Страница 343 из 360
Глава 18
Епископ
— Матерь Божья!
— Святые крестители!
— Господи помилуй!
— Помилуууй святая Дева Мария!
Среди знати прошел ропот, все стали осенять себя крестными знамениями, а некоторые даже упали на колени в грязь.
А я пообещал себе лично кастрировать проклятого гасконца. Да, да, отчекрыжить собственноручно бубенцы тупым ножом!
Почему ему?
А кто у нас сраный пироман? Кто, я вас спрашиваю?
Все понятно как ясный день. Де Брас отправился с этим маньяком к Люксембургскому дворцу, где тот, судя по всему, применил свой дьявольский талант. Сраный маньяк!
Но расправу с Д’Артаньяном я оставил на потом, а сейчас пришлось вводить в действие запасной план.
Простой люд гвардейцы оттеснили, дворяне тоже немного поутихли, а я подошел к Марии Медичи.
Старуха не отрывая взгляда от зарева, ее бледные губы беззвучно шептали какую-то молитву.
— Ваше величество…
Она с ненавистью на меня посмотрела. В ее глазах, почти в буквальном смысле, бушевало пламя.
— Увы, вам придется пересесть в другую карету. Сейчас следовать за телом покойного короля очень опасно. Поверьте мне.
— Никто! — прошипела Мария Медичи, сжав кулаки. — Никто и ничто не помешает мне проводить в последний путь моего сына. Пусть даже небеса разверзнуться!
Она меня не удивила. Если честно, я давно восхищался этой старой женщиной. Такой смелости и упорству можно было только позавидовать.
— Матушка… — Гастон Орлеанский попытался ей что-то сказать, но старуха так на него зыркнула, что герцог заткнулся на полуслове.
— Вы проводите своего сына, ваше величество… — спокойно сказал я, а потом кратко объяснил свой план.
Мария Медичи тяжело на меня посмотрела, помедлила, а потом кивнула.
Я жестом подозвал к себе Портоса и приказал проводить Марию Медичи, Анну Австрийскую и ее сына к другим каретам. А потом с ними же отправил герцога Конде и Гастона Орлеанского. С того момента, как они стали моими союзниками, герцогов стоило поберечь.
План был простой. Я прекрасно понимал, что на процессию может быть совершено нападения, поэтому собирался отправить королевскую семью из Парижа скрытно, другим маршрутом. С большим удовольствием объявил бы военное положение в городе, загнал бы чернь по домам, но, увы, сраные традиции — народ имеет право проводить своего покойного монарха в последний путь.
Рокировку удалось сделать незаметно для посторонних. Сам же я, собрался ехать в основной процессией.
Перед отправкой, кардинал соизволил обратить на меня свое внимание.
— Вы знаете, кто это сделал? — он покосился на столб дыма.
— Знаю, ваше высокопреосвященство, — я коротко поклонился. — Обещаю вам, виновники понесут справедливое наказание.
На языке так и вертелось, сдать гребанного гасконца, но я так этого и не сделал. Мерзавец, дебил, редкостный мудак, но свой. Значит, сами разберемся.
Ришелье едва заметно кивнул.
— Продолжайте.
— Увы, мне пришлось отправить королевскую семью другим маршрутом, потому что, почти наверняка, в городе будет совершено покушение на них. Вам тоже стоит…
Он жестом прервал меня.
— Я уезжаю к себе. Вы же… — он едва заметно улыбнулся. — Вы же следуйте своим соображениям. Я не буду вмешиваться в божье провидение, которое сопровождает вас и ваши действия.
«Я прощен? — с улыбкой подумал я, смотря как он садится в экипаж. — Судя по всему — да. Ну и ладушки…»
Дальше все пошло своим чередом. Похоронная процессия растянулась едва ли не на целое лье. Впереди разгоняли чернь конные гвардейцы, по бокам топали пешие мушкетеры.
Всех простолюдинов с улиц нещадно гнали древками алебард, а для тех, кто толпился на крышах, нашелся другой действенный метод.
— Товсь, целься!!! — протяжно выкрикнул один из сержантов.
Два десятка мушкетеров вскинули свои аркебузы. Зевак с крыши словно метлой смело, а пара человек не удержались и свалились вниз.
Один свернул себе шею, а второй, истошно завывая, попытался уползти с проезжей части, но…
Не успел, его переехало с жутким хрустом колесо одной из карет.
Я все ждал неприятностей, но к Латинскому кварталу мы добрались без происшествий. А потом… показался Люксембургский дворец. А точнее, то что от него осталось. Все правое крыло превратилось в груду мусора, остальная часть все еще вяло горела — разгореться пламени мешал мокрый снег и дождь.
Я тяжело вздохнул.
«Хорошо что старуха не видела, во что превратилось ее имущество. И Сен-Мару, определенно пришел конец. Да и хер с ним, у нас есть испанец. Ну хоть остальной Париж уцелел. Нет, этого гасконского мудака определенно надо четвертовать. Если он сам себя не угробил…»
О де Брасе я не беспокоился, потому что верил в его благоразумие. Мой коллега по вояжу в средневековые ебеня всегда отличался просто иезуитской предусмотрительностью и хитростью.
Показались городские ворота. Я выехал вперед процессии. Появилась слабая надежда на то, что из Парижа удастся выехать без происшествий. И тут, в процессию вдруг въехала запряженная волами ломовая телега с бочками и отсекла воз с гробом короля от карет.
Несколько гвардейцев ринулись к телеге, возницу шарахнули древком алебарды по башке и стащили на землю, но все равно возник затор — чертовы волы стали как вкопанные и телегу никак не удавалось развернуть.
Ладони крепко обхватили рукоятки пистолетов, в висках забилось тревожное предчувствие. Я привык уважать свою паранойю, поэтому уже не сомневался — началось!
И не ошибся.
Из-за спин толпы в воздух взвился горящий факел, а потом сразу второй и третий. Первый упал рядом с телегой, а остальные точно попали в цель, рогожи на бочках сразу чадно вспыхнули.
Шпоры вонзились в бока коня. Жеребец взвизгнул почти по-человечески и с места прыгнул вперед.
— Гони, мать твою!!! — заорал я на разряженного в шитую золотом ливрею, возницу королевского возка. — Гони, сучий потрох!
Но он только таращил на меня выпяченные глаза.
Я с досадой сообразил, что кричу по-русски и спрыгнул с седла. Вышиб возницу с облучка, перехватил вожжи и хлестнул коней плетью.
Дробно загрохотали колеса по камням мостовой, гроб запрыгал в возке, ивовое чучело сползло, городские стражники на воротах заполошно ломанулись в стороны.
«Успею, успею, должен успеть!!! Быстрей, гребаные клячи…» — бешено билось в голове.
Успел…
Только воз выскочил на мост через городской ров, как позади меня раздался оглушительный грохот, а в спину толкнула упругая горячая волна.
Черный порох в бочках, бризантности никакой, по современным меркам взрыв получился слабый. Несмотря на то, что бочки с порохом перемежались бочками с оливковым маслом, почти весь королевский двор уцелел, пришибло всего лишь пару десятков стражников и испепелило…
Практически все духовное руководство Франции. Добрых пару десятков епископов, архиепископов, второстепенных кардиналов, примасов и прочей церковной шушеры. Уцелел лишь брат кардинала Ришелье Альфонс Луи дю Плесси Ришелье, картезианец*, великий раздатчик милостыни*. Сей везучий человек, случайным образом вышел из кареты отлить за угол дома во время невольной остановки процессии, оттого и уцелел.
Великий раздатчик милостыни Франции(фр. Grand aumônier de France) — один из высших сановников Французской монархии и членов Дома короля в период Старого Режима.