Страница 11 из 44
- Тоже, тот еще скотина – шепотом произнесла ей сидящая рядом за таким же гримерным столиком подружка еврейка сорокалетняя Гамаль Шаадим. Она хитро ей и лукаво красиво улыбнулась.
- Тише, а то услышит - произнесла в ответ Джудит Флоэрти подружке, крася свои алой блестящей помадой свои полненькие женские красивые губки.
Гамаль поправляя свою шикарную размера четвертого женскую еврейки грудь в золоченом танцевальном лифчике с обвесками, как-то снисходительно покачала головой.
- Успокойся, подруга – она ей ответила – Этот даже ухом не поведет, скажи я ему даже это открыто и в лицо. Этот наш мздоимец и рабовладелец, только и знает, что деньги считает. Ему плевать на чьи-то личные и прочие о нем мнения. Совершенно. И, кто о нем, что вообще думает. Он только заботится о благополучии своего разгульного алкогольного заведения. И все, моя подружка Джудит.
– Во сколько, я сюда приехала? Я, похоже, здорово опоздала в этот раз - она решила уточнить у своей подруги еврейки.
- Только, что перед началом самой работы – Гамаль ей ответилам и еще произнесла – Все в порядке. Все нормально. Никто этого не заметил. Надо, просто быстро себя привести в порядок и все.
Гамаль Шаадим была действительно отличная подруга для Джудит Флоэрти. Такая, какую еще надо поискать. Она всегда окажется рядом и всегда поддержит, и если что поможет. И ни в чем не откажет. Это Джудит знала и доверяла ей всегда во всем. Она бы не доверилась никому, кроме Гамаль Шаадим. Особенно с личными проблемами, горестями и бедами. И она, Джудит Флоэрти, почему-то ощущала всем своим телом и разумом, что знала эту еврейку танцовщицу беллидэнса сорокалетнюю Гамаль Шаадим точно целую вечность. Будто были они уже давно с ней знакомы. Точно из какой-то иной жизни. Она для Джудит Флоэрти была точно родная старшая сестра. И уж кому, кому, а она бы ни к кому бы, не побежала за помощью, если что другому. Ни к этой уличной путанее негритянке танцовщице лет тридцати Опре Карере. Ни этой еще совсем соплюхе, лет двадцати семи коллеге по ночной работе Кети Дэвидсон. И уж тем более к этой вечно задевающей всех здесь в их танцевальном коллективе вечно ревнующей Джудит ко всему и, к пьяным мужчинам, считающей ее соперницей по сцене, почти такой же красивой как Джудит Флоэрти двадцатидевятилетней итальянке Габриель Салонне.
Про мужчин тут, вообще можно даже не говорить. Что думали одним своим только детородным членом. Да думали о деньгах. Какая там, вообще могла быть любовь среди таких.
Вот таксист этот Карим Моафи, с кем Джудит совсем недавно познакомилась, был еще ничего. Как ей показалось. С этим парнем можно было бы закрутить роман. Только какой, он был тоже в жизни и на самом деле. И насколько бы этого романа хватило бы.
А вот подруга еврейка Гамаль Шаадим, все же была на все случаи жизни. Здесь в этом городе Нью-Йорке. В этом рассаднике порока и грехов. Мире, крутого криминального бизнеса. Сорокалетняя Гамаль была как спасительная соломинка для нее. Да и сама нуждалась в помощи и подруге все время и постоянно.
Она с ней были просто неразлучны. И порой даже вместе. Как подруги шарахались после работы по магазинам и бутикам города. И Джудит частенько была у подруги в гостях на такой же съемной квартире, что располагалась восточнее от ее квартиры в Нью-Йорке. На GREENWICH STREET, возле огромных как высоченные вертикальные зеркальные столбы небоскребов 1 WTC и 7WTC, на парковой Barclay и Vesey. Рядом с Millenium Hilton. В довольно оживленном районе.
И вот теперь, она опять помогала ей Джудит готовиться к своему ночному выступлению. Сейчас там, среди уставленных спиртными напитками и бокалами столиков в свете ярких горящих цветных мигающих ламп под восточную музыку крутила своим голым черным, блестящим в скользкой смазке женским животом перед посетителями негритянка Опра Карере, что в этот раз по команде директора Клайва Мак-Харми была первым номером выступления. Вторым была Джудит Флоэрти.
Там во всю между столиками с посетителями сновали нанятые на работу в это ночное разгульное заведение молодые официанты. Преимущественно тоже мужчины. Так сделал сам ресторатор и их начальник Клайв Мак-Харми.
- Достаточно и вас тут четверых – произнес он им, как-то на вопрос, почему одни мужчины? - Мне еще проблем с ними не хватало от этих местных и приезжих сюда пьянчуг мужиков.
Она их плохо знала всех. Да и сами девчонки не очень, как-то с ними общались. Двое были даже голубками. И, вообще вряд ли можно было назвать их мужчинами. Но вот как официанты директора заведения они устраивали.
- Готовьтесь – произнес им, заглядывая в гримерку Клайв Мак-Харми – В этот раз публика желает видеть вас обоих. Мне бармен Рони Бойл сказал. Особенно этот бабник и пьянчуга Джеки Чарри, и его конкурент этот Нью-Йоркский бандит Оливер Макафферти. Этого, думаю, обижать нам своими опозданиями, вообще не стоит.
- Они, оба, опять здесь?! – удивленно произнесла громко двадцатисемилетняя Кети Дэвидсон. И добавила – Вот черт! Черт!
- Да, этих тут только двоих и не хватало – ее сменила в разговоре итальянка двадцатидевятилетняя танцовщица живота Габриель Салонне и продолжила гримировать свое миленькое смазливое женское молодое личико перед своим зеркалом.
- Значит, они ждут нас обоих - произнесла Гамаль Шаадим.
-Да, обое, и именно вас двоих. Вы у меня тут ведущие - произнес им Клайв Мак-Харми - И поскорей давайте. Время не тяните. Пока пьяное мужичье мне ресторан не разнесло с перепоя.
- Давайте, девчонки - произнесла, быстро гримеруясь со сверкающими своими карими глазами итальянка Габби, им двоим, услышав имя Оливера Макафферти - Сделайте им уверенный в штанах стояк.
И негромко почти про себя, хихикнула, думая, что опять, вроде того, что едко подколола дух подружек.
Гамаль и Джудит быстренько привели себя в надлежащий порядок, лишь поправив лифчики на своих женских полненьких грудях, браслеты с серьгами и черные у обоих танцовщиц беллидэнса длинные вьющиеся локонами волосы, встав со своих мест и стульчиков, вышли, придерживая подолы длинных порхающих по воздуху шелковых полупрозрачных вуалей и юбок на своих надетых на бедра ног золоченых поясах за приоткрытую лично своими руками и самим их начальником и директором ресторана дверь гримерки.