Страница 11 из 11
Но, кажется, это было все, потому что очередной переулочек уперся в грязную воду. Тут даже стены не было. Грязный переулочек упирался прямо в океан, и накат плескал пену прямо нам под ноги.
Я взглянул на моргача. Он жутко оскалился.
Прожекторы шарили теперь по всему берегу. Где-то вдали выла сирена.
Я ткнул моргача пистолетом – сильно, под ребра:
– Где брод?
Старик трясущейся рукой указал на воду.
– Хочешь меня сплавить?
Старик не ответил.
Я тоже умолк.
Я увидел деревянный домишко, каких в Итаке когда-то было много. Он покосился, его фундамент оброс зеленью, а совсем недалеко возвышались черные, как уголь, останки разбитой шхуны.
Я узнал ее. Это была «Мария» старого Флая.
Вот где она обрела последний приют – в колонии…
Но уже вышли санитарные машины. Мне за каменной стеной некогда было взирать на обломки прошлого. Я оттолкнул старика и ступил в маслянистую грязную воду. Только бы не угодить в илистую яму!..
Я брел во тьме, иногда чуть ли не по шею в вонючей воде. Я хрипел, но торопился. Я пытался не дышать, а потом всем ртом хватал мерзкий прокисший воздух. Я вовсе не желал попадать в руки Габера, и это мне помогало.
Когда измученный, выдохшийся, я, наконец, выполз на сухой песок, позади, в колонии моргачей, уже вовсю суетились и метались многочисленные огни. А выше, гораздо выше, скорее всего над Святой площадью, зеленым светом мерцали неоновые буквы: ШАМПУНЬ – ШАМПУНЬ – ШАМПУНЬ…
Я представил себе растерянную физиономию Габера, его промокшие от пота локоны, и блаженно растянулся на сухом песке. Дождь, вдруг полившийся с темного невидимого неба, оказался кислым, противным, но он уже не мог испортить мне настроение. Я знал – вертолет Консультации должен крутиться где-то здесь, в этом же невидимом, сожженном кислотами небе. И Джек Берримен не может меня не заметить. Ведь он ищет не просто меня, Эла Миллера, не просто промышленного агента Консультации. Он ищет наше будущее, свою удачу, ведь он отлично знает, что именно за всем этим стоит.
Восемь процентов.
P.S
Шеф, доктор Хэссоп, Джек Берримен, Кронер-младший и я расположились в демонстрационном зале.
– Эл, – попросил шеф. – Внимательнее посмотри фильм. Собственно, это еще не фильм, это всего только нуждающиеся в обработке и в монтаже эпизоды. Я уверен, ты что-нибудь нам подскажешь.
Он подал знак. Свет погас.
Сноп лучей выбросился на экран, и прямо на нас глянуло жуткое, с выпученными глазами, лицо моргача, ухватившегося за ноги рвущегося голубя.
Мертвые дюны, ядовитая слизь, сочащаяся по бетонным желобам, ржавые трубы на каменных быках, извергающие мертвую блевотину комбината «СГ» прямо в бухту… Тут неплохо бы вспомнить океанскую голубизну, паруса шхуны «Мария», извлечь из небытия тот пикничок на берегу… Вот он – этот берег, вот она – эта длинная горбатая тень пьяной рыбы… Я вновь видел тусклые лица завсегдатаев бара «Креветка», разбитое лицо доктора Фула, таблицы химических анализов, мерзкие домишки резервации моргачей, драку на улице и цветные вымпелы дымов над трубами.
А потом на фоне мертвых пейзажей, на фоне песчаных кос, забросанных зеленой слизью, возникло энергичное живое лицо нестарого, уверенного в себе человека. Улыбаясь, он бросал в озеро крошки раздавленной в ладони галеты.
– Президент «СГ», – шепнул Джек Берримен.
По уверенному, улыбающемуся лицу президента пополз черный титр: «Гомо фабер…» Он обрывался многоточием. И тут же выполз следующий титр: «…против Гомо сапиенс!»
И мы увидели… Нойс.
Она стояла над пузырящейся кромкой ленивого наката, на ней был красный купальник, ослепительный Даже на ее сильном загорелом теле.
Океан был мертв. Он пузырился, цвел, выдыхал миазмы. Нойс была жива. Но ей нечего было противопоставить комбинату «СГ».
– Кто эта женщина? – не выдержав, шепнул Джек.
– Моргачка, – ответил я коротко.
Повинуясь замыслу монтажера, энергичное лицо президента «СГ», лицо Нойс и мерзкая маска моргача начали совмещаться, образуя нечто уродливое, почти отталкивающее, крест-накрест перечеркнутое траурным титром:
«И не бросайте окурки в унитаз… – вспомнил я. – Смывая их, вы теряете от пяти до восьми галлонов чистой, всем необходимой воды…»
Кажется, так.
Вспыхнул свет.
– Эл, – шеф доверительно улыбался. – Для комбината «СГ», для военного министерства и для наших друзей мы смонтируем ленты по-разному. Материал стоит работы. Вариантов нет: комбинат «СГ» вернет заказ нашим друзьям – они не захотят такого скандала… Моргачи! – он усмехнулся. – Возможно, мы к ним еще вернемся, но не сейчас, не сейчас… Ты здорово поработал, я поздравляю тебя. Теперь мы можем считать, что восемь процентов наши.