Легион

Эчвенурт кивнул и пропустил его в город, уже обращаясь к кому-то другому.

Грамматикус ничего ему не показал.

Мон Ло просыпался. Из-за возможности штурма он никогда не спал на самом деле, но жители уже привыкли ожидать худшего.

Внешние стены защищали отряды эчвенуртов, железные пушки и регулярные войска Нуртийцев. Они слонялись вокруг лестниц, ведущих на толстые городские стены, или наблюдали в подзорную трубу, следя за противником.

Ближе к центру города уже можно было различить оживление. Рынки пробуждались от сна, торговцы кричали о своих товарах, священник громко читал утренние молитвы. Водоносы начали свой обычный маршрут по городским площадям, улицам и переулкам.

Грамматикус пытался идти той же дорогой, что и в первый раз. Встречные торговцы кивали ему и делали жесты всесолнечного света, признавая его.

Он показывал эти жесты в ответ.

Джон собирался пройти в северную часть города, в область, известную как Курнаул, чтобы оценить крепостную стену и уровень защиты. Туви оценила бы. Он отошел в сторону, пропуская проезжающую телегу. Появились дворники с ведрами и щетками. Они что-то напевали себе под нос.

Покрытые фаянсом городские стены мерцали под утреннем солнцем, открывая взору мозайки с изображениями тростника и рептилий. У Нуртийцев не было названий улиц, только эмблемы. Джон смотрел на изображение гигантской ящерицы на красном фоне и понимал, что никогда раньше не видел подобного. Видимо, он повернул не туда. Мон Ло был настолько сложен и запутан, что было нелегко составить определенную схему. Это было похоже на паутину Арчаны.

Грамматикус остановился и огляделся. Он взглянул на солнце, чтобы установить, где находиться восток, замедлил дыхание и позволил себе вспотеть, чтобы стабилизировать свое тело. Просто он прошел по улице слишком далеко на запад, вот и все. Карнаул заканчивался слева.

Только его там не было. Он снова остановился, не позволяя себе поддаться панике.

К нему подбежал водонос и предложил воды.

— Нет, спасибо, — ответил Грамматикус.

— Бог все равно любит тебя, — сказал водонос и ушел.

Джон задрожал. Эти слова дословно переводились как «Твоя душа пожертвована Первобытному Уничтожению.»

«Что со мной? — думал Грамматикус. — В прошлый раз я легко нашел нужную улицу, а сейчас веду себя как дилетант. Это… это глупо».

В поисках знакомых ориентиров он прошел еще две улицы. Появилось ощущение, что Карнаул находился гораздо дальше, чем обычно. Что-то отвлекало Джона.

Одним движением он сунул руку в сумку с минеральными солями, висевшую на поясе, и сомкнул пальцы на семени, спрятанном в солях. Семя, в маленьком серебристом зажиме, было размером с мочку уха. Джон получил его от Гахета. Это семя какого-то ксенодерева с одного из миров, на которых побывала Кабала. Если оно теплело или высыхало, значит рядом была психическая активность.

Грамматикус взглянул на него. В его руках семя всегда теплело, реагируя на его способности, но в этот раз оно было горячим, словно тлеющий уголь.

Джон понял, что он в опасности. Семя предупреждало, что кто-то совсем рядом ищет его.

— Д’сал? Д’сал Хулта?

Грамматикус оглянулся и увидел полного торговца, махавшего ему. Тот стоял со своими коллегами, но, увидев Грамматикуса, поспешил к нему. Джон быстро спрятал семя.

Как его зовут? Его имя? Ты же встречал его раньше.

— Д’сал, мой друг! — торговец сделал жест всесолнечного света и поклонился. — Последние пару дней я тебя не видел на рынке. Что по поводу той сделки, которую мы обсуждали в прошлый раз? Тебе доставили?

Х’дек. Его зовут Х’дек Рутун.

— Х’дек, мой друг. Мне больно это говорить, но мой поставщик… Скажем так, он брал больше, чем давал. В общем, я не смогу совершить ту сделку. Я извиняюсь.

Х’дек махнул своей пухлой рукой.

— А, не волнуйся. Я понимаю. Сейчас сложные времена, осады наших земель чужаками. Такие вещи случаются.

Х’дек снова взглянул на Грамматикуса.

— У тебя же есть моя генная печать? Да? Отлично, надеюсь мы сможем вести дела в будущем!

— Я в твоем распоряжении, Х’дек, — пробормотал Джон и добавил жест полной луны, означавший, что он закончил разговор.

Он зашагал дальше по улице, чувствуя себя все так же потерянно. Он старался выйти на площадь, где людей было меньше, надеясь, что свободное место освежит голову и даст возможность найти источник психической активности, которую обнаружило семя.

Грамматикус остановился и медленно поднял взгляд.

Он стоял перед Па’хель Аван Нурт, огромным храмом Мон Ло. Высоко над ним, на тимпане храма находилась фреска, изображающая свойства Первобытного Уничтожения: смерть, экстаз, смертность и изменчивость, которые смешивались в гигантский символ единства.

Где же он сделал неверный поворот? Этот храм был последним местом в городе, которое он посетил бы добровольно.

Символ, казалось, пульсировал и резал глаза. Солнечный свет стал неимоверно ярким, все вокруг гудело. Во время предыдущего визита такого не было. Словно город углядел в нем шпиона и стал лабиринтом, ведущим в ловушку. Кто-то или что-то играло с ним.

Почувствовав рвотные позывы, Джон спешно убрался подальше от храма, в переулок, где его вырвало. Он еле успел убрать с лица платок.

Грамматикус упал на колени, дрожа и отплевываясь.

Тут он заметил две фигуры, двух людей, секунду назад казавшихся тенью, идущих по переулку. Они не торопились, но двигались уверенно, явно направляясь к нему. Джон встал на ноги и ретировался в противоположную сторону.

Еще трое закрыли собой другой конец длинного переулка. Кто они? Стражи порядка? Эчвенурты? Слишком рьяные последователи Па’хель Аван?

В переулке было несколько ответвлений. Грамматикус завернул в первое попавшееся и побежал, как только понял, что пропал из поля зрения преследователей. Несколькими секундами позже он осознал, что попал в тупик, оказавшись в закрытом дворике позади высоких домов. Сзади послышались шаги. Все двери оказались заперты, исключая тяжелые ворота с изображенным на них лесом и рептилиями. Грамматикус приоткрыл ворота и нырнул в темноту комнаты за ними. Закрыв за собой ворота он принялся ждать, прислушиваясь к шагам на улице.

Огромная, закованная в сталь рука, появившаяся из темноты, схватила Джона за горло и прислонила к стене. Грамматикус задыхался, его ноги не касались земли. Рука еще сильнее надавила на его горло, вжав в стену.

— Подозреваю, что ты меня ищешь, Джон Грамматикус? — послышался голос из темноты.

Он знал его имя.

— Во-возможно, — прохрипел Джон, — наверное это за-зависит от того, кто вы.

— Кто я? Ты знаешь кто я, вероломный ублюдок. Я Альфарий.

Глава четвертая

Дом Гидры, Порт Мон Ло, продолжение

Кровь подступила к голове Грамматикуса, он чувствовал, что сейчас задохнется.

«Отпусти меня» — отчаянно думал он.

Рука разжалась и Джон упал на плиточный пол. Ошеломленный и раненый он все же заставил свой разум работать быстро. Глаза уже привыкли к холодной тьме комнаты.

Он увидел огромную тень и красные точки визора, но прочитать мысли не сумел. Что-то мешало. Однако, его настойчивые команды выполнялись.

«Отойди на шаг назад и не трогай оружие».

Гигант отступил на шаг.

— Прекрати внушать ему, что делать, — прорычал другой голос.

В комнате находился кто-то еще. Грамматикус заметил вторую фигуру, она будто была в капюшоне, но не смог понять, кто это. Ментальный капюшон прикрывал его даже от разума Джона. Он попытался подняться, но пронзительный визг внезапно ударил его прямо в мозг. Боль мгновенно заполнила всю нервную систему. Джон отшатнулся.

— Он хорош. Сильный и хорошо защищен, — произнесла фигура в капюшоне.

— Слишком для тебя? — спросила гигантская тень.

— Нет.

— Тогда действуй.

Визг усилился. Грамматикус задергался в конвульсиях.

— Мы сейчас немного пообщаемся, Джон, — тень наклонилась к нему. — Мне нужна от тебя правда. Или ты поможешь мне, или я размажу твой череп. Ясно?