Страница 23 из 68
Гвардейцы помрачнели – Элайза говорила правду. Их предводитель попытался спасти свое лицо:
– Мы все равно будем искать белого учителя.
– Если это ваш долг – ради Бога, – уверенно ответила Элайза, чувствуя, что берет верх. – Но я буду следить за каждым вашим шагом.
Под пристальным взглядом Элайзы гвардейцы обыскали школу.
– Может, он в доме прячется, – сказал один из всадников.
Но старший, мрачно покосившись на Элайзу, покачал головой:
– Если и так, давно уж в лес убежал. Ладно, поехали. Нам еще кое-кого поймать надо.
Элайза вздохнула с облегчением, лишь когда всадники скрылись из виду. Тогда учительница захлопнула дверь школы, прислонилась к ней всем телом и почувствовала, что силы окончательно оставили ее.
Сердце колотилось так громко, что в первый миг она подумала – кто-то стучит в дверь.
Девять пар глаз смотрели на нее вопросительно. Элайза выдавила ободряющую улыбку:
– Все, они уехали.
Темпл озабоченно нахмурилась:
– С вами все в порядке?
– Да-да, все хорошо.
Элайза выпрямилась. Ноги у нее дрожали.
– Вы вели себя очень храбро, – уважительно, с ноткой восхищения сказала Темпл.
– Я была до смерти перепугана, – призналась Элайза. Голос у нее дрогнул, и она сердито воскликнула: – Какие мерзавцы! Их бы надо высечь за то, что они пугают детей!
– Нужно проведать маму. – Темпл двинулась к выходу.
– Пожалуй, нам лучше всем перебраться в дом, – решила Элайза. – Идемте. Быстрее!
Двадцать минут спустя все были уже в гостиной. Лишь Фиби и Шадрач отправились на кухню готовить обед. Черная Кэсси все не могла поверить, что они целы и невредимы. Она заставила их рассказать о случившемся во всех подробностях.
Шадрач говорил, а Фиби помалкивала, чувствуя, что ее мать с каждым словом сына охватывает все больший ужас. Девочка не понимала, чем это вызвано, но на душе у нее стало тревожно.
– …И один из них говорит миз Элайзе: «Что тут делает этот черномазый с книжкой?»
Шадрач проговорил эти слова басом.
– «Иди-ка сюда, парень», – говорит, а миз Элайза говорит: «Шадрач, сиди где сидишь». Ну и я ни с места.
Черная Кэсси жалобно застонала, схватилась за голову. Окончание рассказа она уже не слышала – ни про появление мисс Темпл, ни про героическую мисс Элайзу с ее указкой.
– …Он говорит, что по закону штата Джорджия учить черномазых нельзя, – произнес напоследок Шадрач.
Кэсси застонала еще громче.
– Я знала, знала! Говорила же я, что добром это не закончится.
– Мам, ты чего? Все в порядке, – стал утешать ее сын. – Миз Элайза сказала ему, что тут не Джорджия, тут земля чероки.
Черная Кэсси обняла своих детей, прижала их к себе.
– Теперь они вернутся, вернутся ночью, – всхлипнула она. – Они всегда так делают. Я это уже видала. Вытащат тебя из дома, высекут так, что из тебя дух вон.
– Но за что? – недоверчиво спросил Шадрач. Взгляд его стал испуганным.
– За то, что учиться грамоте можно только белым. Черным – ни-ни. Сколько раз говорила я Айку: «Не пускай детей в школу. Не будет от этого добра». И теперь сам видишь, что получилось.
Она говорила так убежденно, что Фиби вся задрожала. Когда же издали донесся стук копыт, девочке и вовсе стало жутко.
– Они вернулись! – ахнула Кэсси. – Бегите отсюда, прячьтесь.
– Нет, мама, что ты. Это мастер Клинок и Дье. С ними и папа приехал, – сообщил Шадрач, высунувшись наружу.
Темпл выбежала навстречу своему возлюбленному. Свесившись с седла, он крепко обхватил ее за плечи и спросил:
– С тобой все в порядке?
– Да.
– А с остальными?
– Тоже.
Успокоившись, он выпустил ее.
– Давно они уехали?
– Минут двадцать, не больше.
Клинок крепко стиснул зубы и окинул взглядом горизонт. Его голубые глаза льдисто сверкали.
– Что произошло?
Темпл коротко рассказала о случившемся.
– Мисс Холл говорит, что все дело в новом законе. Они разыскивают нарушителей.
– Да-да, – кивнул Клинок. – Мне сегодня утром рассказали, что трое миссионеров арестованы.
– Ты бы видел мисс Холл. Как она развоевалась! Я даже с Киппом ее такой ни разу не видела. Когда один из них схватил меня за руку…
– Что?! – взревел Клинок.
– Он мне ничего такого не сделал, – уверила его Темпл. – Мисс Холл меня защитила.
– Если бы он тебе что-то сделал… – грозно процедил Клинок.
На его бронзовой коже белой ниткой выделялся шрам. Темпл, не удержавшись, провела по шраму пальцем.
– Клинок, – прошептала она, может быть в первый раз по-настоящему чувствуя, что любит этого человека всей душой.
Он обнял ее, поцеловал в губы, желая передать ей свою страсть, страх и гнев. Темпл затрепетала в его объятиях. По их телам словно прошел разряд молнии.
– Ты не представляешь, что я пережил, когда прискакал Айк, – тихо сказал Клинок и содрогнулся. – Недолго уехал твой дядя?
Он обхватил ее лицо ладонями; пальцы его чуть подрагивали.
– Нет, он завтра возвращается. В крайнем случае послезавтра.
Она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением его пальцев.
– Я останусь здесь, пока он не вернется, – твердо заявил Клинок, словно ожидая, что она станет спорить.
– Хорошо.
– А когда возвратится твой отец…
Он не договорил, и Темпл с любопытством открыла глаза. Вид у него был странный – очень серьезный, даже властный.
– И что же будет?
– Ты будешь моей женой.
Выражение его лица неуловимо изменилось, в глазах вспыхнули лукавые искорки.
– Что же ты молчишь?
– А что говорить? Меня вроде бы ни о чем не спрашивают, – в тон ему ответила она.
– Ты ведь тоже этого хочешь. Ты с самого начала хотела меня заарканить.
– Зато ты этого не хотел.
– Верно, – признал Клинок. – Жена, дом, семья – для меня все это рановато. То ли дело жизнь в горах. Ищешь золотую жилу, копаешь землю, просеиваешь песок. А сколько радости найти самородок! Ради этого стоит терпеть лишения.
– А ради меня?
Она хотела, чтобы он произнес вслух все полагающиеся слова.
– Ради тебя? Так слушай же. – Он прижался лицом к ее волосам. – Дышать и не вдыхать аромат твоих волос, слушать и не слышать твоего голоса, смотреть и не видеть сияния твоих глаз, иметь руки и не чувствовать шелковистости твоей кожи… – Он слегка поцеловал ее в губы. – Это значит – вовсе не жить.
– Я чувствую то же самое, – прошептала она.
Только рядом с Клинком она ощущала всю полноту жизни.
В этот миг он почувствовал, что действительность не властна над их любовью. И это открытие наполнило его душу красотой и счастьем.
Когда Фиби и Шадрач не появились в классе к началу первого урока, Элайза еще раз позвонила в колокольчик, а потом все-таки начала занятие.
В полдень дети отправились на перерыв, а Элайза все думала про Фиби и Шадрача. Она отправилась на поиски негритянских детей и нашла их на кухне, рядом с Черной Кэсси. Шадрач украдкой взглянул на учительницу и еще усерднее принялся чистить картофель. Вид у него был горестный и виноватый. Фиби же старалась и вовсе не смотреть на Элайзу.
– Вы пропустили школу, – строго сказала им она.
– Работы много, – пробормотала Фиби, робко посмотрев на хлопотавшую у плиты мать.
Элайза поняла: здесь что-то не так. Может быть, дети боятся, что она накажет их за прогул? Вряд ли, ведь они знают, что она – не сторонница наказаний.
– Приходите завтра утром пораньше, и я расскажу вам, что мы проходили на сегодняшних занятиях, – мягко сказала она, чтобы дети видели – она вовсе не сердится.
Шадрач грустно и обиженно посмотрел на нее.
– Мы больше не придем. – Он опустил глаза и тихо добавил: – Мама не велит.
– Но почему? – удивленно спросила Элайза у Кэсси.
– Не будут они больше ходить в эту вашу школу.
– Но они уже так многому научились! Шадрач – один из лучших моих учеников. Почему ты не хочешь, чтобы твои дети получили образование?