Страница 22 из 44
Глава VII. Иудифь и Олоферн. Ночь кровавой любви
Джудит сейчас не понимала, что происходит с ней. Все кажется каким-то необычным забавным и странным. После кошмарной жуткой ночи и встречи с тем, кого бы она, не хотела вечно видеть. Соприкоснувшись с тем миром, из которого убежала. Но, он нашел ее. И вот теперь все стало странным. И даже ее подруга танцовщица, как и она беллидэнса Гамаль Шаадим. Ее нашел Пинхед и, похоже, она была все еще во власти этой чертовой шкатулки, которую уже нисколько не сомневаясь собиралась, вернуть обратно в тот магазин древностей этому старику старьевщику Бени Кунцу. Она не хотела обратно в мир Левиафана, вечных страданий и сладостных мучений. Но, как, оказалось, обещала за свободу, чью-то человеческую жизнь. Это было ее полным освобождением и как в прошлом, так и в настоящем. Взяв шкатулку и отворив снова вход в адский лабиринт демона и дракона Левиафана, она вызвала Сенобитов. Тех, кем и сама была недавно. Но был путь навсегда расстаться с тем адским жутким наполненным до самых краев болью и страданиями миром. Она, Джудит Флоэрти за свое освобождение ему, своему Богу и господину обещала жертву. Душу и тело. В обмен на свое.
И сейчас было для Джудит все странным, после той прошедшей разгромной буйной ночи и встречи с Сенобитами. И она сама. И ее подружка еврейка Гамаль Шаадим. И это экзотическое питейное развлекательное заведение, где играла не очень громко старинная на старинных инструментах музыка. Сам город мегаполис Нью-Йорк. И даже до сих пор идущий проливной дождь за большими в красивом средневековом орнаменте и в мозаичных оконных витражах окнами ретроресторана «BАСК RООМ».
Сейчас сверкая в приглушенном потолочном освещении огромного ресторанного зала своими большими бриллиантовыми золотыми сережками в девичьих ушах, кольцами и перстнями на утонченных пальчиках. Золоте браслетов на запястьях обеих женских рук, Джудит Флоэрти сидела как раз лицом к трем картинам на стене, что были за полуоткрытой в вырезе декольте красного вечернего платья спиной ее подружки танцовщицы живота еврейки Гамаль Шаадим.
Все говорило о том, что ее к чему-то подводили. И именно сейчас. К чему-то такому, о чем ей пока не было еще известно. Но, она будет в этом принимать непосредственное свое участие.
Джудит помнила разговор с Пинхедом. Весь и полностью. Свои обязательства договора. Но понятия еще не имела, что все уже вершиться именно сегодня и сейчас. Она была в полном подчинении своей теперь подружки Гамаль Шаадим и слушала ее, как приказал ей сам этот Сенобит булавочноголовый Пинхед. По-другому было нельзя. Она обратно ни за что не хотела. И должна была сделать то, что требовалось, чтобы не вернуться обратно в мир Левиафана.
Она, потягивая винный вкусный коктейль Маргариту, рассматривала картины. На двух первых, что были за стойкой бара и узнаваемым для нее были Адам и Ева. Это был библейский Ветхозаветный сюжет. Она его знала. Но, ее внимание сосредоточилось на одной довольно большой на стене и гораздо ближе к ним картине. Вероятно, тоже библейский сюжет. Но это было ей в новинку. Какая-то сидела женщина в старинной средневековой одежде вооруженная мечом и у какого-то стола. На котором, лежала отрубленная с бородой и усами голова мужчины. Все, что она видела, было ее глазам не очень, конечно приятно, но она полюбопытствовала у своей сидящей напротив еврейки подруги Гамаль Шаадим.
- А это?! – произнесла громко, улыбаясь своей подруге и поворачиваясь к картине Гамаль Шаадим – Я знала, что обратишь внимание и спросишь меня. Это давняя, вообще-то история. Как и с Адамом и Евой, что на стене, ты видишь – пояснила Гамаль.
- Про Адама и Еву, я слышала и знаю – произнесла Джудит Флоэрти – Про это ничего. Но любопытно все же женской пытливой душе. Когда они обе уже захмелели от коктейля Маргарита и выпитого итальянского дорогого вина Ornellaia Bolgheri Superriore за 850баксов смешанного с шампанским Боланже Blanc De Noirs Vieilles Vignes Francaises за 650 долларов.
Закурив тонкую дамскую сигарету Гамаль Шаадим продолжила с неким даже рвением и как видно желанием просветить свою лучшую под хмельком подружку танцорку восточного любовного беллидэнса.
-Таких картин написано на эту тему масса – произнесла Гамаль Шаадим - Это самая распространенная и излюбленная у каждого уважающего себя художника тема. Рано или поздно, но любой из них берется за такую картину.
Гамаль повернулась к Джудит, и, сверкнув своими уже азартными карими какими-то хищными женскими под черными дугой сорокалетней подружки брюнетки бровями, как учительница школьнице, продолжила заданную тему урока.
- В Аду про это тебе не рассказывали, как одна еврейка завалила сексуально назойливого, хоть и понравившегося ей мужика? – спросила Гамаль ее.
Та, молча, посмотрела на подругу такими же и тоже брюнетки красавицы, лет двадцатидевяти карими удивленными девичьими красивыми до одурения глазами. Затем, пожала оголенными смуглыми в кофейном отливе плечами. Точно примерная ученица, вся во внимании к своей учительнице по жизни, подружке Гамаль Шаадим.
- Ну, что же – произнесла Гамаль Шаадим. Поправив в таком же убийственном декольте вырезе свою четвертого размера полувыкаченную смуглую сорокалетней еврейки грудь, развернув немного свой стул и глядя на большую картину немецкого средневекового художника Лукаса Кранаха Старшего, произнесла Джудит Флоэрти – Иудифь с головой Олоферна. А точнее, Иудифь и Олоферн. Ночь кровавой любви.
Говорят, каждый художник, рисующий такую картину, изображает себя на ней. В виде вот такой вот в руках женщины мужской отрезанной головы.
Она посмотрела на Джудит, улыбаясь, и продолжила – Мужчины. У них, когда речь заходит о жертвенной многострадальной любви, словно мечтают о таком сами. Художники яркий пример этого. У них, мужчин, все решается через секс с женщиной. Они, доводя себя до оргазма в сексе, когда кончают, каждый раз точно ощущают себя уже на том свете.
- А мы, разве не так? Мы, что не такие? - спросила Джудит.
- Нет, мы несколько другие – ответила Гамаль ей – Мы вот как она. И рады помочь в этом. Мы наоборот живее всего живого и как хищницы. Они для нас жертвы. Тебе, Джуди, всему еще как видно надо учиться.
- Учиться?! – вопросительно громко, произнесла Джудит, возмущаясь и возражая своей подруге – Я знаю, что такое любовь и секс! Меня этому учить не надо, Гамаль! Я лишь не понимаю, зачем и почему, вот так как здесь?!
- Ладно, не важно – произнесла ей Гамаль Шаадим – Лучше давай выпьем.
И, взяв полный бокал шампанского, молча, пригубила его.
Джудит тоже выпила немного и продолжила тему. Ее явно это все заинтересовало. И стало не давать покоя. Была некая даже интрига. Особенно под хорошим хмельком молодой женьщины.
- Я, как понимаю, Олоферн это вот та отрубленная в женских руках мужская голова на столе, а Иудифь вот эта убийца мужчины женщина. Преступница.
- Да нет, дорогуша - та ей парировала - Я ожидала такого от тебя ответа. Спасительница.
- Чья спасительница? – спросила удивленно Джудит ее – Как, убив кого-то можно также, кого-то еще и спасти?
- Целый город с изможденным и измученным в долгой осаде населением. И вообще, эта библейская тоже история и такая же древняя, как Адам и Ева. Все из Ветхого завета. Я как еврейка, а точнее иудейка, знаю, о чем говорю. Все писания начинаются с Адама и Евы, а заканчиваются вот этой историей про Иудифь и Олоферна.
Джудит Флоэрти слушала с невероятным сейчас вниманием свою лучшую подругу еврейку, что еще взяла на себя оплатить, как видно все застольные за нее не дешевые расходы.
- Короче, дело было такое - начала свой библейский рассказ Гамаль Шаадим - Тут лишь показан финал всей этой любовной трагической истории. Но она имеет целую книгу о героине Иудифи из города Ветилуя, что пошла жертвуя собой и вообще без надежды, вернуться назад домой в лагерь врагов ассирийцев ради спасения своих людей. История про богатую иудейку горожанку из приграничного с землями Израиля города, что осадили при вторжении враги ассирийцы, которые по ходу вторжения, захватывали и грабили все селения в тех землях до самого Израиля. И командиром там был как раз вот тот, часть которого лежит на столе, что звался Олоферн - она произнесла это и хихикнула, громко, прикрыв правой рукой свой накрашенный губами женский рот, и продолжила –Полководец и воитель. Злой и свирепый!