Пойманная в ловушку

Он быстро разорвал его на две полоски и быстро и осторожно обернул по одной вокруг каждой ее ступни. Это было самое близкое к обуви, что она носила с тех пор, как поднялась на борт этого корабля.

Кетан не сразу отпустил ее ногу. Поглаживая большим пальцем ее ступню, он сказал:

— Ступай осторожно, моя найлия. Это поможет, но не убережет от всего.

Айви пошевелила пальцами ног и улыбнулась.

— Я так и сделаю. Спасибо.

Снова наклонившись, Кетан коснулся уголком рта ее ступни — нежный поцелуй без губ — и опустил ее ногу. От этого жеста ее сердце заболело еще сильнее.

Она отошла от него со смесью опасения и необходимости. Она не хотела знать… но она должна была . В противном случае «Сомниум» и его пассажиры преследовали бы Айви до конца ее дней.

Айви добралась до ближайшей криокамеры и уставилась в смотровое окно. У нее похолодела кровь. Стекло почернело и помутнело изнутри, а снаружи засохла тонкая корка грязи, но она могла видеть внутри ровно столько, чтобы разглядеть запятнанную обивку ложа капсулы.

— О Боже мой…

Несмотря на повреждения в этой комнате, человек, который был в этой капсуле, выжил. И что еще хуже, они были в ловушке и бодрствовали достаточно долго, чтобы в отчаянии попытаться выбраться.

— Я могла умереть, пока спала. Я могла бы никогда не проснуться. Я бы просто… исчезла, — Айви отступила на шаг от криокамеры. — Или я могла бы умереть вот так, в ловушке, в ужасе… задыхаясь.

Хотя она не слышала, как Кетан двигался, она почувствовала его позади себя, его присутствие согревало и успокаивало. Он положил руку ей на плечи, а другой пригладил волосы.

— Но этого не произошло. Ты жива, и ты здесь, со мной, нить моего сердца.

Она повернулась к нему и прижалась лбом и руками к его груди, скользя ладонями вверх к его плечам. Его сердца бились, и их биение успокаивало, утешало, было живым. Она знала, даже не глядя, что здесь больше смерти, больше трагедии, и независимо от того, насколько она была готова встретиться с этим лицом к лицу, она скоро сломается.

Больше некому было оплакивать все эти потерянные души, а у Айви не было сил сделать все это самой.

— Покажи мне, где ты меня нашел, — сказала Айви, запрокидывая голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Кетан кивнул, аккуратно зацепил когтем выбившуюся прядь ее волос и заправил за ухо. Он отошел от Айви и повел ее к открытой двери. Повреждения от разбитого корпуса распространились на прилегающий коридор и помещение с другой стороны, как будто весь корабль прогнулся и начал разваливаться пополам — вероятно, из-за удара при крушении.

Коридор был залит водой с одной стороны, а все остальное пространство было залито красным светом. Все дверные проемы, которые она могла видеть, были освещены сплошным красным светом. Мертвы. Все мертвы. Вот что это значило, она знала это, хотя и не догадывалась, откуда в ней эта уверенность. И с каждой дверью, мимо которой они проходили, ее сердце разбивалось все сильнее.

Айви последовала за Кетаном по коридору, прочь от воды. Единственным реальным звуком были глухие деревянные удары древка его копья об пол, медленные и ровные. Хотя освещение было другим, прохладный воздух не таким, и все было не так, она знала этот коридор. Она прошла по нему по пути в свою криокамеру. Но тогда все было нетронутым, почти сияющим. Все было таким же ярким, как будущее, к которому они все стремились.

Когда она впервые увидела впереди намек на зеленый свет, она подумала, что это ее разум играет с ней злую шутку. Это казалось невозможным в этом месте крови и теней. Но затем Кетан остановился у закрытой двери в конце коридора, и Айви обнаружила, что смотрит на единственную зеленую лампочку над дверным косяком.

— Здесь? — спросила она.

— Да. Дверь, должно быть, закрылась после того, как я забрал тебя отсюда, — Кетан отошел в сторону и указал на кнопку на дверном косяке. — Прикосновение к этому открыло ее.

Сделав глубокий вдох, она поднесла пальцы к кнопке, поколебалась, затем нажала ее. После мягкого звонка и протяжного шипения — как при разгерметизации воздушного шлюза — дверь со свистом открылась.

Айви обдало порывом свежего воздуха, поразившего своей чистотой, но у нее перехватило дыхание от того, что она увидела. Разница между коридором и комнатой впереди была разительной. Свет в помещении был чисто белым, полы и стены чистыми и отполированными, за исключением нескольких едва заметных грязных следов, а в нескольких местах ярко светились голографические дисплеи.

Создавалось впечатление, что ни катастрофа, ни время не коснулись этой комнаты. Только Кетан оставил здесь свой след.

Она вошла в комнату, сразу же направившись к ближайшей криокамере. Ее сердце бешено заколотилось, когда она увидела лежащую внутри женщину. Живая — в стазисе. У женщины была светлая кожа, тонкие черты лица, длинные черные волосы, и она выглядела совершенно умиротворенной.

Ахмья Хаяси.

Айви вспомнила ее. Вспомнила разговор с этой женщиной во время тренировки, вспомнила, какой застенчивой и робкой обычно была Ахмья, но какой взволнованной и оживленной она становилась, когда рассказывала о своей страсти — растениях и цветах. Айви даже вспомнила, что видела Ахмью непосредственно перед погружением в криосон.

Отойдя от капсулы, Айви продолжила путь по центру комнаты, оглядывая криокамеры, мимо которых она проходила. В стазисе все еще оставались в живых семь человек — трое мужчин и четыре женщины. Остальные… Казалось, что не все деактивированные криокамеры вышли из строя во время катастрофы, учитывая разное состояние некоторых останков, но результат был тот же. Двенадцать погибших.

Айви остановилась перед восьмой криокамерой. Крышка была широко открыта, кровать внутри поднята, и она была пуста.

Вел. Восемь.

— Это было мое, — сказала она.

Кетан занял место рядом с ней.

— Да. Я не знал, жива ты или мертва. Ты казалась, как и остальные, погруженной в сон смерти.

И она все еще была бы здесь и спала, если бы он не упал в яму.

Была ли судьба реальной? Мог ли он упасть сюда по какой-то причине? Чтобы найти ее?

Айви подняла взгляд на голографический дисплей на стене между ее капсулой и следующей. Это был один из нескольких дисплеев, на которых отображались показатели жизнедеятельности людей в стазисных камерах. Семь зеленых человеческих иконок, двенадцать красных и одна серая. Эта серая была она.

Она повернула голову и посмотрела в дальний конец комнаты, где у стены была установлена большая консоль управления.

Я должна знать. Я не могу уйти отсюда, не выяснив.

Сжав руки в кулаки, чтобы собраться с духом, она направилась к консоли. Ноги Кетана мягко постукивали по полу прямо за ней. В тот момент, когда она коснулась панели управления, широкий голографический дисплей ожил.

Краем глаза она заметила, как Кетан вздрогнул и зарычал. Она не могла представить, каково ему в этом месте, но… но с этим им придется разобраться позже. Она никак не могла объяснить ему все, пока в ее груди бушевал этот клубок эмоций.

Дисплей был заполнен сигналами тревоги, предупреждениями и сообщениями об ошибках, многие из которых тускло мигали — как будто их актуальность давно прошла, но они были беспомощны сделать что-либо, кроме как продолжать светиться. Над всеми этими оповещениями было одно окно большего размера, в котором были перечислены номера ошибок и аварийных сигналов, которые исчислялись сотнями. Внизу был значок с надписью «Отчет о состоянии».