Страница 7 из 57
Антон Л. перешел улицу и прошел мимо дырки в тротуаре напротив дома номер 4. Отдельные собаки все еще продолжали тявкать в домах. Он как раз собирался открыть дверь дома номер 2, как вдруг почувствовал голод, который, правда, проявился уже час назад. Антон Л. посмотрел на часы. Было одиннадцать часов.
«Все-таки они мне кое-что оставили», – подумал он. Он пошел назад к булочной и осторожно вынул оставшиеся в нижней части витрины острые остатки стекла. На витрине оказалось всего немного. Булочник по возможности продает всю дневную продукцию, даже то. что лежит на витрине. Антон Л. через витрину вошел в магазин. Но и полки оказались почти пустыми. Лишь одна была заполнена хлебными буханками. В корзине лежали булочки, вероятно, вчерашние. Антон Л. пошарил под прилавком и обнаружил стопку пластиковых пакетов. Он взял один из них и наполнил его булочками. Они оказались достаточно мягкими. Когда он уже собирался снова выйти через витрину, ему пришла идея. Он поставил пластиковый кулек и через магазин прошел в задние помещения. Там он нашел палку с широкой дощечкой на конце: своеобразная лопата, которой пекари достают из печи хлеб. Он взял лопату с собой и разбил ею стеклянную дверь в молочном магазине госпожи Преглер. Там в холодильнике, который все еще держал холод, он взял кусок масла.
На другой стороне улицы располагался магазин деликатесов. Здесь Антону Л. пришлось не только разбивать витринное стекло, но и взламывать решетчатые жалюзи. Он взял себе банку сардин, банку маринованных огурцов и стопку нарезанных кружков колбасы. Все это он сложил во второй пакет. Но в пакете все еще оставалось место. Он взял с собой еще нарезанную вареную ветчину, банку меда, палку колбасы салями, треугольный сыр, еще одну палку салями, затем выложил банку с медом и взял вместо нее бутылку французского красного вина. Для второй бутылки в пакете места уже не хватило. Ему пришлось сунуть ее в карман куртки. Но теперь он уже не мог пролезть через решетчатые жалюзи. Антон Л. пошел через магазин. Незапертая дверь вела в кабинет директора. Там он нашел ключи. Один из ключей запирал жалюзи, но они больше не складывались, потому что были выгнуты. Но другой ключ подходил к замку двери заднего выхода из кабинета, который вел на лестничную площадку дома. Третий ключ открывал входную дверь дома. Антон Л. с обоими пластиковыми пакетами снова вышел на улицу рядом с магазином. Он запер за собой дверь. «Странно, – подумал он сразу же после этого, – зачем я снова ее закрыл?» И спрятал ключ. Пекарская лопата по-прежнему стояла у разбитой магазинной двери.
III
Танго дворецкого
Антон Л. кроме всего прочего был в определенном смысле и периодическим пьяницей или, говоря правильнее, он был периодическим пьяницей, причем дважды. Вполне вероятно, что при этом речь шла о большом цикле малого цикла; Антон Л. прожил еще недостаточно длинную жизнь, чтобы в ней можно было уже определить закономерность периодических циклов. Антон Л. пережил уже два периода запоев, один в возрасте от восемнадцати до двадцати двух лет (он начал пить незадолго до выпускных школьных экзаменов; перерывы в его учебе на факультете народного хозяйства были связаны с неприятными, так никогда и не выясненными событиями в периоды запоя, когда «мокрые» периоды уже начали плавно переходить друг в друга), второй закончился незадолго до вступления Антона Л. на финансовую службу. Господин Хоммер об этих периодах так никогда и не узнал, иначе Антон Л. никогда бы не был принят служащим в финансовое управление, а уж тем более не стал бы постояльцем Хоммеру. Сам господин Хоммер с удовольствием выпивал стакан пива. При случае он открывал вечером перед телевизором бутылку вина. Антон Л. тоже получал пиво или стакан вина, когда он вместе с господином Хоммером следил за судьбами непростой английской семьи. Само собой разумеется, господин Хоммер никогда бы не потерпел у себя в постояльцах пьяницу. Между прочим, он даже своей жене и своей дочери запрещал употреблять алкогольные напитки. Он считал, что алкоголь наносит женскому организму вред. «А кроме того, – сказал он однажды, – достаточно и той проблемы, что Марианне приходится сидеть здесь совершенно голой; а если еще представить в ее руке бокал шампанского – это бы выглядело уже совсем вакхически». Слово «вакхически» было известно господину Хоммеру из другого любимого им телевизионного сериала. Антон Л. этот сериал не смотрел, так как показывали его днем. Господин Хоммер иногда по вечерам о нем рассказывал. Судя по рассказам господина Хоммера, герои этого сериала – французские граждане – были, видимо, группой примерных хулиганов (их было, кажется, трое), и неясным оставалось то, откуда эти ребята брали деньги на жизнь, но они, видимо, владели каким-то секретом, с помощью которого завоевывали симпатии зрителей. Это практически все, что касалось сюжета. То, что после сжатого сообщения выглядит как подлость, при пестром изображении начинает превращаться в героический поступок.
Первый период горького запоя закончился тем, что алкогольные напитки перестали Антону Л. нравиться. Он перепробовал все, от китайской рисовой водки до греческого «Узо». Но при всем его желании ему это нравиться перестало. Так как, употребляя алкоголь, он не должен был импонировать никому – его единственный собутыльник, соабитуриент и позднее однокурсник перестал пить еще раньше, – он мог открыто себе признаться, что пахта нравилась ему больше. Тогда это тоже предопределило его развитие, в котором уже обозначились периодичные приступы чистоплотности и периодичная ипохондрия.
Второй период запоя закончился из-за обращения Антона Л. в йогизм. За короткое время он выработал в себе (во что никто не верил из-за его слабой конституции) такую необычную способность, стоя на голове, ни о чем не думать, что председатель клуба йоги его приревновал и его оттуда исключил. Это не было Антону Л. особенно приятно, но его восхищение йогой уже притупилось, что, в общем-то, было хорошо, потому что господин Хоммер. наверное, и стояние на голове назвал бы явлением «вакхическим». Но, тем не менее, прерванный более или менее насильственно второй период запоя впоследствии не проявлялся. Антон Л. мог без всякой опаски выпить стакан пива или стакан вина, который ему вечером предлагал господин Хоммер. В случае с Антоном Л. речь явно шла о больших циклах, внешние признаки которых, подобно таинственным кометам, на протяжении какого-то времени проходили сквозь жизнь Антона Л., иногда в нее возвращаясь, а иногда нет.
Когда Антон Л. с двумя пластиковыми пакетами и отягощенным винной бутылкой карманом куртки поднялся вверх на три пролета (в старом доме лифта не было), собаки все еще продолжали лаять. Они даже не лаяли, они неистовствовали. Ирма, на втором этаже, бросалась на дверь квартиры так, что дрожала лестница. Две собаки на третьем этаже тоже вели себя подобным образом. (Лишь бесформенная такса Хекси, которая вероятно уже сдохла, вела себя тихо.)
Антон Л. собак не любил. Было понятно, почему животные так неистовствовали. Хозяев или хозяек не было дома. Животные, боясь вследствие воспитания быть побитыми, если опорожнятся прямо в квартире, страдали от необходимости сдерживать позывы мочевого пузыря, а кроме того, им хотелось есть. Антон Л, не любил собак не потому, что они когда-то доставили ему неприятности, но шум ему мешал. Он решил их освободить. Это, разумеется, должно было быть произведено с большой осторожностью, потому что бушующая Ирма, здоровая скотина, глупая, как и все собаки, вполне вероятно напала бы на своего освободителя.
Поэтому Антон Л. сначала поднялся наверх и отрезал в хоммеровской кухне большой кусок вареной ветчины. Затем он взял большой, похожий на топор, почти живодерский нож и с намного меньшим усилием, чем ожидал, поддел дверь квартиры исчезнувшей домовладелицы Шварценбек. Собака выскочила из двери, схватила ветчину, которую бросил ей Антон Л., и помчалась по лестнице вниз.
Так как дверь все равно была открыта, Антон Л. зашел в квартиру. Он знал толстую старую Шварценбек, у которой на голове была почти лысина, но взамен утраченных волос она имела усы, и которая постоянно ходила в грязном цветастом домашнем халате, сползших вниз чулках и растрескавшихся шлепанцах. Домработница, карлица, была еще более грязной, чем ее хозяйка. Поэтому можно было себе представить, как выглядела ее квартира. Но наяву квартира превзошла все ожидания. Антон Л. не мог даже себе вообразить, что фрау Шварценбек собирала старые газеты. Горы пожелтевших газет были сложены под стенами, ими была завалена мебель и в некоторых комнатах они уже образовали крытые проходы, так что квартира казалась лабиринтом, состоящим из туннелей. Через открытую сейчас дверь распространялся неописуемый запах. Какой-то предмет далеко в конце туннеля Антон Л. принял за угольный ящик. Но это была кровать. По причине того, что это было единственное спальное место во всей квартире, возникало лишь одно предположение: на нем спали фрау Шварценбек, домработница и собака. Антон Л. зажал нос и распахнул окно. Он побоялся, что, если этот запах оставить, он забродит и дом взлетит на воздух.