Страница 26 из 80
— Твоя очередь, Неждан, — напомнил глава. — Попытайся выловить.
Убрав руку с поручня, я чуть приподнял её, повернул открытой ладонью к морю. Привычные линии лунной тяги сейчас не чувствовались. Точнее, их стало слишком много, они сливались в сплошной поток, из которого нельзя было вычленить ничего конкретного.
Кроме них, однако, в потоке я ощутил нечто незнакомое. Выудил из него тончайшую нить, почти эфемерную — и при этом будоражащую своей новизной. Она едва не выскользнула из пальцев, но я успел перекинуть её на поручень.
— Есть.
Металл под рукой на миг завибрировал, как струна, и чужеродная тяга передалась сквозь него на полупрозрачный глобус. Тот замерцал изнутри — и к нему метнулись лучи от шестёрки лун, словно мотыльки на свет лампы.
Рисунок на поверхности глобуса стал меняться.
Континенты пришли в движение.
Три северных материка из шести — сентябрьский, ноябрьский и январский — поползли в сторону экватора, к югу. Там, где они находились прежде, остались лишь тонкие серебристые контуры.
А из южного полушария в северное выдвигались тем временем три другие материка — апрельский, июльский, августовский.
Мы, затаив дыхание, следили.
Сначала континенты смещались вдоль меридианов, не отклоняясь в стороны, но в районе экватора маршруты подкорректировались, и стали понятны их конечные точки.
К нашему континенту приближался июльский, вызывающе пёстрый. Его поверхность была похожа на лоскутное покрывало — зелень саванн и джунглей, синева огромных озёр, песочно-жёлтый пояс пустынь и красноватые кляксы бесснежных взгорий.
Этот посланец лета развернулся в пути, выставляя вперёд участок с нужным изгибом берега, а затем встал впритирку к нам.
Материки сошлись.
Теперь их, если судить по глобусу, разделяла лишь извилистая полоска пролива, несколько морских миль.
Первая фаза Дрейфа прошла успешно.
— Значит, июль… — с удивлением констатировал глава Дома. — Впервые за двадцать лет…
Близняшки о чём-то возбуждённо шептались, поглядывая на глобус. Наследники-по-луне тоже обменялись репликами вполголоса, а Яромил сказал:
— Вариант очень перспективный. Открывает возможности и в политике, и в торговле. По-моему, нам повезло, отец.
— Да, ты прав. Пойдём-ка быстро обсудим у меня в кабинете. Сразу позвоню в министерство — ну, и на биржу, пожалуй, тоже…
Кормильцев-старший оглянулся на море, где всё так же мерцала туманная пелена, и громко обратился ко всем:
— Поздравляю с началом Дрейфа. Но напоминаю, что главное ещё предстоит. Как вы видели, мы выступаем в роли принимающей стороны. Первые визитёры из-за пролива скоро прибудут. Поэтому через двадцать минут жду вас на причале. Встреча предстоит деловая, без лишней помпы, но это не отменяет торжественности момента. Повторяться не буду, вы все здесь взрослые люди — нельзя ударить в грязь лицом при знакомстве.
Отец и сын зашагали к выходу с крыши, остальные потянулись за ними. Приотстала лишь Злата, дёрнула меня за рукав:
— Неждан, погоди секунду. Можно спросить?
— Конечно. Что случилось?
— Только не смейся! Раньше я не участвовала, ты знаешь, поэтому как-то не задумывалась всерьёз… Сейчас спросила бы Ярика, но он занят, а остальные начнут дразниться, даже сестра… А ты ведь в книгохранилище ходишь, мне Ярик говорил, поэтому разбираешься, наверно…
Она кивнула на глобус:
— С нами учителя занимались, объясняли нам со всякими терминами, но я так и не поняла до конца — они и правда сдвигаются? Ну, в смысле материки? Не только на глобусе, но и по-настоящему? Они ведь огромные!
Протараторив всё это, Злата съёжилась и посмотрела испуганно, как будто предполагала, что я заржу на весь город. Но я сказал:
— Отличный вопрос. Я не издеваюсь, Злата, не бойся. Да, я много читал про Дрейф — и популярное изложение, и всякую заумь. Меня эта тема очень интересует. Но в том-то и проблема — нет окончательного ответа, только гипотезы. Некоторые считают, что материки дрейфуют реально. Планета, дескать, имеет для этого природные механизмы, завязанные на лунную тягу. Но такие учёные — в меньшинстве. А большинство заявляет категорически — нет, континенты остаются на месте…
— Но как же так? К нам сейчас приплывут оттуда, из-за пролива, и мы сами к ним тоже можем, хотя ещё десять минут назад никакого пролива не было, никаких континентов рядом, а только море…
— Здесь гипотеза в том, что стена тумана — это внепространственный переход. Материк стоит, где стоял. Корабль от него отплывает, входит в туман — и прыгает за секунду на несколько тысяч миль, к другому материку.
— Разве так может быть?
— Без понятия. Учёные спорят не первый век, а толку с этого — почти ноль. Планета для нас — одна сплошная загадка. Так что не стесняйся, спрашивай, кого хочешь. Ничего в этом смешного нет. Я, например, обязательно спрошу у июльских. Мы с ними двадцать лет не контачили — может, за это время у них случился прорыв в науке.
Злата ответила со смешком:
— Я лучше помолчу. Ну, то есть постараюсь хотя бы, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Но долго не продержусь, скорее всего.
— Да ладно тебе. Можно подумать, с той стороны — сплошные профессора.
— Ну, может, и не сплошные, но всё равно боюсь. Мы даже не знаем, кто у них там кураторы, из какого Дома…
— Скоро всё выясним.
— Ой, да, точно. Пойдём скорей.
Мы спустились на лифте, вышли из башни. Во внутреннем дворе царила нервная суета. Мимо нас пронеслась служанка. Двое мастеровых, обслуживающих Дом, рысцой тащили куда-то деревянную лестницу. Полноватая тётка загоняла в один из домиков трёх хулиганистых пацанят. Дрейф, хоть и ожидаемый со вчерашнего дня, всё равно застал всех врасплох.
Злата тем временем, держа меня под руку, старалась ускорить шаг, но при этом не умолкала ни на секунду:
— Жаль, что это они к нам едут, июльские, а не мы к ним. Жутко хочется посмотреть, как они живут. Ну, то есть фотографии-то я видела и картины, но это совсем другое. У них по улицам можно ходить без шубы, и цветы растут просто так. Представляешь, Неждан?
— Ага. Но они ведь нас пригласят с ответным визитом, если всё нормально пойдёт. Где-то через пару недель, в середине Дрейфа.
— Но это ж надо ещё дождаться! У меня терпения столько нет. Ты им намекни аккуратненько, что и пораньше можно…
— Не получится, — хмыкнул я. — Переговорщики — твой отец с Яромилом. А я просто рядом буду стоять. Во время официальной части, по крайней мере.
Владения Клёна тянулись вдоль береговой линии — длинная, но достаточно узкая полоска земли, которую мы пересекли за несколько минут. Дорожка, вымощенная брусчаткой, были обсажена невысокими елями. Обогнув площадку для поединков, мы спустились по длинной лестнице к морю.
Пристань имела два швартовочных места. Одно располагалось поодаль, и там маячило судно, принадлежащее Кленовому Дому. Его было видно с неудобного ракурса, который не позволял оценить компоновку толком. Я разглядел приплюснутый серый корпус, иллюминаторы и высокий стабилизатор в кормовой части. На этом судне мы отправились бы сегодня через пролив, если бы Дрейф сложился иначе.
Причал же, куда мы вышли со Златой, был готов к приёму гостей. Его расчистили загодя, аккуратно убрали снег. И теперь у кромки воды собрались встречающие — все те, кто спустился с крыши. Я, как и остальные, высветил на лице опознавательный знак.
Морская гладь отсюда казалась серо-стальной, почти утратив синий оттенок. Туман на юге, примерно в версте от нас, стоял, как стена. Изнутри он был чуть подсвечен и выглядел однородно. Разве что верхний край разлохматился на фоне блёкло-синего неба. Луны-аттракторы, обеспечив первую фазу Дрейфа, вновь потускнели, перестали затмевать солнце.