меня в воздухе. Это явно убийство, заранее спланированное и выполненное. Борт имел номер «семнадцать». Я хочу знать, кто летает на этой машине и где базируется. А теперь говори. Негромко. Я не хочу, чтобы меня обнаружили.

– Поручик Твардовский, – прохрипел тот. Видимо, крепко я ему горло пережал, отойти все еще не может. – На «семнадцатом» летает поручик Твардовский. Я из полка «ночников».

– Это я уже понял, у вашего транспортного судна тот же тактический знак, что и у истребителей. Поэтому на захват и пошел. Где мне его искать?

– У штурмана карта. Там обозначения аэродромов подскока. Наш полк раскидали по ним. Аэродром подскока звена, где числится «семнадцатый», находится рядом с Брестом… – Тут летчик помедлил и добавил: – Я с дежурным по штабу был прошлой ночью, вылетов не было. Вообще мой борт должен искать сбитых наших и подбирать их, у каждого летчика сигнальная ракетница есть, но в ту ночь мы не летали. В ту ночь то звено не работало, это точно. Оно нашему штабу подчиняется, и все вылеты там фиксируются.

– Я у него самого спрошу, поднимался он в воздух или нет.

– Послушай, Иван, я хорошо знаю поручика. Пусть он любит выпить, за картишками посидеть, но он достойный офицер. Он не мог подобное совершить… Акхр-р…

На этом я решил прекратить общение, а то уж больно длинные речи он закатывал с ненужными подробностями. Явно время тянул, надеясь, что на нас кто-нибудь наткнется. Так что пережал рукой горло, сонную артерию тоже, и вскоре он, хрипя, вырубился. Встав, я ему еще по затылку серьезно добавил, чтобы подольше находился в беспамятстве.

Снял планшетку штурмана. Перекинув ремешок через голову, повесил ее на боку, больше ничего не брал, тут трофеи брать неправильно, поэтому и кладовщика не обыскивал, все его при нем, а потом быстрым шагом направился к стоянке машин санитарной авиации. Пора сваливать отсюда. Надеюсь, летчик не солгал, и тот, кто нужен, действительно находится там.

Добравшись до стоянки, я подкрался к часовому со спины и вырубил его ударом по затылку. Осмотрев машины, выбрал одну поновее, тут рация была, в старых моделях их не ставили. Из пяти машин три рации имели.

Сбегав за вещмешком, уложил его в кабину и, наблюдая, как идут на посадку ночные бомбардировщики (быстро вернулись, видимо, недалеко летали), запустил мотор. Не давая ему прогреться, я проверил, полные ли баки, и стал выводить на взлетную полосу. Упоры из-под колес и стопоры с элеронов я уже убрал. Дальше – разгон и взлет. И ушел на бреющем. Тревогу подняли, прожектора в разные стороны заметались, но я успел уйти.

На штурвале висели наушники. Надел их и включил рацию, слушая волну, по которой работал штаб. Там тоже тревогу подняли. Включив освещение, открыл карту и стал изучать. Действительно, метка аэродрома подскока имелась, в трех километрах от окраины Бреста расположился. Что ж, летим туда. Тут недалеко, чуть больше трехсот километров, но как я ни напрягал движок, больше двухсот десяти разогнаться не смог, тем более на бреющем шел, так что стало светать, а я еще в воздухе.

Тревога все еще звучала, один из постов наблюдения за воздухом сообщил о шуме мотора, еще и опознал по звуку модель, тут да, звук характерный, так что поисковые партии знали, где меня искать. Уже подняли в воздух истребители, как рассветет найдут, тут без сомнения. Или собьют, или принудят к посадке, в штабе, где был организован центр по поиску, пока еще сами не решили, приказа сверху ждали. Поэтому при первых признаках рассвета я пошел на посадку. Тут удобный луг был, удачно попался, вдали от поселений, правда, размер луга небольшой, но сесть на моем аппарате было возможно. Я решил самолет загнать под деревья, на опушке скрою. Найдут, конечно, но не сразу, что даст мне нужное время.

Посадка прошла хорошо, сел на три точки, у самолета неубираемое шасси было, а вот дальше – как в пьесе, сплошная неожиданность. Оказалось, на опушке был овраг, я его не заметил, низко висевшие ветви деревьев скрывали, и когда подкатил к деревьям, то неожиданно ухнул вниз. Хорошо, мотор я уже заглушил и двигатель стоял, иначе цапанул бы винтом. Еще от неожиданности не успел ударить по тормозам, точно скапотировал бы, а так мягко скатился и встал. А ветви скрыли самолет. Кстати, название у этой модели было довольно приметное – «Аист».