Охота на компаньонов

Словом, примерно раз в месяц Алекс Маркин послушно отправлялся в недельный поход по знакомым и соседям очередной жертвы матримониальных желаний престарелого донжуана, прикидываясь то сантехником, то коммивояжером, то страховым агентом.

2

Выставив помощника таким беспроигрышным способом, Натаниэль вновь обратился к клиенту.

– Странный народ – подчиненные, – доверительно сообщил он. – Так и норовят узнать о посетителях всю подноготную.

Вассерман понимающе кивнул и даже попытался улыбнуться. Улыбка получилась жалкая.

– Как будто для этого так уж необходимо присутствовать при разговоре, – безмятежно продолжил Розовски, не обращая внимания на улыбку. – Как будто они не знают, что все беседы в этой комнате записываются автоматически! Можно спокойно прослушать запись в одиночестве, после ухода клиента. Никто не будет мешать и никаких проблем. Верно?

Лицо Аркадия Вассермана мгновенно вытянулось и посерело.

– Как – записываются? – упавшим голосом спросил он.

– На диктофон, естественно, – Розовски пожал плечами. – Нельзя же полагаться на память. Или вы предпочли бы, чтобы я пригласил стенографистку? Можно и так. Но дороже.

– Нет, то есть… – Вассерман замолчал. – Но я не могу так говорить, – тревожно сказал он. – Я ведь надеялся, что все сохраниться в полном секрете. Вы же гарантировали. По телефону.

Вместо ответа Натаниэль извлек из наполовину выдвинутого ящика стола портативный репортерский диктофон. Отмотал немного к началу, нажал кнопку.

Из диктофона послышалась:

«… – Но я должен настаивать на сохранении полной конфиденциальности.

– Разумеется. Мы гарантируем всем нашим клиентам полную конфиденциальность – во всем, что касается сообщенных ими или полученных нами в ходе следствия сведений…»

На конфиденциальности настаивал Аркадий Вассерман. Сейчас он с почти мистическим ужасом уставился на маленькую черную коробочку, лежавшую на столе между ним и детективом. Розовски остановил запись и сказал:

– Да, действительно, конфиденциальность… Знаете, Аркадий, я научился выговаривать это слово совсем недавно и, по-моему, с третьего раза… – он развел руками. – Ну что ж, раз обещал, значит выполню.

Вассерман продолжал гипнотизировать остановившимся взглядом замолкший диктофон.

– Но потом вы сотрете запись? – тревожно поинтересовался он. – После… после окончания дела?

Розовски покачал головой, усмехнулся.

– Собственно, что вас так пугает? – спросил он. – Вы собираетесь признаться в попытке ограбления Национального банка Израиля?

Вассерман отчаянно замотал головой.

– В подготовке покушения на главного сефардского раввина Бакши-Дорона?

Вассерман замотал головой еще отчаяннее. Натаниэль испугался даже, что голова может отвалиться.

– Я просто очень боюсь… боюсь совсем другого, – выдавил из себя Вассерман. Наконец, черты его лица приобрели некое подобие выражения решимости. Он сказал: – Натаниэль, я хочу вас нанять. С завтрашнего дня.

– Заказать услуги, – мягко поправил Розовски. – Вы хотите заказать определенный вид услуг. Мы же договорились выражаться грамотно. Итак, какой именно вид услуг вас интересует? Розыск, сбор информации? Слежка? Получение свидетельских показаний?

– Меня интересует охрана, – ответил Вассерман. И поспешно добавил, словно Натаниэль собирался возразить: – В вашем объявлении было написано: «Охрана и сопровождение по всей стране»!

– Разумеется, разумеется. Что вы хотите поручить нам охранять? Какой объект, так сказать?

– Меня, – ответил Вассерман упавшим голосом.

Розовски, откинувшись на спинку кресла, с откровенным недоверием осмотрел тщедушную фигурку клиента.

– И от кого же, позвольте спросить, вас следует охранять? – спросил он.

– Мне угрожают, – пробубнил Вассерман гробовым голосом, вновь уставившись в стол.

Натаниэль немного подумал и решил, что не будет считать сказанное шуткой. В конце концов, мало ли кто может угрожать жизни даже такого заурядного типа. Например, свихнувшийся автомобилист, норовящий раздавить несчастного на пешеходной дорожке. Он попросил кротким голосом:

– Вы не могли бы объяснить, кто именно вам угрожает? И главное – каким образом?

– Русская мафия! – после долгого и мучительного раздумья объявил Вассерман.

– Ого! – вежливо удивился Натаниэль. – Вы уверены? – каждый второй клиент (из тех, кто не интересовался сексуальными проблемами своих супруг и супругов) был уверен в преследованиях со стороны вездесущей и свирепой русской мафии. Своего пика эта специфическая форма репатриантского психоза достигла с полгода назад, когда некто Абрам Свидерский всерьез убеждал Натаниэля в том, что русская мафия специально наняла банду восьмилетних мальчишек-футболистов, расколотивших мячом витрину его лавки. И очень обиделся, когда Натаниэль вежливо, но решительно отказался заниматься этим делом. «Я уже написал министру внутренней безопасности, – гордо сообщил борец с мафией. – Надеюсь, они ответят». Натаниэль искренне посочувствовал коллегам из министерства. Сам он тогда же повесил в приемной плакат следующего содержания: «Уважаемые клиенты! В силу занятости, агентство „Натаниэль“ вынуждено отказываться от расследований, связанных с деятельностью русской мафии на территории государства Израиль. Для интересующихся сообщаем телефон…» И поместил номер телефона знакомого психиатра Игоря Зильбермана, который в описываемый период времени собирал материал докторской диссертации о случаях массовых психозов в замкнутых социальных группах.

Между тем клиент, до того молчавший и несший какую-то путанную ахинею, вдруг заговорил с достаточной четкостью и даже живостью. Натаниэль отвлекся от воспоминаний и прислушался.

– Я получил несколько писем угрожающего содержания в течение последних трех недель, – сообщил Вассерман. – Поначалу я не обратил внимания. От меня требовали крупную сумму денег в долларах…

– Какую именно?

– Сто пятьдесят тысяч.

Розовски присвистнул.

– Похоже, самое опасное изобретение человечества – всеобщая грамотность, – заметил он. – И за что же от вас требуются такие деньги?

– Видите ли, в последние годы мы ведем свои дела в России. Я опасаюсь, что где-то наши интересы пересеклись с интересами криминальных структур, – физиономия Вассермана вдруг исполнилась необыкновенной важности, словно он гордился возможностью прижать хвост мафиози. И речь его, наконец-то, стала более-менее плавной и даже последовательной.

– А чем вы занимаетесь, если не секрет? – поинтересовался Натаниэль. – Кроме туризма, разумеется, – он кивком указал на карточку, сообщавшую род занятий владельца.

– Ничем. Мы с компаньоном решили, что не будем распыляться. Только организация туристических поездок. Из России в Израиль, из Израиля в Россию.

Розовски никогда не думал, что туризм может быть сферой интересов мафии, тем более – такой дремучей, как русская. Но, в конце концов, чего не бывает на свете.

– Очень хорошо, – сказал он. – Но вы не ответили на мой вопрос.

– На какой вопрос?

– За что конкретно с вас требуют сто пятьдесят тысяч шекелей, – повторил Натаниэль. – Или в письмах написано: «Уважаемый Вассерман, ты наступил нам на хвост, мы это действие оцениваем в полтораста тысяч, изволь вложить их в дупло ближайшей к твоему дому пальмы, по адресу…» Где вы живете?

– В Ашкелоне, – растерянно ответил Вассерман. – Улица Ноф а-Ям, 23.

– Там пальмы растут?

– Нет…

– Ну, неважно. По улице Ноф а-Ям, номер такой-то, в Ашкелоне. Подпись: Дубровский, для Маши. Так, что ли?

– Конечно, нет, – обиженно ответил совладелец «Арктурс». – Они написали, что это… ну… как страховка.

– Понятно, – Натаниэль кивнул с некоторым облегчением. – Теперь понятно. Значит, заурядный рэкет. Почему же вы считаете, что помешали каким-то мафиозным сообществам в Москве? А не местным ребятам? Мало ли… – Натаниэль сделал неопределенный жест рукой. – Конкурентам из числа более старых и более зубастых туристических компаний.