Аноним

Глава 24

Чайка давно улетела. Небо и море смешались, превратившись в флаг из чёрного бархата, по которому вокруг герба-луны кто-то рассыпал звёзды серебряным бисером.

Пять минут истекли. И десять, и двадцать… а разговор с Ильёй не заканчивался. Хриплым взволнованным голосом он объяснял мне простые вещи, в которых мы оба запутались.

- Та женщина, по телефону – я понял, кто она, - начал он с главного. – Это мой врач-физиотерапевт, больше там никого не было. Я правда был в душе после тренировки. Перед этим тебе позвонил – сказать, что смог встать, но ты не ответила.

- Я не позволяла себе брать твой телефон, - произнесла с сердитым упрямством.

- Маленькая, да не знаю, почему она это сделала! Ты веришь кому-то, кого даже не видела, а меня заставляешь оправдываться! – объяснял, как ребёнку.

До меня дошло, что я в самом деле веду себя как ребёнок. От ревности. Ведь бывают такие наглые женщины, как Марина, как танцовщица в баре, наконец, как эта врач, я знала - бывают! Жена к Илье в больницу не приходила, вот она и решила его охомутать! А менее наглую конкурентку по телефону отшила. Если бы я закатила скандал – она никогда не решилась бы удалить мой звонок, но я не закатила. На скандал я прав уже не имела.

- Хорошо, Илья. Допустим, я тебе верю.

- Допустим? – повторил разочарованно.

- Допустим. Я знаю, что за тобой бегают женщины. В «Берлоге» на шею тебе, не стесняясь, вешалась танцовщица. Марина назвала меня "очередной", - я усмехнулась. – Очередная из очереди.

- Почему не сказала? Ну, Марина, сука, уволю! – прошипел изменившимся от ярости голосом.

- А что говорить? Смысл сцены устраивать? Я знаю всё, что ты скажешь. Раз девочка при всех повисла на твоей шее, значит ты ей позволил.

- О, как! – он не на шутку начал сердиться. Сейчас начнёт говорить, ничего не скрывая. – Значит, когда ты непонятно куда уезжаешь с ночёвкой – я должен верить?! А ты из-за какой-то бестормозной бабы хер знает в чём меня подозреваешь! Что ж ты в одни ворота играешь, а маленькая?!

Не могла представить, что мы с ним до такого докатимся! До взаимных обид и обвинений. Хотя, почему нет? Он тоже имеет право быть недовольным.

Я рассмеялась нерадостным смехом:

- Боже мой, Илья, мы ругаемся с тобой, как подростки, а ведь всё это – не главное!

- Точно, - усмехнулся хрипло и нервно. - Знаешь, мне тебя не хватает. Очень. Всегда не хватало.

Я узнала, почему Илье меня не хватало, о чём он молчал. Ему хотелось, чтобы я чем-нибудь с ним поделилась, не была такой скрытной, не прятала себя настоящую. Попросила о помощи, на что-то пожаловалась, как делают близкие. Но я не жаловалась и не просила.

- Иногда ты показывала себя настоящую. Мне очень нравилось, как ты кричала и махала шарфиком над головой, когда я вёз тебя в "Берлогу" на байке! Моя весёлая маленькая, – в голосе слышались тёплые нотки. – Потом она пряталась, а я ждал, когда она снова появится.

- Илья, обо мне никто не заботился, не защищал, я… просто ещё не привыкла! Боялась привыкнуть – сказок в моей жизни до тебя не было. Илья, мы с тобой слишком боялись общаться, слишком боялись открыться. Ты поэтому так легко решил расстаться со мной? Не дал мне даже шанса.

- Да как ты не понимаешь?! Я люблю тебя! Как я мог позволить тебе увидеть калеку, который ссыт под себя?! Как?! Пусть кто угодно меня таким видит, только не ты! – взорвался Илья. – Я бы сдох от унижения! Я сделал это ради тебя!

- Бросил меня ради меня? Ты сам себя слышишь?

- Да. Я знал, что ты от меня не откажешься. Верная ты. А если б я не встал? Никогда? Ты провела бы всю жизнь с калекой. Ника, с калекой! Всю жизнь с калекой - из жалости! Как я мог на это пойти?!

Он не мог предстать передо мной слабаком, он слишком сильный. Он не вынес бы жалости. Ведь "мужчины не плачут!" Благородный аффект.

- Ты оплатил мои консультации – для чего? – от его ответа зависело многое.

- Не выдержал, послал Руса узнать, как ты. Он узнал: ты уехала. Я должен был знать, что с тобой. Хотя бы слышать твой голос, - он помолчал. – Смешно, да?

- Нет, не смешно. Можно, теперь скажу я? Я люблю тебя.

- Маленькая, так и я тебя!

- Не перебивай, у меня и так мысли путаются. Как специалист я понимаю всё, что ты сделал. Ты во всём прав. Умом понимаю, а сердцем понять не могу – как ты смог меня так легко выбросить? – голос сел от боли и свинцовой усталости. – Знал, что я от тебя не откажусь, а ты смог. Пусть будет по-твоему.

- Ничка, ты издеваешься? – ласковым «Ничка» полосанул по душе, будто бритвой. - Чёрт, что ж ты так всё запутала? Что за херня происходит?! Мы же любим друг друга! Я не могу без тебя! Скажи, что мне сделать?

- Я люблю тебя, но у нас… не получилось. Слишком много ошибок. В моей жизни есть вещи, о которых я не смогу рассказать никогда, никому. Даже тебе. Но дело даже не в этом. Я не бездомный котёнок, захотел – позвал, захотел – выгнал. Даже с котёнком так не поступают. Ты не переживай: все, кто говорил, что умрут друг без друга – все выжили, – я сипло вдохнула – воздуха не хватало. – Через месяц ты обо мне и не вспомнишь. Тебе хватило три дня, чтобы вычеркнуть меня из своей жизни. А месяц – это десять раз по три дня. Ты… ты будь счастлив, Илья. Жаль, что ты мне не поверил.

Илья орал в телефон, что ошибки можно исправить, но в ушах у меня гудело, я не могла разобрать его слов. Как в замедленной съёмке нажала отбой. Так же медленно закурила, выпустив ароматное облачко дыма – сигарета танцевала в пальцах чечётку.

Из темноты за окном с интеллигентной неловкостью, стесняясь и путаясь в занавесках, пробрался аромат вьющихся роз, потоптался, как кот, в нерешительности. Поняв, что его не прогонят, отогнал дым сигарет, заполнил всю комнату и обнял меня, пытаясь стереть слёзы с лица.