Долг чести

Вообще три года назад было принято решение оставить на вооружении четыре типа истребителей. Это «Метеоры», сильно похожие на «Мессершмиты-109» в моей реальности, из моего родного мира. Их большинство. Потом – тяжелый высотный двухмоторный истребитель, он был основным высотником, пока «АРТ-8» не появились, хотя эти полки до сих пор стоят на вооружении. Ну и четвертый тип, морского базирования. Их еще на поплавки ставят. А так они на авианосцах стоят. Их три у России, по одному на Черном море, на Балтике и на Тихоокеанском флоте. Для Северного еще не вступил в строй, хотя вроде на воду спустили. Тут я точно не скажу.

Кстати, «АРТ-8» внешне были сильно похожи на «Аэрокобры» из моего мира. Двигатель тоже стоял за пилотом, а вал между ног проходил. Вооружение – две двадцатимиллиметровые авиационные пушки и два крупнокалиберных пулемета. Кабины герметичные, с наддувом, оттого и могли подниматься на двенадцать тысяч пятьсот метров.

На аэродроме были «Метеоры» и двухмоторные высотники, однако «АРТ-8» я визуально не нашел, ни одного не было. Мне сообщили, что тут дислоцируется эскадрилья, «ночники» действительно есть, но двухмоторных – полк. Хм, а если у Минска не один аэродром? Надо узнать, мне об этом не известно. Видимо, надо брать языка. Свои? Ну не знаю. Вроде как меня тоже свой сбил. Ладно, убивать и калечить не буду.

Покинув воронку, из которой я и изучал аэродром (в это время два разведчика и эскадрилья дальних бомбардировщиков на взлет пошли, создавая нужный шум), я взял того кладовщика. Вырубил его, он как раз склад хотел закрыть, со спины подкрался. Затащил внутрь, связал его же ремнем и сунул смятую фуражку в рот.

Судя по погонам, он был страшим унтером. Что хорошо, был субтильного телосложения, иначе сомневаюсь, что я смог бы затащить его на склад, все же мне досталось хоть и тренированное тело, но подростка. А так, удерживая обеими руками за шиворот гимнастерки, отволок внутрь, прислонил к ближайшему стеллажу и, закрыв створки, связал. Ну и стал приводить его в сознание.

Темнота в помещении мне помогала, кладовщик меня не видел, даже силуэта, а вот голос подводил, хоть я и старался его изменить, что придавало некоторую комичности ситуации, так как у Ивана пошел бурный рост полового созревания. Голос ломаться начал. Рановато, на мой взгляд. То мальчишеский тенорок, то мощный бас. Я и сам подшучивал над этим, пока не попал в тело Ивана. Данное обстоятельство несколько мешало, надо признать. Да и рост гормонов тоже был не вовремя. Не то чтобы я против, но времени нет.

А так, как только кладовщик пришел в себя, начал вести допрос, стараясь говорить басом. Он крепким орешком оказался, пинаться пытался, от кляпа избавиться. Пытался орать, но я быстро его же кепкой приглушил громкость. А то выдернул, а тот в крик. Пришлось приступить к первичному полевому допросу. Больно, но живым останется и не калекой.

Ломался недолго, так что уже минут через пять смог разговорить. Кричать больше не пытался, так что, выдернув кляп в очередной раз, я наконец услышал то, что мне было нужно, а не новые попытки докричатся до своих. Видимо, осознал, что не услышат. Бомбардировщики улетели, но на аэродроме снова кто-то прогревал моторы, помогая мне.

Оказалось, что нужные мне «ночники» все же на этом аэродроме базируются. Из воронки я не весь аэродром со стоянками техники видел. От него выяснил, что за ангарами была еще одна взлетная бетонная полоса, поменьше, чем та, коей бомбардировщики пользовались. Там санитарная авиация базировалась и те, кто мне нужен. Это все, что я узнал, ни номера нужного истребителя, ни о том, кто на нем летает, он не знал. Был простым кладовщиком, так что не его сфера. Лишь узнал, что на счету этой эскадрильи за двое суток боев семь подтвержденных сбитых, все ночью. Интересно, а мой борт в этот список входит? Сомневаюсь. Тут тайной операцией попахивает.

Уточнив и узнав, что потерь в эскадрилье среди пилотов нет (видимо, исполнителя зачистить не торопились), я вырубил кладовщика. Хорошо, надолго. Оставил связанным, только кляп не использовал, чтобы не задохнулся, и запер его на складе. Прихватив вещмешок, спокойным шагом направился за ангары. Мне в пути трое встретилось, двое офицеров, похоже летчики, и пробежал техник. На меня, как и ожидалось, никто внимания не обратил. Видели силуэт, но кто это, явно не поняли, темнота скрадывала.

Такое передвижение ускоряло перемещение по территории аэродрома. Времени у меня не так и много, уже час ночи, по часам кладовщика посмотрел, так что никто не помешал. Прошел стоянку санитарной авиации, там было пять бипланов, машины вполне удачные, с закрытыми кабинами, берут трех пассажиров, двух лежачих и медсестру. Шевеления у бипланов было не видно, лишь часовой прогуливался, поправляя ремень винтовки на плече.

Дальше уже капониры нужной мне эскадрильи. Тут облом, в капонирах всего два истребителя, где работали бригады механиков, явно обслуживавшие машины после только что прошедшего вылета. Тут не только догадки, но и подслушанные разговоры помогли. Видимо, те два офицера, что мне встретились, летчики с этих аппаратов, остальные на вылете. Эта пара отгоняла самолет-разведчик. Видимо, не нашли, боеприпас не тронутый, а вот заправку машин топливом проводили, бензовоз подъехал, да и вообще осматривали истребители. Нужного номера не было, поэтому будем ждать.

Отойдя в сторону, я присел на накат полуземлянки. Тут, видимо, вотчина механиков, потому как офицеры спали в казарме, их трехэтажные здания белели в стороне. Те двое, как я понял, в столовую направились, у них ночная жизнь, и сейчас был обед.

Капониров было с два десятка, но, думаю, самолетов двенадцать. В ВВС Российской империи эскадрильи состояли из двенадцати самолетов, это всех типов касалось, от бомбардировщиков до торпедоносцев. Звено – четыре самолета, летали парами, вроде той, что в столовую ушла.

Я особо не беспокоился, силуэт в темноте не виден, а если включат подсветку полосы для своих возвращающихся летчиков, просто лягу на траву у землянки и пережду. Меня больше интересовали пять санитарных самолетов. Угнать один, заправив и сделав запас топлива в салоне, хотя бы канистрами, – это отличная идея. Я даже зажмурился от удовольствия, представив, насколько повысится моя мобильность. Тем более эти аппараты могут сесть даже на небольшую поляну, для взлета и посадки хватит короткой полосы, необорудованной. А теперь самое сладкое: топливо у этих бипланов обычное, такое в грузовики заливают и в некоторые панцеры. То есть топливо для него найти будет не проблема. Угнать самолет днем у меня вряд ли получится, зенитчики собьют, а вот ночью шанс есть. Особенно если замаскируют запуск мотора и выезд на полосу ревом прогреваемых моторов. Если будет шанс, то угоню. Машины должны стоять заправленные.

Эти самолеты на удивление удачные. Крейсерская скорость – сто семьдесят километров в час, максимальная – двести десять, дальность у них – девятьсот пятьдесят километров в одну сторону, ну или четыреста с возвратом. А это солидно для санитарного самолета.

Раньше они стояли на вооружении ВВС, в принципе и сейчас стоят, у санитарной авиации, разведывательной, многие у ВМФ на поплавках, но большую часть после капитального ремонта выставили на продажу. Боевые уходили за границу, особенно Турция немало скупила, но такие бипланы многие русские частники приобрели, включая фермеров. Купцы тоже. Образовалось немало разных транспортных компаний, от доставки пассажиров до разных грузов. Среди них такие бипланы особенно ценились за неприхотливость и долгий срок службы.

Не припомню, чтобы в моей первой жизни что-то подобное было. Хотя вроде немецкий «Шторьх» немного похож. Но там моноплан, а тут верхнее расположение крыла и небольшое нижнее, укороченное. На нем крепежи для перевозки раненых в специальных эвакуационных капсулах. Капсулы сложены отдельно, под маскировочной сеткой штабель, не закреплены на местах. По надобности ставят.