Страница 104 из 120
— Ух ты… — самую малость растерявшись, я потер двумя пальцами подбородок, — очень романтично.
— Тебе не нравится? — Ника заметно расстроилась. Между её тонких бровей пролегла морщинка, взгляд стал чуть испуганным.
— Милая моя, я бывалый сталкер-наёмник, — я отпустил её руку, только чтобы мягко обнять за плечи. — Мне порой абсолютно всё равно где спать завалиться. Главное сейчас, что бы ты была довольна. Тебе самой всё нравится?
— Очень, — она быстро кивнула два раза, — заходи. Закрывай дверь.
Переступив порог душевой, я поплотнее закрыл дверь. Задвинул щеколду, чтоб никто не додумался ворваться к нам. Обстановка в запертой комнатке сразу стала интимной. То ли от мягкого цветочного аромата свечек и их теплого света, то ли от одного взгляда Брелок, скользнувшего по мне вверх-вниз, меня бросило в жар. Не тратя время попусту, я сбросил с себе жилет разгрузку, вытряхнулся из куртки комбинезона. Завозился с ремнём на штанах, что, как на зло, не хотел расстёгиваться. Тонкие пальчики Брелок легко помогли мне освободиться от него. Сама она неторопливо расстегнула молнию на зелёной свободовской куртке. Внутри меня с каждой секундой разгорался дьявольский огонек, и я уже едва сдерживал себя, чтоб не порвать на девушке остатки одежды.
Наконец-то, спустя долгие секунды мы оба стояли друг перед другом обнажённые. Разглядывали тела, каждую царапину, каждую родинку как первый раз. Я заметил тонкий старый шрам на её правой ключице, провёл осторожно по нему пальцем. Его не было раньше, я точно помню.
— Откуда?.. — она не дала мне договорить поцелуем. Прижалась ко мне неожиданно и резко, что я сделал шаг назад, удерживая равновесие. Обвил руками её гладкую горячую спину. Опустил ладони ниже, сжал несильно округлые ровные ягодицы. Жар и голод стали почти нестерпимыми. Как же я скучал по ней! Как же долго желал снова прикоснуться!
Я повалился на матрас, уронив Веронику вместе с собой. Спихнул плед на пол, чтоб не мешался. Перевернулся на спину и Брелок сразу оказалась на мне сверху. Снова долгий поцелуй до нехватки кислорода, скольжение рук по груди, животу и ниже. Терпеть уже нет сил!.. Но тут в затуманенный разум постучалась одна досадная мысль.
— Подожди, — я поймал девушку за плечи, выдохнул, пытаясь успокоить расшалившееся сердце. Виновато посмотрел на Брелок, глупо улыбнувшись, — я не взял презервативы…
Ника тихо рассмеялась. Наклонилась ко мне ниже, ткнувшись носом мне в ушную раковину.
— Да хрен с ними, — шепнула она и чмокнула меня в щёку. А в следующий момент мы оба не смогли сдержать стона. Изнывающий подрагивающий член оказался в горячих мягких тисках. В глазах вспыхнули яркие разноцветные искры. Я с трудом сдержал себя, чтоб не разрядиться на первых же секундах. Блаженство нужно продлить как можно дольше. Эта ночь только наша. Я приподнялся, обнял её извивающееся тело, с выступившей на коже испариной, подстроился под её ритм движений. Она дышала с хрипом, слегка царапала ноготками мою спину, хватала за волосы на затылке. Я прошёлся строчкой поцелуев от её груди до самого подбородка. Пробормотав что-то, Брелок откинула голову назад, и я прижался губами к её шее, будто оголодавший древний вампир. Я мог бы действовать грубее, трахать Брелок как уличную проститутку, крутить её туда-сюда, меняя позу. Но сегодня я хочу быть нежен к ней, насколько умею. Между нами был не простой секс, а выражение нечто большего телами и взглядами.
Я мягко уложил Брелок на матрас, снова став сверху. Одной рукой придерживал её под спину, другой упирался в мягкую ткань, чтоб не придавить девушку. Она приподняла дрожащие ноги, задела меня правым коленом. Тихо простонала, как проскулила жалобно. Прикрыла рот ладонью, прикусила кожу. Я убрал её руку, пригвоздил над головой, сплетя наши пальцы вместе. Сдерживаться не нужно. Вероника поняла всё без слов. Задрожала сильнее, хватая ртом воздух словно рыбка на берегу. Издала первый сиплый полукрик полустон. Со вторым голос был громче, вместе с моим сильным толчком в неё. Приятная судорога прошлась от висков до самого низа живота и бёдер. Вспышки в голове с затемнением в глазах. Крупно содрогаясь с приглушёнными стонами, я изливал в Веронику всю свою страсть к ней. На последних каплях я ослаб, чуть не свалился сверху на девушку. Смог удержать себя, упершись в матрас. Мы оба тяжело дышали после такого марафона. Наши губы снова оказались рядом. Прежде, чем вновь поцеловать Нику, даже если она сама того желала, я произнёс слабым сбивающимся голосом:
— Я люблю тебя… — увидев в её взгляде удивление и словно неверие в мои слова, я сглотнул и повторил громче, твёрже, — я люблю тебя.
— Игорь… — она сморгнула и из уголка правого глаза по виску побежала одинокая слезинка. Вероника счастливо улыбнулась мне.
— Ты будешь моей? — спросил я, аккуратно смахнув большим пальцем влажную дорожку с её пылающего лица.
— Я давно твоя, — ответила Ника, обняв меня за шею. На душе стало так легко и тепло. И не важно, что Брелок выберет, пойти со мной, или остаться в «Монолите», я точно буду рядом с ней…
После мы просто лежали на матрасе минуты две-три, держась за руки, и смотрели молча в потолок. Я старался ни о чём важном не думать, только слушал её ровное дыхание. Потом Брелок медленно села, обернула пледом бёдра, оставив грудь открытой. Подвинула ближе бокалы и фрукты, открыла бутылку вина, шурша пробкой с фольгой.
— Я бы сейчас водки лучше бахнул, — сказал я, усаживая себя по-турецки, не стесняясь наготы перед своей девушкой.
— Водки ты можешь когда угодно бахнуть, — Ника подала мне полный на половину бокал красного вина, — а для романтичного вечера подойдет вино. Надо было еще гитару Стёпкину захватить…
— А зачем? — я сделал маленький глоток кисло-сладкого напитка, пожевал губами, оценивая вкус. — Я всё равно на ней бренчать не умею, да и ты, кажется, тоже.
— Ну во-о-от, — притворно печально протянула Брелок, прислонившись к моему плечу, — а я надеялась, что ты мне серенады под гитару споёшь!
— Спеть я тебе и так могу, а капеллой, — оторвав с тонкой веточки продолговатую изумрудную виноградину, я закинул её в рот, и добавил с усмешкой, — только не факт, что тебе понравится!
— Почему это?
— В детстве соседка, учительница музыки, по просьбе бабушки пыталась научить меня игре на пианино. Я смог с трудом сыграть только «В траве сидел кузнечик». Соседка вынесла вердикт, что мне медведь все уши оттоптал, и что музыка — это совершенно не моё! — я рассмеялся, потянувшись еще раз за виноградом. Остановился на полпути, опустил руку. Вдруг понял кое-что, и стало очень неловко. Брелок заметила перемену моего настроение. Приподнялась, озабоченно глядя мне в глаза. — Блин, Ника… Я внезапно осознал, что мы друг о друге почти ничего не знаем. Только так, в рамках Зоны. Что я наёмник-отморозок, а ты верна своему «Монолиту»… Так, это надо исправить!
Я поёрзал на матрасе, устраиваясь удобней, выпрямил спину. Взял Веронику за руку, крепко пожал её с излишне деловым видом, отчего девушка расхохоталась.
— Позвольте представиться, — начал я наигранно серьёзно, — Петров Игорь Владимирович! Тридцать два года, родом из города Шахты, Ростовская область. Батя у меня военный, часто мотался по командировкам, так что воспитанием занимались фактически бабушка с дедом. Мать я потерял в шесть лет, умерла она от пневмонии. В школе учился еле как, общался с не очень хорошими ребятами. В классе седьмом бате надоели мои закидоны, и он отправил меня в суворовское училище. Там из меня дурь вытрясли. Потом была армия и служба по контракту…
Сначала Брелок слушала меня с весёлой улыбкой, не воспринимая рассказ всерьёз, но постепенно улыбка её сползала. Взгляд даже печальным показался, хотя девушка слушала меня с неподдельным интересом.