Семнадцатый (XVII)

Баск засунул бутылку обратно в суму и с хрустом вгрызся в краюху хлеба, а потом, вдруг начал копаться в своем кошельке, пересчитывая монеты.

Я про себя улыбнулся, уже понимая к чему это представление.

— Комнату то мы снимем, — озабоченно забормотал Саншо. — Но всего на пару дней. Опять же, за постой лошадкам надо платить. И нам что-то кушать надо. А дальше что? Но ничего, что-нибудь придумаем…

Я снял с пальца массивный золотой перстень и бросил его слуге.

Саншо ловко поймал и ошарашенно воскликнул:

— Мессир! Это же подарок от маркизы Гуэрра! Как можно?

— Можно, мой друг, можно… — я безразлично пожал плечами. — Но не продавай, пока просто заложи. Может со временем выкупим.

— Как прикажете, — баск тщательно завернул перстень в тряпицу и спрятал себе в кошель, все еще продолжая осуждающе качать головой.

Да уж, самому слегка жалко. Золото, россыпь изумрудов вокруг большого рубина — работа тонкая, изысканная, стоит немало. Сам-то я с оной маркизой не знаком, но по воспоминаниям Антуана горячая была штучка. Но с монетой у нас действительно скверно. Из Мадрида пришлось сваливать спешно, последняя клиентка не расплатилась, а сам Антоха особой бережливостью не страдал. Мигом проматывал все что зарабатывал. Так что увезли только то, что было в кошелях. Но ничего, к счастью, у нас есть рекомендательное письмо, так что за деньгами дела не станет. Может быть. Особенно не уверен.

— Мессир… — встревоженно зашептал Саншо. — Сюда идут люди. И я готов прозакладывать свой кошель против дырявых чулок, они идут сюда не драться.

Я уже и сам заметил довольно колоритную, но короткую процессию. Впереди под ручку шествовали расфуфыренный кавалер и девица. А позади них брел сутулый, худющий малый, скорее всего слуга дворянина, он тащил огромную корзину со снедью.

— Ваша милость? — баск посмотрел на меня.

Я подал знак не обращать внимания, мол, пусть идут себе — в роще всем места хватит.

Но чертова парочка направилась прямо к нам.

— Вы заняли нашу поляну! — с апломбом заявил кавалер.

Полненький, с румяными щеками, козлиной бородкой и тщательно завитыми кудрями он был несколько похож на павлина в брачный период. Сходство усиливала пестрая одежда, вся обшитая кружевами и ленточками. Даже приспущенные сапоги по краю раструба были обшиты кружевами. Да и рапира на богатой перевязи сверкала позолотой.

Девица жеманно покраснела. Несмотря на яркую, нарядную одежду, по ней было видно, что она далека от благородного сословия — это я понял сразу. Прическа, покрой платья, непородистая, хотя и симпатичная мордаха все свидетельствовали об этом. Опять же, благородные дамы пешком в рощи не ходят.

Я отметил все это походя, все-таки хозяин моего тела был плоть от плоти этого времени. Да и я сам, похоже, не совсем профан в этом деле. Знать бы еще откуда я все это знаю.

Запыленный носок сапога кавалера словно невзначай опрокинул наш кувшин, сидр янтарной струйкой пролился на траву.

Саншо украдкой убрал руку за спину, взявшись за наваху, но смолчал.

— Вы опрокинули наш кувшин, мессир… — я неспешно встал.

— Сидр? — рот кавалера скривился в глумливой гримасе. — Констанция, ты слышала, они пьют сидр, ха-ха-ха…

Констанция тем временем не отрывала от меня глаз и никак не среагировала на своего дружка. Слуга стоял в сторонке, по выражение на плоской морде было видно, что ему плевать на все вокруг.

— Получите и убирайтесь! — пафосно заявил дворянин, бросив на скатерть мелкую монету. — И поскорее!

— Шевалье де Бриенн, — я церемонно поклонился. — Позвольте узнать ваше имя?

Вежливость, черт бы ее побрал, вежливость визитная карточка дворянина.

— Вы дворянин? — картинно удивился кавалер, хотя не мог не заметить мою шпагу и шпоры на сапогах. — Ах, ну да! Ну что же, шевалье Оноре де Ганделю! К вашим услугам!

При этом выпятил грудь, приняв горделивую позу. Похоже, меня совершенно не опасался, даже наоборот, решил показательно унизить перед своей девкой. Впрочем, как и многие, в дальнейшем жестоко поплатившиеся за ошибку. Всему виной моя внешность, а точнее внешность Антуана де Бриенна. Худющий, несмотря на широкие плечи, скорее хрупкого телосложения, морда нежно-красивая и невинная, светлые патлы вьются — вылитый херувимчик. На женщин внешность действует убойно, а мужчины все норовят доминировать.

Правда глаза все портят, глаза ледяные, зеленые, как у волка, но в глаза редко кто смотрит.

Саншо не дожидаясь приказа мигом убрал с поляны скатерть с едой и переметные суммы. Баск уже знает, чем все закончится.

— Вы имеете ко мне какие-то претензии, шевалье? — ухмыльнулся кавалер.

— Все претензии исчезнут, если вы сейчас извинитесь и пойдете прочь, — вежливо сообщил я. — В противном случае, я вам сделаю очень больно.

На самом деле, никакие стычки в мои планы не входили. Еще не хватало, в первый-то день в Париже. Морда у меня молодая, но мозги-то далеко нет. Опять же, чертов эдикт короля, запрещающий дуэли. Так и на эшафот могу сволочь. Но, черт побери, уже поздно, понесло. Время такое, дурное, стоит дать слабину — никогда не примут за своего. Этот же хрен раструбит на весь Париж, который по сути, большая деревня, что я слюнтяй. Оттого и режут друг друга пачками дворяне, несмотря ни на какие эдикты.

— Ха-ха-ха! — заржал де Ганделю. — Вы меня рассмешили! Констанция, прошу меня извинить, милая, я на минутку отвлекусь. Я принимаю ваш вызов, как вас там…

Баск взглядом показал на слугу, я в ответ едва заметно качнул головой, запрещая убивать парня. Его мотив просто — слуга и девка свидетели, а самый лучший свидетель — это мертвый свидетель. Говорю же, Саншо просчитывает обстановку на несколько шагов вперед.

Но сегодня никто не умрет — не хочу портить себе карму.

Констанция раскраснелась, судя по всему, ей очень нравилось, что мужчины из-за нее дерутся. На самом деле мы собирались драться из-за кувшина паршивого сидра, но она по женскому обыкновению об этом даже не вспомнила.

Дальние события заняли даже меньше минуты. Мы заняли позиции, обменялись формальными фразами, а потом я первым же выпадом проткнул бедро де Ганделю.

Все просто и незатейливо, несколько подло, но эффективно. После первого же касания шпагами, быстрая атака со стремительным броском вперед, клинок скользит по лезвию противника, одновременно сдерживая и отводя его в сторону. Весь фокус в работе ногами, надо перед атакой показать движением, что отходишь назад.

Даже для мастеров фехтования подобный прием опасен, а Ганделю мастером явно не был.

Уродовать ногу дворянина я не стал, хотя мог. Аккуратный укол, никаких разрывов мышц, которые образуются при извлечении клинка с проворотом или рывком в сторону.

— Черт! — ахнул дворянин и с размаху сел на задницу, не отрывая глаз от быстро расплывающегося кровяного пятна на штанине. — Но как, черт побери?

Я вежливо поклонился и приставил клинок к его шее.

— Вы сдаетесь, мессир?

— Да, черт побери… — едва прошевелил губами дворянин, стремительно бледнея.

— Саншо… — я показал на де Ганделю. — Помоги…

Констанция ахнула и брякнулась в обморок, но тут же встала, сообразив, что никто не обращает на нее внимание.

Баск принялся за дворянина; помимо всех остальных талантов, Саншо отличался немалыми медицинскими знаниями в области ранений.

После быстрого осмотра Саншо довольно заявил:

— Мышца цела, вены не задеты, если его милость будет содержать рану в чистоте и меньше скакать козликом — уже через три недели сможет танцевать. Я сделаю перевязку, но надо будет как можно скорей показаться этим коновалам, которые здесь себя называют врачами. Эй, как там тебя, не стой столбом.