Воентур 4

В этот момент мне резанул взгляд его неопрятная, мешковатая имнастерка, обвисшая на округлых плечах, замызганный, давно не меняный подворотничок, грязь, прилипшая к помятой петлице. «Шпак», причем совсем недавно призванный, по-видимому, работавший до войны хозяйственником, «папаша и дачник»… Втянув голову в плечи, начальник тыла армии виновато и молча смотрел командующему в грудь.

— Почему не разгрузили эшелон? Вы понимаете, что вы наделали? Чем армия будет стрелять по немцам? Почему не разгрузили? Поч-чему?..

— Товарищ генерал… Я не успел…

— Лучше ма-алчите! Немцы зато успели!

Генерал-лейтенант сделал небольшой шаг, и подполковник тот снова вскинул широкий мягкий подбородок, уголки губ его мелко задергались, будто он хотел заплакать; командиры, стоявшие рядом, отводили глаза.

Генеральский разнос не смог отменить феерверк на станции. Буквально в полусотне метрах, в ближних вагонах рвались снаряды; один, видимо бронебойный, жестко фырча, врезался в каменную боковую стену вокзала. Посыпалась штукатурка, которая кусками полетела к ногам группы командиров. Но никто не посмел ни двинулся с места, ни пригнулся, лишь поглядели на командующего: плотный румянец уже залил его другую щеку.

— Под трибунал! — низким голосом произнес генерал-лейтенант. — Я отдам вас под трибунал!

Наусталое, измученное лицо начальника тыла сейчас уже неприятно было смотреть всем присутствующим. Тем временем генерал недовольно нахмурился, косясь на пылающие вагоны и проговорил глухим голосом:

— Пока мы не потеряли все, товарищ военный интендант 1-го ранга, необходимо расцепить и рассредоточить вагоны! Чем вы занимались, любезный? — продолжал разнос командующий, снова обращаясь к начальнику тыла армии оглядывая его с тем болезненно-сострадательным выражением, с каким глядят на мучимое животное.

Интендант, безучастно опустив голову, молчал; его седые слипшиеся волосы топорщились у висков неопрятными сосульками.

— Действуйте! Дей-ствуй-те! Что вы стоите? В-вы, растяпа тыла! — крикнул генерал-лейтенант бешеным шепотом.

— Бегом! Все делать бегом! Марш! Товарищи командиры, всем за работу!

Наконец он перевел свое внимание на военного коменданта станции — сухощавого, узкоплечего майора, стоявшего немного на отшибе и нервно курившего возле ограды вокзала, — и добавил тише:

— А вы, товарищ майор, ответите за все сразу! За все!.. Ну, будем действовать? Или так и будем стоять что ли, а комендант?

Когда несколько минут спустя комендант станции и начальник тыла отдали все распоряжения командирам, и к горящим составам, зашипев паром, подкатил маневровый паровозик с перепуганно высунувшимся машинистом, и тяжелые танки стали, глухо ревя, сползать с тлеющих платформ, тогда к интенданту 1-го ранга, кашляя, перхая, моргая слезящимися от дыма глазами, подбежал задыхающийся от дыма комендант станции, и затряс седой головой:

— Боеприпасы одним паровозом мы не спасем! Погубим паровоз, людей, товарищ интендант!..

— Эх, братец вы мой, — досадливо поморщился начальник тыла.

— Где ж вы фуражку потеряли?

Майор скорбно улыбнулся, его опущенные руки жалко теребили полы помятого кителя.

— Я постараюсь… Я все, что смогу… — заговорил он умоляющим голосом.

— Помощник сообщил: прибыл еще один эшелон.

— Где он?

— Стоит за семафором. Я сейчас за паровозом. Разрешите?

— Мигом! — не расстерялся и скомандовал начальник тыла. — Одна нога здесь… И, ради бога, не козыряйте. Как корягу, руку подносите, черт бы драл! И без фуражки!..

Майор отдернул руку, как обожженную, сконфуженно попятился и потом побежал к перрону, рыхло колыхая спиной, неуклюже подпрыгивая, наталкиваясь на танкистов; они раздраженно матерились. Его мешковатый китель, взлохмаченная голова мелькнули в последний раз в конце перрона, исчезли в сизо-оранжевом дыму возле крайних вагонов, где с треском, визгом осколков лопались снаряды.

Я, полковник Волков стоял около вокзала, глядя на пылающие вагоны со вздыбленными крышами, понимал, что все здесь, охваченное огнем, могло спасти только чудо. Он видел, как, убегая в дым и вновь выныривая в просветах пожара, маневровый паровозик, свистя, носился по путям с прилипшим к буферу сцепщиком, разъединял искореженные осколками вагоны, оглушая лязгом железа, толкал их в тупики.

Танки обрушивались через края платформы на бревна, скатывались на землю; недовольно ревя, как обожженные звери, уползали к лесу; он начинался тут же за станционным зданием.

Мимо меня пробегал высокий танкист-подполковник, с подпаленными бровями и озлобленным лицом, которое все было в темных полосах гари.

— Подполковник! — зычно окликнул его я, на рефлексе чуть втяивая живот, как делал это всегда, перед тем, как отдать приказ.

— Что вам? — Танкист остановился, его воспаленные веки сузились. — Я слушаю!

— Сколько танков вышло из строя?

— Не подсчитано!

Тут в наш разовор вклинился военинтендант:

— Вот что подполковник! Освободятся люди, пошлите их на расцепку вагонов! Сейчас придет еще паровоз…

— Я людьми швыряться не намерен, товарищ военинтендант 1-го ранга! Воевать без людей буду?

— А как же будет воевать армия? А? Вся армия? — ответил начтыла. И в его голосе проскользнули нотки командарма. Вот что командирский пендель, животворящий делает!

У танкиста собрались в одну линию почерневшие губы; он ответил твердо:

— Не могу! Я отвечаю за своих людей, товарищ военинтендант 1-го ранга!

В ближайшем вагоне с грохотом взорвалось сразу несколько снарядов, взметнулась крыша, дохнуло обжигающим жаром, запахом тола. Лицам стало горячо. На мгновение оба отвернулись, их заволокло дымом, танкист закашлялся.

— Свое немогу оставте дома, а через пять минут после того как с платформы сойдет последний танк, все наличные люди приступят к расцепке вагонов!

Все, что можно было сделать в создавшихся обстоятельствах, было сделано. Устало догорали загнанные в тупики вагоны; с последним, как бы неохотным треском запоздало рвались снаряды.

Пожар утихал.

Я не без наслаждения скинув горячие сапоги с усталых ног, подставил их солнцу, блаженно шевеля пальцами. Через расстегную гимнастерку видна была волосатая грудь, а я лежал в станционном садике под облетевшей яблоней и косматое нежаркое солнце садилось в лес.

Именно в этот момент, когда так приятно было щуриться на закат, появился военный комендант станции на пару с военным комендантом Орши.

— Полковник Волков?

— …

— …

— Да, это я полковник Волков.

— Прошу предъявить документы. — На правах старшего, произнес комендант Орши.

Получив из моих рук, еще пахнущее типографской краской удостоверение, он его очень внимательно рассмотрел и вернул, произнеся:

— Все верно… У нас к вам полковник огромная и убедительная просьба…

— Слушаю внимательно.

— Нам дополнительно пообещали полк ПВО для прикрытия железнодорожного узла, но он прибудет через сутки — завтра к вечеру. Задержитесь со своим эшелоном до их прибытия и помогите с зенитным прикрытием. Мой помощник наблюдал как ваш эшелон сбил несколько часов назад десяток этих стервятников…

— Ясно. Только у меня к вам будет несколько вопросов.

— Ответим на все. — Не моргнув глазом ответил комендант города.

— Первый. Какие средства ПВО в городе сейчас?

— Два дивизиона. Один наши 85 мм. Другой чешские 76 мм.

— Это все?

— Есть еще несколько комплексных установок и ДШК на зенитных станках.