Страница 5 из 35
Конечно, всю эту грустную историю про бандитов и моем возможном рабстве, даже если бы я захотела, то за неимением достаточного словарного запаса никак не могла рассказать. Не знаю, как мое молчание принял Сонхун. Возможно, он думает, что я грущу оттого, что корабль разбился. Но на самом деле – нет. Я была счастлива этому. Если бы я могла, я бы сама его потопила. И даже была бы готова умереть ради этой миссии.
Я встала, воткнула палку поглубже в зачирканный рисунок с кораблем и направилась в сторону дома. Сонхун сразу же догнал меня и легонько ткнул локтем в плече. Я повернулась к нему, улыбнулась и решила перевести тему.
- Есть хочу. Ам-ам. Пап. Кимчи…
- Ааа, есыть – пап, кимчи! Кимчи? – парень уставился на меня. Я рассмеялась и схватилась руками за горло, демонстрируя, что вряд ли переживу еще порцию такой адской еды. Увидев эту пантомиму, Сонхун рассмеялся. Я сняла шляпу и подумала, что надо встать на носочки, чтоб надеть ее на парня – он был высокого роста. Или это я была не высокая? Но Сонхун определил меня, он присел, и подождал, пока я верну шляпу на положенное место. Когда я перевела взгляд на его лицо, оказавшееся так близко с моим, то зависла на пару мгновений. Оказывается, у него такие красивые глаза, темно-шоколадного цвета и черные, прямые ресницы…
Боже, нельзя же так бесстыдно смотреть мужчинам в глаза! Мои манеры утонули вместе с кораблем? Я одернула себя, резко перевела взгляд на кусты и кашлянула для того, чтоб разрядить обстановку. Сонхун тоже резко выпрямился и посмотрел на те же кусты, что и я. Осознав, что мы пялимся на одни и те же кусты, мы снова встретились какими-то испуганными взглядами и одновременно рассмеялись.
- Есения, иди есть. Пока. – Нет, конечно, он не сказал так на моем языке. Он сказал это на своем. А я узнала эти слова, сложила их и поняла! Пожалуй, это была первая фраза, которую я целиком смогла понять.
- Хорошо, пока, Сонхун. – я ответила, естественно, тоже на местном. Парень округлил глаза от удивления и приоткрыл рот. Я довольно улыбнулась и подняла брови, мол, это вам не хухры-мухры, знаете ли… Сонхун взял меня за плече, и одобрительно похлопывая, похвалил. Слушая сегодняшние восторгания Аджосси, от помытой мной посуды, я узнала фразу, которую сейчас повторил Сонхун. Парень впился в меня взглядом, продолжая хвалить. Кровь прилила к моему лицу от его взгляда, щеки загорелись. Хорошо, что уже были сумерки. Мне не хотелось, чтоб парень видел меня такую. В любой непонятной ситуации – беги. Я промямлила еще раз слова прощания и, когда он отпустил мое плече, юркнула во дворик.
4 Глава
Я сидела у ручья. Совершенно одна. С корзинами трав. Наконец, я могла гордиться собой. Аджосси явно нервничал утром, когда мы выходили в лес. Наверняка, он не знал как от меня отделаться, наученный вчерашним днем и моей бесполезностью и бездарностью, но все же взял меня с собой. По правде, я сама до конца не верила, что смогу видеть и находить нужные дяде травы. К превеликой радости, мое зрение было значительно острее Аджосси и я сама вошла в раж – мне было интересно выискивать конкретные растения. Насобирала я в два, если не три раза больше полезных трав, чем мужчина. Кое-что было для еды, насколько я поняла из жестикуляции, но в основном, травы были для лечения.
Хотя, ожидая очередного подвоха с моей стороны, Аджосси все же в итоге оказался прав.
Мы целый день бродили по горам, покрытыми густым лесом. Сочная зелень деревьев, цветущие поляны, первая ароматная лесная земляника, изредка встречающаяся на солнечных проплешинах, переговорки птиц, — все это здорово отвлекало и заряжало новыми силами. Чувство времени очень сильно было деформировано – увлеченная красотой и работой, мне было совершенно не сложно подниматься вверх, спускаться и снова идти в гору. Лишь на пути домой усталость стала накрывать меня. Ко всему, еще и обилие набранных корзин и мешков с травами здорово задерживали наш путь. Когда мы были уже не так далеко от дома и вышли к ручью на вытоптанную тропу, которая плавным спуском вниз, извилистой нитью приведет нас домой – мы оставили часть своих мешков и короб. Аджосси сказал, что сам вернется за ними.
Размеренным шагом, мы дошли до дома. Я предвкушала, как упаду сейчас на лавку и пролежу так не меньше получаса! А потом, поем каши с фасолевой поливкой, сполоснусь и улягусь спать. Ладно, если, сидя, может быть, помогу немного разобрать собранные травы. Ноги мои мало того, что гудели от такого кросса – я-то давно сидела в камере и ходить на длинные расстояния практически разучилась. Так они еще и болели в местах трения с плетеными сандалиями. Хотя на ногах были носки-посоны, но сейчас они уже не сильно спасали.
У дома нас ожидал какой-то мужичек. Он топтался и не мог устоять на месте. Увидев Аджосси, он кинулся к нам и что-то затараторил с большим беспокойством в голосе. Да и на лице у него было написано, что что-то случилось и мой дяденька ему срочно необходим. Аджосси развернулся ко мне и с выражением глубокой задумчивости уставился в лес. Я поняла, что он не может решиться, попросить меня забрать наши мешки – он наверняка видел, что я уже прихрамываю. Но раз так сложились обстоятельства – надо потерпеть и сделать это дело.
Я взяла Аджосси за руки, посмотрела ему в глаза, кивнула, дав понять, что сделаю это и сказала на местном «Иди», кивнув в сторону мужчины. Он понял меня, быстро протопал к дому, скинул мешки, корзины и скрылся с мужичком в направлении деревни. Я тоже поставила свой багаж, размяла слегка затекшую спину от короба с земляникой и решила сразу идти в лес, пока еще солнце не село.
В лесу и так уже начали плясать мрачные тени. Солнце клонилось к горизонту и тени деревьев стали темные и длинные. Я не была робкого десятка, но все же, хотелось поскорее прийти домой. Одно дело, идти с Аджосси и совсем другое – одной, по совершенно незнакомому лесу. Я знала много песен и решила напевать себе под нос, чтобы было не так одиноко и страшно, хотя это не сильно спасало. Да и все бы было ничего, но дорога снова была в гору, силы у меня были на исходе и каждый шаг становился все более и более невыносимым от боли. Вряд ли я натерла мозоли. Там было уже что-то похуже. Но я не хотела останавливаться – время поджимало. Я пела и шла. Шла и пела. Мысли кружились всякие, но в любом случае – не пойду же я босиком. Наконец, я услышала шум ручья, у которого мы оставили вещи и это придало сил, хотя я уже не шла. Мои хромания были больше похожи на переваливания медведя.
Я буквально доползла до мешков, рухнула у ручья, умылась прохладной горной водой, подержала руки в воде – все тело будто начало немного остывать. Попила, зачерпывая воду в ладони. Казалось, теперь каждая секунда на чеку. Мрачные тени в это время, все больше и больше завоевывали каждый уголочек, каждый листик и травинку. Пение птиц смолкало, зато начали громче сверчать цикады. Прогретый солнцем теплый воздух очень быстро остыл и растаял. Особенно это ощущалось у ручья – горная вода дополнительно заряжала все вокруг своей прохладой. По коже пробежали мурашки. В довесок ко всей этой атмосфере, пролетел филин, уселся на крючковатую ветку старого дуба и громко ухнул. Этот филин нагнал на меня такого страху, что я быстро собралась, закинула за спину короб, мешок, взяла в руки оставшиеся мешочки и поспешила скорее покинуть лес.
Как бы мне не хотелось быстрее вернуться на наш открытый песчаный берег, каждый шаг давался мне с огромным усилием, поэтому двигалась я крайне медленно. Местами мне казалось, что я стерла ноги до костей, но снять сандалии я не могла. Носки у меня были одни. Они были, хоть и из не новой ткани, но достаточно белые. Если я сниму обувь и пойду в одних понах – конечно, это очень сильно облегчит мои мучения. Но, сидя на шее у Аджосси, никак не оплачивая свое проживание и еду, зная, как скромно он живет, питается – как я могла так нагло поступить? Наверняка, после дороги по траве и земле, мои носки уже невозможно будет отстирать, если они вовсе не сотрутся до дыр. Все-таки, путь был не близкий. Одним словом, как бы сильно это не приносило мне боль – я должна идти в обуви. Лес в одно мгновение погрузился во тьму. Кое-где просвечивалось еще светлое небо, но гора забрала солнце раньше времени. Я переставляла ноги из последних сил. Вокруг стало очень тихо и каждый шорох заставлял мое сердце подпрыгивать к горлу. В голову, как на зло, полезли разные страшилки из детства, про всевозможную нечисть, поджидающую юных, прекрасных дев. Может, я и не такая уж и юная была, да и не самая прекрасная, но на безрыбье, как говорится… Я не была суеверная и рассмеялась бы в лицо, если бы кто-то когда-то сказал мне, что я буду вот так трястись из-за чего-то подобного. Но в сложившейся ситуации именно так и происходило.