Страница 41 из 45
Они вошли в город.
Ничего подобного Виктор не ожидал встретить. Не было улицы, тротуаров. Не было пешеходов, транспорта. Направо, налево от Виктора, Элы стояли — дома, не дома — островки зелени в виде беседок, остроконечных пагод. Было похоже на подстриженные садовником группы деревьев. Но ни одна ветка не была здесь отрезанной. Ветки прилегали друг к другу, находили. одна на другую, образуя живую плотную ткань.
Город, однако, жил. В куполах, беседках, словно в ульях, слышалось биение жизни, и это создавало шум, который удивил Виктора еще при подходе к городу. Все же это были дома, решил Виктор, сделал несколько шагов к одному из них, различил звуки струн, голос.
— Пойдем, — сказала Эла.
Опять они шли, пока не остановились на круглой, как цирковая арена, площади.
— Вот мы и дома, — сказала Эла, села на траву у ног Виктора. Он опустился с ней рядом, сказал:
— Ты говоришь, мы?..
Она спросила:
— Откуда ты прилетел?
— С Земли.
Она подняла глаза, наморщила лоб:
— Отсюда? — Провела рукой в воздухе.
Раздались аккорды чужой незнакомой музыки сталкивались лавины, гудел и рыдал горный ветер.
— Нет, — ответил Виктор.
Музыка смолкла. Но Эла опять повела рукой, и вновь с неба обрушились волны звуков, будто в самом деле вставал над ними и рушился океанский прибой.
— Нет! — Виктор поднял руку, музыка прекратилась. — Откуда же? — спросила Эла, морщинка на ее лбу углубилась.
— Как тебе объяснить?.. — Была бы ночь, Виктор показал бы на звезды, попытался отыскать среди них Солнце.
Но Эла опять провела рукой в воздухе.
Хлынули аккорды фортепиано — один, другой. Кажется, было слышно, как ударяют по струнам упругие молоточки. Еще, еще, вступил оркестр, и полнокровно, тревожно поплыли звуки Первого концерта Чайковского. Виктор кивнул: «Да…» Эла улыбнулась глазами. Опять фортепиано — упругие молоточки бились в струнах, спешили, и опять плавно вступил оркестр, поднимая аккорды выше, тревожнее. Билось большое сердце — ожидание, радость рождались в музыке, горение страсти и полет в вышине.
Несколько минут Виктор, Эла слушали музыку, потом Эла плавным движением укротила аккорды, погасила совсем.
— Хорошо… — сказала она, взгляд ее был затуманен.
— Хорошо, — откликнулся Виктор. Он словно вдохнул воздух Земли, получил привет Родины, ее ласку, поддержку. Благодарно взглянул на Элу, хотя и не знал, не понимал, как ома воспроизвела музыку без инструментов, оркестра.
Эла сказала:
— Это мы знаем…
Опять м ы, но это другое м ы. Первое относилось к Виктору, Эле, когда они пришли в город, остановились на площади. Второе относилось к кому-то, кого Виктор до сих пор не видел, но чье присутствие ощущалось в городе. Кто это?
— Расскажи о Земле, — предложила Эла.
— Расскажи о себе, — сказал Виктор.
— Расскажу, — пообещала Эла, — но сначала ты.
У Виктора накопилась куча вопросов, но он был в другом мире, в гостях и подчинялся неписаному, но безусловно принятому правилу — уважать просьбу хозяев.
Он стал рассказывать о Земле — о морях, лесах, о городах и машинах. Это было тоже в какой-то мере традиционно: разведчиков учили, как начинать разговор и как его продолжать. Эла слушала. Но слушала странно — голос, как показалось Виктору, интонацию. Ему пришло в голову, что она не все понимает в его рассказе, может быть, даже не слышит рассказа, просто прислушивается. Он убедился в этом, когда она задала самый элементарный вопрос:
— Что такое машины?
Виктор пояснил, привел, как пример, корабль, авиэт, которые Эла видела. Спросил:
— У вас машин нет?
— Нет, — ответила Эла.
— Что же у вас?..
— Музыка.
С минуту Виктор глядел на нее, не зная, как продолжать разговор, но тут зашевелилась, заявила о себе куча вопросов, которые у него накопились. Виктор спросил:
— А ты кто?
И еще с минуту он ждал, пока Эла ответила:
— Песня.
Солнце коснулось горизонта, повеяло свежестью.
Виктор и Эла поднялись, пошли по окраине площади.
Не было шуткой, когда Эла ответила Виктору, кто она, и еще ответила на многие его вопросы. Музыка жила в этом мире — невидимая, разумная. Музыка-математика, музыка-цивилизация.
— Город? — говорила Эла. — Это твое понятие. Мы живем обществами, и каждое общество — музыкальный аккорд, симфония.
— Посмотри, — она подошла к одному из домов, — здесь мелодия.
Жестом открыла нишу в зеленой стене. Едва слышное до этого звучание вырвалось на площадь. Звенели струны: мелодия поднималась, набирая высоту, силу, и опускалась в медленном ритме. Литавры, может быть, другие инструменты, похожие на литавры, кончали каждый аккорд. Паузы между концом и началом аккордов были как вздохи. Струны пели, литавры заканчивали аккорд, и это было похоже на успокоенное дыхание после большого, хорошо сделанного труда.
Эла закрыла нишу, и они подошли к другому зданию, порталом выходившему на площадь. И здесь Эла открыла дверь, новая музыка разлилась в воздухе — пели электротромбоны в сопровождении гулкого барабана, изображая марш или шествие — очень медленное, будто шагали гиганты.
Из соседней беседки Эла извлекла самбу или что-то очень похожее на нее — огненный ритм. Из высокого купола рядом песню в два голоса: альт и сопрано.
В городе жила музыка, и сам город, на упрощенный взгляд Виктора, был фонотекой, музыкальным хранилищем. Но зачем, для кого?
Расстояния между домами были порой неравными, будто здесь тоже стояли дома, а теперь их нет.
— Здесь были дома? — спросил Виктор.
— Да.
— Где же они?
— Исчезли. Коконы исчезают, — непонятно ответила Эла.
Виктор еще хотел спросить о домах, но промолчал: голова у него шла кругом.
Они обошли площадь, пошли по улице, которой входили в город, но уже в обратном направлении — Виктору надо было на корабль. Сумерки зрели неторопливые, светлые, холмы хорошо были видны, и тропинка — след на траве — была видна. Тропинка довела их до подножия холма.
— Пойдешь со мной? — спросил девушку Виктор.
— Пойду.
В лесу стемнело, и Виктору нелегко было ориентироваться на неизвестной местности, но Эла безошибочно вывела его на поляну, к авиэту и кораблю.
— Машины?.. — В голосе Элы прозвучало то ли недоумение, то ли смешок.
— Машины, — ответил Виктор.
— Зачем?
— Чтобы прилететь сюда. К вам. — Зачем? — спросила Эла опять.
Виктор взял ее за руку, ввел в кабину подъемника. Ничто в корабле не вызвало у Элы удивления, любопытства. Это задело Виктора, как смешок возле подъемника. Судя по первому впечатлению и по вопросам Элы, техника была в этом мире новостью. Не заинтересоваться техникой было нельзя. Однако Эла без робости прошла коридором в салон-каюту, села в кресло, которое ей предложил Виктор, и не спрашивала его ни о чем, пока он готовил ужин, устанавливал на столе приборы.
Поела она немного и, когда ужин был окончен, преподнесла Виктору, как и при встрече, листок с водой и сама из такого же листка выпила воду.
— Как ты это делаешь? — спросил Виктор, имея в виду листок кувшинки, их было на столе два.
— Мне так хочется, — ответила Эла.
— Откуда ты знаешь слова, мой язык?
— Через твои мысли, они звучат…
Разговаривали они долго, и в разговоре бывало всякое: открытие друг друга, доброжелательность, порой угловатость, непонимание — все было. Но самым поразительным оказалась история невидимого народа, населявшего планету, имя которой в произношении Элы было — Иллира.
— Мы происходим, — рассказывала Эла, — от звона ручьев, шороха трав, листьев, дождя и грома. Мы материализованный звук, если говорить твоими словами.
Виктор слушал странную речь, не перебивая.
— На Иллире эволюция шла другими путями. Звук рождает в воздухе не только колебательные движения, волны, — это слишком элементарное восприятие. Звук рождает поток электронов, тончайшее облачко, которое в процессе эволюции — в нашей атмосфере, имею в виду, — оговорилась Эла, — стало живым. Так же, как на Земле атомы и молекулы сложили живой белок. Эволюция создала цивилизацию. Звук можно материализовать в предмет, в живое существо, если хочешь. Но в основе нашей цивилизации гармония, музыка, а в основе музыки — математика.