Люди и бультерьеры

Алик уже сидел в кабине своей старенькой девятки. Он завел мотор, и машина призывно мигнула задними фарами.

Олег стоял в дверях, освещенный бледным голубоватым светом фонаря. Он поцеловал меня, притянул к себе:

— Я люблю тебя. До завтра. До трех.

— И я люблю тебя. Не сердись, — прошептала я.

— Уже не сержусь, — он улыбнулся и помахал мне рукой.

Машина подъехала к воротам, и они медленно растворились. Я оглянулась — Олег все еще стоял в дверях. Что-то испуганно ворохнулось у меня в груди. Ворота медленно сомкнулись за нами, Алик выехал на дорогу, и машина, как почуявшая волю лошадь, рванула вперед.

XX. Исполнение снов

Мастер приметил этого худощавого смуглого парнишку с быстрыми глазами несколько месяцев назад. Похоже он тренировал многочисленных собак Игнатьева и ухаживал за всей этой псарней. Мастер был тонкий психолог, он отчетливо видел: глаза этого парнишки горят тоскливым огнем неудовлетворенности. Он навел кое-какие справки и узнал, что Алик не имеет практически ничего из дежурного набора респектабельного человека, а стать таким человеком он очень хочет. Узнал Мастер и о том, что Алик не раз по мелочам обманывал своего «босса», что он падок на лесть, на деньги и очень самолюбив.

Познакомиться с ним не составило для Мастера никакого труда. Мастер тщательно изучил литературу о боевых собаках и теперь мог свободно дискуссировать с Аликом на его любимую тему. Он назвался Константином, представился большим любителем и ценителем боев, изредка наезжающим в этот город из Прибалтики. Он делал для своего нового знакомого маленькие презенты. Например, продал ему свою девятку, пусть старенькую, но где бы за такие копейки Алик ее нашел? Он пообещал, что у Алика будет и другая машина, новая и дорогая. Иногда он забирал Алика пообедать в ресторан, иногда они ехали в казино или в ночной клуб и отрывались там на полную катушку. Мастер, словно паук, незаметно опутывал Алика мягкой и вязкой паутиной своей ненавязчивой мужской дружбы.

Он понимал, что очень рискует. Но в то же время он не хотел провала. И он не хотел лишний раз нажимать на курок. Зачем, если это можно сделать руками другого человека?

У Мастера было разработано множество вариантов ликвидации клиента. Заказчик уже начинал нервничать, торопил. Вариант в поселке Ясном Мастер рассчитал именно полагаясь на услуги Алика.

Кто был в сущности Игнатьев для Алика, этого недоделанного, но амбициозного деревенского паренька? Что хорошего сделал ему Игнатьев? Только помыкал им, как своим слугой, держал в постоянном напряжении, особенно после истории с воровством чужой собаки.

— У тебя светлая голова. Что ты забыл в этой дыре? Так и будешь всю жизнь лакеем у этого зажравшегося бандита? — тихонько вбивал Мастер в голову Алика крамольные мысли. — Ты и сам можешь свое дело открыть. Я устрою тебе выезд в Канаду, там у меня есть бизнес, на ноги встать помогу…

Алику нравилась эта идея. Конечно, он понимал, что Константин хочет получить от него взамен какую-то услугу. Алик смутно чувствовал, что услуга эта как-то связана с его шефом. Вот только как?

Настал момент, когда Мастер объяснил своему новому приятелю, чего он от него хочет. Мастер, ожидал чего угодно, но только не этой спокойной деловитости провинциального паренька. «Ого, да ты далеко пойдешь! Уж не взять ли мне тебя в напарники?» — в шутку про себя воскликнул он.

Алик потребовал у Мастера сумму, вдвое превышающую предложенный гонорар, и немедленный выезд в Канаду.

— О'кей, делай срочно загранпаспорт, — кивнул он.

— Вот только, — Алик замялся, — Яна, эта его девушка, она ведь ни в чем не виновата, а если они вместе…

— На все воля божья, — вздохнул Мастер. — Нечего таскаться по чужим мужикам! Жди моего сигнала.

Сигнал Алик получил как раз в день приезда Игнатьева из Москвы. Вместе с сигналом он получил и солидный аванс.

В разгар жаркого полдня, когда Игнатьев и Яна надолго исчезли в просторных и прохладных покоях огромного дома, Алик, заранее договорившись с шефом, погнал его сааб в автосервис. На обратном пути он ненадолго остановился, свернув на полузаросшую лесную дорогу. Там его ждал Мастер.

В то мгновенье, когда ночью Игнатьев вдруг приказал ему отвезти Яну домой, Алик ощутил себя на грани полного провала. Его обуял ужас. Не должен был никто садиться за руль сааба до самого утра, пока Игнатьев не соберется ехать по своим делам. Он, идиот, еще переживал за Яну, а она, сама того не ведая, чуть его не подставила!

Трясясь от страха, он сказал Игнатьеву, что отвезет Яну на своей машине. Это могло и не понравиться шефу. Но Игнатьев ничего не ответил, лишь кивнул головой.

Выруливая за ворота, Алик думал о Константине с благодарностью: а ведь он мог и ничего не сказать ему. И тогда сейчас, он включил бы зажигание, и они бы с Яной…

Солнце, поднявшись над верхушками сосен, уже вовсю радостным теплым светом окутывало дом, который ранним утром всегда прятался в тенистом сумраке леса. День вновь обещал быть жарким, в бледном и безоблачном небе, высоко-высоко, не оставляя никакой надежды на приход дождя, носились с радостным визгом стрижи. Еще не было жарко, воздух пронзительно пах сосной и лесным травянистым сумраком. Над поселком висела нежная утренняя тишина.

Игнатьев опаздывал. На ходу допив чашку кофе, он оставил ее прямо на перилах у входа. Оглянулся, надеясь заметить Алика, но его нигде не было видно. Наверное прогуливает одну из собак.

Он сел в машину, бросил на заднее сидение дипломат с документами, сладко потянулся, хрустнув костями, и повернул ключ зажигания.

Пламя чудовищного взрыва навсегда поглотило и серебристый сааб, и человека по имени Олег Игнатьев.

Раскатистый грохот потряс поселок. У неподалеку стоящих домов вылетели стекла. Сизый дым взметнулся и стал медленно подниматься в безоблачное небо, лишь на короткое мгновение смутив вездесущих стрижей: вскоре они вновь оглашали окрестности своими веселыми звонкими голосами, беспечно позабыв о страшном грохоте и огне, донесшихся с земли.

Я притащилась на работу с опозданием. Бессонная ночь совершенно измотала меня. Когда ночью Алик привез меня домой, и я вошла в квартиру, стараясь произвести как можно меньше шума, — свет на кухне горел. За столом сидел Фарит, перед ним стояла начатая бутылка водки и пепельница, полная окурков.

Я ощущала себя так, как будто сейчас должна идти на гильотину. Я вошла в кухню, села напротив него и закурила сигарету.

— Где ты была? — недобро усмехнулся Фарит.

— Разве ты не знаешь, где?

— Ты шлюха, наглая шлюха, — он плеснул себе водки и бросил на меня тусклый взгляд.

Мне было мучительно жаль его.

— Прости меня. Я думаю, что мы должны с тобой расстаться. Так получилось.

— Что ты несешь, дура! Или его бабки совсем вскружили тебе голову?! Ты думаешь, ты ему нужна? Что у тебя вообще общего с этим бандитом? Он же криминальный тип, это дураку ясно. Что ты делаешь, Яна?! Ты разрушаешь все вокруг себя! Тебе мало, что погиб Крис? Ведь это было предупреждение.

— Ох, ты во всем видишь какие-то знаки. Я не могу больше так жить, пойми. Да, я его люблю. Оказывается так бывает, любила тебя, теперь люблю его.

— Ты никогда меня не любила. Ты всегда была шлюхой, ты все время что-то искала в мужиках.

Я взглянула на него, и мне стало не по себе от ненависти, горевшей в его взгляде.

— Прошу тебя в последний раз: остановись. Не будет у тебя с ним ничего. Вот попомнишь мои слова! — зло сказал он.

— Прости, Фарит, я виновата, — тихо сказала я и слезы покатились у меня из глаз.

Он встал, медленно обошел вокруг стола и подошел ко мне вплотную. Он ударил меня по щеке своей жестокой, тяжелой, грубой, мужской рукой.

— Тварь. Ты еще приползешь ко мне, — и ушел, хлопнув дверью.

Я долго сидела, прижавшись мокрым пылающим лицом к поверхности стола. Горе, кругом было одно черное беспросветное горе. Мне было страшно — словно в какой-то зловещий клубок закручивалась вся моя жизнь, душу терзало предчувствие чего-то ужасного и непоправимого, кошмар потери и пустоты навалился на меня, и я уже была не в силах что-то изменить и что-то переиграть. Я сама была игрушкой в чьих-то жестоких руках. Может, и в самом деле, прав Фарит, и гибель Криса — это первое предупреждение?