Путь к колодцу

– Давай, Гена, пойдём порассуждаем, что женам теперь делать. Я ведь того...– решил Саша признаться – Чуток сорвался в самом конце, уж и не знаю к чему это приведёт...

– А что такое? – быстро обернулся обеспокоенный не на шутку Геннадий.

– Как сознание терять начал, так и увидал... – попытался Саша припомнить уныло ровную линию горизонта, делящую увиденный мир на две половины, – тёмно-серую пустыню внизу, и более светлое однотонное небо вверху. А, припомнив ни с чем несравнимую идеально ровную эту линию раздела, ощутил, вдруг, каждой клеточкой своего тела, тоску и безнадёжность одиночества, в тот миг зародившегося в нём. Сейчас, неосторожно разбуженное, чувство это охватило его, захлестывая волнами отчаяния.

С трудом ему удалось справиться с ним. Понимая его природу, понимая, что не в тоске иодиночестве тут дело, а всё в той же информации. Что-то, Сашей непонимаемое, рвётся к нему. И эта информация не может быть передана ни каким, из привычных ощущений. Она не понимается сознанием, но воспринимается подсознанием. Которое и пытается донести, эту информацию, до сознания, отыскивая эквивалентную замену,– эмоциональное подобие.

А уж сознание должно самостоятельно разобраться в происходящем и увидеть подлинную причину, вызвавшую столь странную эмоцию. И всплыла в памяти рожа кошмарная, выдвигаясь рывком из-за горизонта, и лапа, больше похожа на язык хамелеона, которым захватывает он свою добычу во время охоты.

Они уже сталкивались с этими явлениями, и поняли насколько они опасны, насколько разрушительно действуют на психику, если отдаться этой тоске и ощущению безнадёжности. Уже через несколько часов депрессия достигает такой силы, что самоубийство приобретает вид блаженного выхода.

Проблема в том, что бы эту эмоциональную нагрузку не воспринимать в отношении собственной личности, что бы связать эти эмоции с неким конкретным и совершено посторонним от психики явлением.

Когда они впервые столкнулись с таким ударом по психике, то начали использовать "первоначальные гипотезы погружения", таким образом, втискивался весь комплекс непостижимых ощущений, и порождённые ими эмоции, в рамки понятной посторонней структуры, более-менее чётко определённой первоначальной гипотезой.

В отсутствии гипотезы подсознание такое начинало вытворять... Что не вмещалось ни в какие рамки – самые фантастические образы обретали плоть и кровь и оживали, поражая воображение причудливостью и непостижимостью логики своих действий. Очевидно, было, что за этим скрываются стереотипы мышления. Каждому действию реальности на наши чувства, соответствует определённая реакция подсознания, которое преобразует это действиев эмоцию, с помощью которой воздействует на сознание.

А эмоции, это очень индивидуальное у каждого человека, так мы ни когда не сможем узнать как, например, видит красный цвет другой человек. Мы можем только сказать, что мы все одинаково выделяем его, кроме дальтоников, и одинаково, поэтому, называем.

Эмоции приобретены человеком в процессе воспитания. С самого детства вырабатывалось соотношение между каким-то цветом и комплексом ощущений, постепенно, этот комплекс ощущений, приобрёл своего рода стандартный вид– конкретный цвет, который легко узнаётся.

Но в мире теней-стеблей всё это утратило смысл, за каждой эмоцией уже скрывался другой смысл. И красный цвет уже мог означать совершенно неожиданное явление, но вызывающее у подсознания такое же ощущение как красный цвет, вот и транслирует оно сознанию этот цвет. Но это в простейшем случае одного воздействия, а когда начинал действовать на подсознание целый комплекс непостижимых воздействий? Да ещё собранный в самых противоестественных комбинациях? Чёрный свет,сухая вода, леденящее пламя... Или вообще кислый свет, вызывающий изжогу и тошноту...

Попав в тёмное помещение, мы перестаём узнавать самые привычные предметы. В условиях недостатка информации подсознание начинает гадать – а может это... Нет, а может...? А перед ошеломлённым сознанием проносятся странные и часто пугающие образы.

"Сон разума порождает чудовищ!" – сказано это уже давно, но не разум порождает чудовищ, а кто-то в глубинах психики, чьей обязанностью является распознавание образов. Но когда, этот некто, не в состоянии их узнать, вот тогда и порождает он чудовищ. И задача становится понятной – снабдить этого распознавателя достаточным количеством информации, обеспечить его знанием о происходящем. А знание, это, прежде всего, причинно-следственная цепочка, связывающая нечто непостижимое с интересами человека с его потребностями, с его представлением о самом себе. Всё это, по сути, одно и тоже.

И эту функцию, по компенсации недостающей информации, снабжению знанием выполняла первоначальная гипотеза. Это был своеобразный переводчик – он придавал стабильность создаваемой воображением картине и направлял воображение к нужной цели, заставляя последнее подлаживать образы подпринятые условия. Вот и получалось, что с одной стороны братья сами формируют выбранные образы в наблюдаемом ими мире взаимодействий, а с другой стороны взаимодействие это совершенно независимо. И может, внутри созданной картины, выбросить совершенно неожиданный фортель.

Глава

Мысль об этом зацепила Сашу своей недосказанностью, смутной связью с имевшим недавно разговором.

– Слышь, Гена, а мы ведь сами себя загнали в ловушку.– вдруг догадался Саша, когда проходили они по заросшему просёлку в молодом березняке.

– Это как же? – хмуро глянул на него Геннадий. А Саша уже загорелся, начиная понимать происшедшее:

– Смотри, из всех, совокупно происходящих там процессов, мы выбираем только то, что желаем увидеть. – Саша ещё сам толком не разобрался и поэтому хватался за первые пришедшие в голову слова, объясняя сбивчиво и путано – Понимаешь, мы высвечиваем фрагментик чего-то огромного, втискивая в заранее избранные формы гипотезы всё остальное... – Саша поморщился, понимая трудность такой попытки с наскоку, объяснитьсамому ещё не понятное явление.

– Итак, начальная гипотеза, – Саша сделал паузу, подчёркивая важность происходящего: – Говоря откровенно, давно уже меня тревожат все эти наши горе-термины: "тени-стебельки", плоскость реального, "полипы" да "клубочки", все эти "вскачки" и "пузырения", нам самим не понятные... Ведь это совершенно не соответствует тому, что там происходит, – это наше название чего-то непонятного и в действительности совершенно не соответствует влагаемому нами смыслу, – реальным полипам и тому подобному.

– К чему это ты?– пожал плечами Гена – Это и так ясно, там совершенно иной мир, в котором нет ни чего подобного этому. – небрежно он махнул рукой на окружающее.

– Да подожди ты...– Саша помассировал вдруг разболевшиеся виски – Я сейчас много говорю, потому что ещё не сформулировал сам себе то, что уже странной догадкой сидит у меня в голове, поэтому не мешай!

Гена обеспокоенный, внимательно смотрел на Сашу – Давай присядем.–заволновался он, решив, что Саше стало плохо после сорвавшейся свёртки.

– Да нет, – его беспокойство вызвало у Саши досаду, но предложение присесть показалось разумным:

– Садимся.– согласился Саша, умащиваясь под берёзой в высокой траве:

– Понимаешь, назвав их привычными понятиями, не требующими пояснения, мы застываем на нем. Даже не мы, а наше подсознание, именно оно является источником любопытства. А значить и желания исследовать. А если это привычное явление – шарик, клубочек... Чего там его исследовать? И так всё ясно! Но ведь...– Саша досадливо поморщился, махнув рукой, отгоняя вьющихся перед глазами комаров – А ведь это огромный массив информации. – он потёр подбородок, замолчав в подыскивая подходящую зрительную аналогию – Например, взглянув на сложенные в стопкутома энциклопедии, мы можем сказать:"какая красивая башенка". И на этом забыть об увиденном, ведь нам всё понятно – башенка, как башенка... А можем, обратив внимание на форму, подумать и о содержимом, взять энциклопедию и изучить её. Получая принципиально новую информацию! Понимаешь?