Гордые и свободные

Очевидно, гвардейцы и в самом деле приехали за Нэйтаном Коулом. Ведь он до сих пор так и не присягнул штату Джорджия. Тем самым он нарушил закон и в любую минуту мог подвергнуться аресту. Президент лишил миссионеров статуса почтмейстеров, и теперь на них не распространялась защита федерального закона.

– Нэйтан, вам нужно немедленно скрыться, – встревоженно сказала Элайза.

Он заколебался, но потом, оглядев праздничную толпу, грустно сказал:

– Не могу.

Элайза поняла его. Разве может он, слуга Божий, явить непокорство земной власти? Ведь он и его собратья, не жалея сил, убеждают индейцев, что сопротивление властям – грех. Рано или поздно Нэйтану придется сделать выбор: присягать или уклониться. В последнем случае его ожидает тюрьма.

Небольшой отряд гвардейцев въехал в парк. Гости освобождали им дорогу, перешептываясь. Стало очень тихо, лишь стучали копыта да скрипела кожа седел. Перед верандой всадники остановились. На штыках зловеще вспыхивали солнечные блики.

– Здравствуйте, джентльмены, – сказал Уилл Гордон, сделав шаг вперед. – Чем могу быть вам полезен?

Он держался учтиво и спокойно.

– Кто вы такой? – грубо спросил командир отряда.

– Уилл Гордон. А вы, сэр?

– Я Джейкоб Брукс, сержант джорджийской гвардии.

Говоривший расправил плечи, чувствуя себя бравым воякой.

Тут вперед вышел Клинок и сказал:

– Сержант Брукс, вы и ваши люди – наши гости. Присоединяйтесь к празднеству.

Элайза увидела, как Темпл обожгла мужа сердитым взглядом, однако молодой Стюарт ничуть не был этим смущен.

– У вас тут свадьба? – спросил сержант и взглянул на Нэйтана. – И кто же священник?

– Я, – откашлявшись, произнес Нэйтан.

– Взять его.

Небрежность, с которой был отдан этот приказ, потрясла Элайзу. Трое гвардейцев спешились и решительно стали подниматься по ступенькам.

– Преподобный Коул – мой гость, – запротестовал Уилл Гордон.

– Теперь он будет гостем штата Джорджия, – ухмыльнулся сержант.

Гвардейцы грубо схватили Нэйтана за руки.

– Прекратите! – бросилась к ним Элайза, но солдаты оттолкнули ее.

– А где ваш ордер на арест? – спросила она у сержанта.

– Он нам не нужен.

– В чем он обвиняется? – гневно спросила Элайза. – В чем причина ареста?

– Нам не нужны причины, – пренебрежительно буркнул сержант. – Подгоните телегу!

Со скрипом и лязгом подъехала запряженная повозка, и Элайза увидела, что к ней сзади цепями прикованы двое. Одного из них она узнала – то был Сэмюел Ворсестер, миссионер из Нью-Эчоты.

Гвардеец стал приковывать Нэйтана к телеге, и Элайза бросилась на помощь своему другу.

– Нет! Вы не имеете права!

Кто-то схватил ее сзади за локти.

– Мисс Холл, прекратите, – прошептал ей на ухо голос Уилла Гордона.

Но Элайза попыталась вырваться из его рук. Тем временем гвардейцы заковали Нэйтана в ошейник, а цепь пристегнули не к телеге, а к седлу одного из гвардейцев. Элайза понимала, что она бессильна, но все же не могла безучастно смотреть, как с добрым, славным человеком поступают, словно с уголовным преступником.

Всадник пришпорил лошадь, и Нэйтан от неожиданности упал на колени. Он едва успел вскочить на ноги, как лошадь поскакала быстрее, и миссионер снова рухнул. Вскоре кавалькада скрылась в облаке пыли.

Элайза беспомощно обмякла.

– Куда его ведут? – спросила она.

– Наверно, в Кэмп-Гилмер. Это недалеко от Лоуренсвилла, – ответил Уилл.

Учительница все смотрела на дорогу, но ничего не видела, кроме столба красной пыли.

– Это несправедливо! – взмахнула Элайза кулаками. – Все это вопиющая несправедливость!

– Так оно и есть.

Свадьба продолжилась, но уже без прежнего веселья.

Пурпурный отсвет заходящего солнца сгустился под деревьями плантации Семь Дубов. Господский дом был громоздким, деревянным, двухэтажным, а изнутри выкрашенным в ослепительно белый цвет. Спереди и сзади располагались веранды, а над фронтоном – балкон, вынесенный вперед и покоящийся на колоннах. Жалюзи на окнах были раскрашены в яркие цвета.

Фиби осмотрелась по сторонам, проявляя особый интерес к хозяйственным постройкам. Насчитала две кухни, а в третьем домике, должно быть, находилась коптильня. Пожалуй, поместье Семь Дубов было ничуть не меньше, чем Гордон-Глен. Фиби привстала с сиденья, чтобы получше рассмотреть свое новое место жительства.

Она была взволнована и в то же время напугана. Внутри все так и сжималось, будто там спрятался маленький цыпленок, вокруг которого кругами ходит лисица. Подумать только, Фиби больше не принадлежит мастеру Уиллу! Она – приданое. Ее отправили сопровождать мисс Темпл в ее новую семью. Ради такого случая Фиби нарядилась в новое платье, сшитое из настоящей ткани, купленной в лавке. Обулась она в башмаки с медными носками, а все свои пожитки связала в аккуратный узел.

Фиби украдкой посмотрела на Дье, ехавшего верхом рядом с коляской. Чего это он на нее совсем не смотрит? Если бы он ей хоть раз улыбнулся, она бы не боялась так сильно.

Коляска остановилась перед домом. Фиби взяла узел и прижала его к груди. Мастер Клинок спрыгнул на землю, помог спуститься молодой госпоже. Фиби топталась рядом, не зная, куда ей деваться. Она с надеждой посмотрела на Дье, но тому, видно, было не до нее – он внимательно смотрел на мастера Клинка, словно ожидал какой-то команды.

– Проследи, чтобы сундуки моей жены занесли в дом, – сказал ему Клинок, нежно глядя на мисс Темпл. – А потом отведешь малютку Фиби туда, где она будет жить. Вы оба нам сегодня больше не понадобитесь.

– Фиби – моя служанка, – сердито воскликнула Темпл. – Я сама буду решать, понадобится она мне или нет.

Фиби знала по опыту, что, когда у молодой мисс так сверкают глаза, добра не жди.

Вообще-то мисс Темпл всю дорогу вела себя как-то странно. Не иначе как на мужа разозлилась. Помалкивала, рта почти не раскрывала.

Зато он так и сиял улыбкой, когда смотрел на свою молодую жену.

– Конечно, – сказал он. – Решай сама.

Хоть он и уступил, мисс Темпл все равно не смилостивилась.

– Ты мне больше не нужна, Фиби, – важно сказала она. – Можешь идти с… Дьетерономи.

– Слушаюсь, мэм.

Фиби присела, как положено, но Темпл уже отвернулась от нее.

Дье подвел ее к домику и распахнул дверь. Всю ночь он приводил жилище в порядок. Начисто подмел земляной пол, расставил все по местам, но хижина все равно была убогой. Одним словом – лачуга раба. В углу открытый очаг, в другом – соломенная постель, посередине – грубый деревянный стол и пеньки вместо стульев. Единственная красивая вещь – кресло-каталка, старый мастер Стюарт отдал его, когда сиденье лопнуло. Дье залатал дыру, и теперь сидеть вполне можно, если не ерзать – иначе заноза в задницу воткнется.

– Тут, да? – спросила Фиби, оглядываясь.

– Да… – Дье помялся, потом шагнул внутрь. – Темновато. Дай-ка я свечу зажгу.

От пламени свечи в середине комнаты стало светлее, зато углы погрузились во мрак. Фиби робко шагнула вперед, прижимая к себе узелок. Дье смотрел на нее, внутри у него все сжималось.

– Фиби…

Но тут она посмотрела на него своими глазищами, и он запнулся.

– Что-нибудь не так? – с любопытством спросила она, склонив голову набок.

– Нет… то есть да… – Он собрался с духом. – Мастер Клинок разрешил, чтобы ты была моей женщиной.

Она смотрела на него так доверчиво и невинно.

– Ты попросил его?

– Нет. – Дье отвернулся. – Но он сам догадался. Не стал ждать, пока я его попрошу. Я знаю, ты еще слишком молода…

– Нет, я уже женщина.

Она шагнула к нему, посмотрела с нетерпением и надеждой.

– Я очень хочу быть твоей женщиной, Дье.

– Ты сама не знаешь, что говоришь.

От ее слов сердце у него заколотилось, как сумасшедшее.

– Нет, знаю. – Она уверенно улыбнулась. – Я много ночей лежала, не спала, слушала, как мама с папой радуют друг друга. Я все про это знаю. Сначала папа дышит часто-часто, потом мама начинает тихонько стонать. Я даже трогала себя и… это было приятно, – смущенно призналась она. – Ты тоже должен меня там потрогать. Я ужасно долго ждала. – Она придвинулась к нему. – Ну, пожалуйста…