Страница 63 из 95
Грустно, но просто.
И, как мне казалось, хозяин чувствовал передо мной вину — на поход в библиотеку в ущерб своему законному праву на моё время и присутствие он согласился не просто так, он согласился весьма и весьма охотно. Чуть-чуть преувеличенно. Улавливать и замечать эти нюансы было… неприятно. Больно.
— Можно я скажу Роду пару слов? — попросила я перед возвращением в замок, и Кристем возражать не стал. Я ожидала, что он оставит меня и пойдёт к себе, но хозяин безапелляционно направился следом. Маловероятно, что в такое позднее время — ужин у слуг уже закончился — Род был ещё здесь. По правде говоря, мне просто хотелось побыть одной, а ещё прикормить по возможности Шоколадку отложенным в кармане с завтрака кусочком сахара, если другие кони не устроят бунт по поводу моего захода в загон.
Но Родерик, к моему удивлению, всё-таки обнаружился на своём рабочем месте — на этот раз не у конюшни, а на поле для выгула, верхом на статной лошади чубарой масти. Длинные ноги коняжки были словно обуты в чёрные лоснящиеся гольфы. Стройный, изящный, он выглядел даже большим аристократом, чем Кристем. Хозяин чуть отстал от меня — подозреваю, для того, чтобы посмотреть, как Род ведёт себя со мной наедине.
Ревновать ко вчерашнему ребёнку… Вполне в духе хозяина.
— Кори! — мальчишка узнал меня и торопливо соскочил с лошадки, отправил её погулять к остальным — несколько гривастых соплеменниц бродило вдоль забора, выискивая в земле первую пробивающуюся себе на погибель траву. Лошадь покосилась на меня недовольно, но без особой злости, впрочем, мы друг друга уже видели прежде и чуть-чуть успели привыкнуть. Самую малость.
— Ты ко мне или к Ладке? — Род неуверенно улыбнулся. Он действительно был рад меня видеть, как мне казалось, и вовсе не из-за меня собой, а из-за того, что в моём обществе он чувствовал себя, как раньше. В своей среде. На своём месте.
Может быть, стоит меньше анализировать и просто принимать всё, как должное?
— К вам обоим! — громко отвечаю я, а затем, гораздо тише, добавляю. — Я не одна. Род. Ответь мне, пожалуйста, прямо сейчас ответь, а то потом будет поздно. Ты раньше жил в седьмом замке, верно?
Глаза у парня забегали, а лицо приняло выражение одновременно несчастное и испуганное.
— Как ты…
— У тебя на шее висит медальон из бирюзы. Если не ошибаюсь, это фамильный камень Артевилей. Мне слуги сказали. Это было тогда, когда… — я неожиданно спотыкаюсь на полуслове. Вспоминать сейчас о своём давешнем самоубийственном, точнее, крылоотрубательном порыве было стыдно и неловко.
— Да, — Род кивнул. — Ну вот, теперь все знают. Отец… отец дал. Не то что бы это память о нём, он нехороший человек, не хочу я о нём помнить нисколечко, но… память о прошлой жизни. Обо мне — прошлом. О маме. Ну и потом, он говорил, что это важная вещь, очень ценная, связанная с силой всего их рода, что её хранить надо и никому не показывать, и всё такое… Не пытаться продать ни при каких условиях. Вообще-то, я подозреваю, что он рассчитывал только дать мне его на время поносить, не такой он был человек, чтобы безвозмездно подарки делать. Может быть, спрятать хотел — я же незаконнорожденный, обо мне почти никто и не знал, кроме самого близкого круга. Но в итоге, оказалось, что навсегда. Он мёртв, а его жена избавилась от меня довольно быстро. И категорично. Не просто прогнала — продала. Чтобы навсегда.
— Лорд Артевиль — твой отец? Сам лорд Артевиль?!
— Тише! — нервно сказал мальчишка. — Это совсем не то, о чём стоит говорить и совсем не то, чем стоит гордиться. Тем более, что… Боги, я не хотел, чтобы ты знала, Кори. В конце концов, он… так или иначе… причастен к тому, что приключилось с тобой. Если даже и не сам, то кто-то… такой же, как он.
— Род! — я едва удержалась от того, чтобы потрепать парнишку по голове. Но делать это в присутствии хозяина не решилась. — Мы оба пострадали от него, в том или ином смысле. От него или его приятеля…
— Всё осталось в прошлом. Матери нет, лорда Иримуса нет, путь в замок мне закрыт. Осталось только это, — Родерик сжал медальон-артефакт под рубашкой. — Просто память. Не знаю, зачем он нужен. Я-то не маг, и в Академии не учился, лорду это было не нужно — он сам очень одарённый был, на остальных, у кого способностей его нет, плевал с высокой башни. Правда, после смерти матери не бросил, в замок взял, гувернёра нанял, учителей — почти как своим, законным наследникам. За общий стол не сажал, конечно, но… — Родерик сдавленно всхлипнул и отвернулся.
— Как ты сумел его сохранить? — запоздало удивилась я. — Пройдя через работорговцев, через целителей…
— Это магическая штука, — пожимает парень плечами. — Магия крови, лорд говорил. Прикасаться может только тот, в ком есть кровь Артевилей, вроде, даже жена его трогать не могла. Целители, вероятно, это чувствовали. А работорговцы… пробовали снять, конечно. Одного так оглушило, что чуть ли к богам не отправился, а он и коснулся-то едва-едва. Ну, они меня побили… немного, чтобы вид товарный не испортить, да и оставили. Им эти проблемы с магией были ни к чему… Доброго вечера, господин!
Кристему, похоже, надоело стоять в стороне — или наши тихие затянувшиеся переговоры вывели его из себя, или не хотелось опаздывать на званый ужин, так что он просто возник из темноты, оглядывая поле и бродящих в отдалении лошадей. Рода и его приветствие он попросту проигнорировал и обратился прямо ко мне:
— Хочешь всё-таки прокатиться?
— Не стоит животных зря мучить, — говорю я, с трудом переключаясь на новую тему. — Род, приведи Шоколадку, пожалуйста, у меня для неё сахар с собой. Если вы торопитесь, господин Кристем…
— Не зови меня так! Не тороплюсь. Мучить, говоришь?
— Сами посмотрите.
Ведомая Родериком лошадь подходила, упираясь и страдая — демонстративно, напоказ, чуть ли глаза не закатывала, отворачивала голову. Знала, хитрюга, что стоит слегка потерпеть присутствие противного, очевидно, даже лошадиным богам существа — и как обычно последует вполне ощутимая вкусная награда. Но и сдавать свои позиции, свои, так сказать, принципиальные убеждения так просто не могла.
Кристем потянулся, чтобы перехватить кобылку под уздцы, но я положила руку ему на плечо, краем глаза отмечая, что этот достаточно интимный жест не прошёл мимо Родерика.
— Не надо, я сама…
А ведь, наверное, я должна скрывать степень близости с хозяином от окружающих. Должна или нет?
Извлекаю кусочек сахара, немного раскрошившийся за этот долгий, сумасшедший и почти счастливый день, протягиваю, уставившись в белую звёздочку на лошадином лбу, слабо светящуюся в полумраке. Шоколадка фыркает, подхрапывает, разрываясь между соблазнительным лакомством и глубинным требованием инстинктов, говорящих о том, что рядом с нею то, чего и быть-то не должно на этом свете.
— Ну же, — говорит Кристем, обнимая меня за шею левой рукой и слегка притягивая к себе. — Смотри, глупая, это Кори, она очень, очень хорошая. Чего ты упрямишься?!
Взгляд Рода прожигает мне спину так, что перья обугливаются. Но от этого жеста хозяина, столь открыто признающего то, что я ему не совсем чужая, на душе становится самую чуточку легче, словно спадает болезненное натяжение внутренних струн. И, будто уловив эту перемену, а может, прислушавшись к словам хозяина — чем боги не шутят! — Шоколадка делает шаг и, осторожно вытянув шею, берёт лакомство у меня с руки мягкими, чуть влажными бархатистыми губами.
…Прекрасное завершение прекрасного дня.