Гордые и свободные

Этого вынести он уже не мог. Дье прижал ее к себе и весь затрепетал.

– Я тоже давно тебя хочу, – сказал он. – Все ждал, ждал, пока ты подрастешь.

– Вот я и подросла.

Она положила на пол узелок с вещами, чтобы можно было обниматься без помех.

Дье не был уверен, что она такая уж взрослая, но поделать с собой ничего не мог.

– Жалко, я не слышал, как священник сегодня святые слова говорил. Вот бы нам с тобой пожениться по-настоящему. Что это такое – прыгать через метлу?

– Неважно, метла или не метла. Я буду твоей женщиной до самой смерти.

Дье не стал ей больше ничего говорить. Он был образованным негром и знал, что рабы женятся не по-настоящему. У них свой ритуал – молодые перепрыгивают через метлу, да и дело с концом. Но ему хотелось, чтобы их союз был освящен более красивым и торжественным ритуалом.

Он любил ее. Ее нежность, ее невинность. Откуда этой девочке было знать, какая жгучая страсть испепеляет его изнутри. Узнает – испугается.

Он отстранился и посмотрел на нее – губы у нее были влажными от поцелуев.

– Ты совсем еще девочка, Фиби. – Голос его дрожал, а пальцы сами тянулись к ее пухлой щечке. – Ты и женщина, и ребенок. Ты очень красивая.

Она нахмурилась, обиженно поджала губы и решительно стянула платье через голову. Застыв на месте, Дье смотрел на ее смуглое обнаженное тело, на юные груди, налившиеся соком за последние месяцы.

– Дье, потрогай меня, ну пожалуйста, – прошептала она.

Он не мог. Боялся, что не справится с собой, лопнет на месте от желания.

– Давай же, я хочу, – сказала она.

Взяла его за руку, положила себе на грудь. Дье почувствовал, как дрожит ее нежное тело, но его самого колотило куда сильней. Он боялся только одного – что не выдержит и набросится на нее. Поэтому медленно, очень медленно он стал гладить ей груди, хотя ему хотелось смять ее в объятиях, ворваться в ее юную горячую плоть.

Фиби подалась навстречу его рукам, они скользнули по ее стройной талии, упругим ягодицам. Глаза ее смотрели на него не отрываясь, их выражение было одновременно радостным и удивленным. Когда пальцы Дье наконец мягко коснулись внутренней поверхности ее бедер, Фиби, вздохнув, судорожно припала к нему.

– Да, там, – прошептала она, и взгляд ее вспыхнул желанием. – Дье, я тебя хочу.

Он все еще колебался, не уверенный, представляет ли она, что будет дальше. Но тут ее рука опустилась и обхватила пальцами его упругую плоть. Дье застонал, и выдержка окончательно его оставила. Он подхватил Фиби на руки, отнес на соломенную подстилку и быстро сорвал с себя одежду.

Осыпая ее лицо лихорадочными поцелуями, он прошептал:

– Я постараюсь не делать тебе больно. Правда, постараюсь.

На самом деле он знал, что в первый раз ей все равно будет больно. Ничего, зато потом он все исправит.

Тем временем Клинок стоял у окна спальни в господском доме и терпеливо слушал, как Темпл руководит служанками, которые распаковывали ее сундуки. Над лужайками уже порхали светлячки, перелетая с места на место крошечными огоньками.

Закрылась дверь, раздались удаляющиеся шаги, и теперь в комнате остались только двое: он и Темпл. Клинок медленно обернулся, ощущая кожей дуновение свежего вечернего ветерка. Темпл стояла спиной к нему перед зеркалом, отстегивая длинную кружевную фату. Он задумчиво смотрел на ее отражение, пытаясь понять, чем вызван гнев, которым горели ее глаза.

– Ну вот мы одни, – нарушил он молчание и увидел, как она сразу напряглась. – Может быть, ты все-таки объяснишь мне, почему смотрела на меня волком весь день? Слава Богу, что на части не разорвала.

Не глядя на него, она тряхнула головой:

– Как ты мог пригласить этих… скотов на нашу свадьбу?

– А что же я должен был делать? – Он неторопливо направился к ней. – Сказать, чтобы проваливали? Вряд ли они послушались бы.

– Конечно, не послушались бы. Но зачем было предлагать им гостеприимство? – резко обернулась она. – Разве ты забыл, что это наши враги?

– Я ничего не забыл. Но я надеялся, что сумею отвлечь их, а преподобный Коул тем временем успеет скрыться. Разве ты сама не догадалась?

– Потому и не догадалась, что слишком уж ты был с ними любезен.

Она снова отвернулась, все еще сердясь, но Клинок видел, что гнев ее остывает.

Неслышно приблизившись, Клинок обнял свою жену за тонкую, затянутую в корсет талию и поцеловал в шею.

– Я очень не хотел, чтобы наша свадьба была испорчена.

– Однако ее все-таки испортили.

Клинок крепко взял ее за плечи, развернул к себе и обнял, невзирая на слабое сопротивление.

– По-моему, ты хочешь, чтобы они нам и первую ночь испортили.

– Нет.

– Так докажи это, – небрежно обронил он.

Она посмотрела на него сквозь ресницы, ее глаза блеснули.

– А если я не хочу?

– Еще как хочешь, – улыбнулся он, чувствуя, как ее тело становится податливым.

В следующее мгновение Темпл последовала его словам – обхватила Клинка за шею и подняла к нему лицо, чтобы их губы побыстрее встретились. Непонятно было, кто кого соблазняет, но Клинка сейчас подобные тонкости совершенно не интересовали.

Они долго целовались – то нежно и медленно, то быстро и страстно. Потом, тяжело дыша, она стала слегка покусывать его за подбородок, прошептала на ухо:

– Я люблю тебя.

Ее горячее дыхание обжигало его.

– Кажется, я совсем рехнулся, – прошептал он в ответ. – Но я тоже тебя люблю.

– Правда? – Она принялась развязывать узел его шелкового галстука. – Сильно?

Справившись с галстуком, ловкие пальцы взялись за пуговицы воротничка и рубашки, а зубы тем временем продолжали делать свое дело.

– Слишком сильно.

Он схватил ее за руки, не желая упускать инициативу. Внутреннее чутье подсказало ему, что нельзя в этот ответственный момент подчиняться ее воле – иначе всю жизнь будешь плясать под ее дудку.

– Что-нибудь не так, любимый? – невинным голоском осведомилась она, но взгляд ее был достаточно красноречив.

Он сухо улыбнулся:

– Что-то здесь стало жарковато.

Он скинул фрак и жилет, бросил на пол галстук, остался в рубашке и жемчужно-серых брюках.

– А разве вам не жарко, миссис Стюарт? – учтиво осведомился он, чуть приподняв бровь.

– Да, сэр, весьма. – С этими словами она грациозно обернулась, подставив ему длиннейший ряд пуговок, опускавшихся с шеи до талии. С нарочитой неторопливостью Клинок принялся расстегивать платье, целуя ее в шею и плечи. От удовольствия по коже девушки побежали мурашки. Покончив с пуговицами, Клинок медленно спустил платье вниз по плечам, и оно скользнуло на пол.

Покончив с платьем, Клинок развязал ленты, стягивавшие корсет Темпл. Помогая ему, она втянула живот и по-кошачьи изогнула спину. Клинок быстро расправился с нижними юбками. Приподнял Темпл, дернул вверх, и юбки сами посыпались на пол. Темпл извернулась в его объятиях и вознаградила мужа за усилия жарким поцелуем. Клинок хотел продлить мгновение, но сдержался. Желание поскорее коснуться ее обнаженной кожи оказалось еще сильней. Он был твердо намерен сполна насладиться каждым мгновением, приближавшим его к заветной цели.

Поставив Темпл на пол, он потянул вверх нижнюю рубашку, но под ней оказался еще один слой белья, правда, весьма привлекательный.

– Все-таки прежние индейцы чероки жили куда проще, – нетерпеливо пробормотал Клинок, глядя, как из тугого лифа поднимаются полушария ее грудей. – Им не требовалось столько времени, чтобы раздеть женщину.

Он посмотрел на ее приоткрытые губы, потом взглянул на взволнованно вздымающуюся грудь и решил заняться лифом. Вот шнурки наконец были развязаны, и высвобожденные груди с острыми сосками приковали к себе его внимание. Клинок даже не почувствовал, как руки Темпл рывком вытянули рубашку из-под пояса его брюк. Но в следующую секунду ее прохладная ладонь коснулась его разгоряченного живота. Он сбросил рубашку через голову, поднял Темпл на руки и отнес на постель. Девушка быстро сбросила белые бальные туфли и скатала вниз шелковые чулки. Последнюю деталь туалета Клинок снял с нее сам, чувствуя, что еще немного, и он не выдержит. Наконец-то она лежала перед ним совершенно обнаженная, и он мог гладить ее, ласкать, любить.