Страница 91 из 118
Сознания я не потерял. Но странная вспышка (так вот что я видел из окна – стреляли по часовому!) словно мгновенно лишила меня всех чувств, кроме зрения и слуха: я не чувствовал ни рук, ни ног, не мог пошевелить даже пальцем. Хорошо хоть, что упал я удачно, не носом в землю, и мог хоть чуть-чуть следить за происходящим.
Суставчатый незнакомец был больше всего похож на невероятно высокого и столь же невероятно худого человека, затянутого в матовую черную кожу. Абориген? Черта с два – вряд ли у человека может быть треугольная голова и сияющие желтые глаза. А кроме глаз, на гладком лице больше не было ничего: ни носа, ни рта… Темнота словно сгустилась, породив еще двух таких же чудовищ.
Да кто же это такие?
Двигаясь медленно и очень плавно, чужаки, держа в трехпалых левых руках короткие, чуть сужающиеся к концу цилиндры, прошли мимо меня, даже не удостоив взглядом: похоже, были совершенно уверены в том, что я не представляю никакой опасности.
Они беззвучно поднялись по ступеням, и вошли в контору.
Если бы я мог, я бы закричал – но язык не слушался меня. Послышался знакомый звук, и за окнами конторы сверкнула вспышка, потом еще одна, и еще, и еще…
Через несколько минут они вышли и направились к зданию лаборатории.
Я задергался – вернее, попытался задергаться, но безуспешно. Там ведь Зоя! Там Володька, там ребята!
Ну хоть кто-нибудь бы очнулся, поднял тревогу! Оружие у всех под рукой – врезали бы из полудесятка стволов, от этих уродов и лохмотьев бы не осталось!
Но тревогу никто не поднял: шедший первым чужак открыл дверь, и за окнами снова замерцали голубые вспышки.
"НЕЕЕТ!"
Еще пара минут – и все трое вышли из здания. Но теперь один из них тащил какие-то мешки… Да они же алмазы уносят! Все – и наши, и взятые с боем! Хотя к черту алмазы: сейчас я хотел лишь бежать к Зое…
– Эй! – вдруг раздался оклик. – Что такое?
Кричали откуда-то сзади, я не мог повернуть голову, чтобы увидеть, кто это был – но по голосу узнал Гришу Кондратьева. Ударил луч света от фонарика, заплясав по угольно-черным телам.
Чужаки замерли, словно в руках у Кондратьева был не фонарик, а мощнейший прожектор, и его луч ослепил их.
"Стреляй, Гриша!", хотелось закричать мне, но язык по-прежнему не слушался.
И тут Кондратьев увидел лежащего меня – а может, мешки с алмазами за спинами чужаков.
– Ах вы, гады! – закричал он, и тут же загрохотал автомат.
Он попал – одного чужака пуля сбила с ног, я даже видел, как полетели в стороны какие-то черные куски, но двое оставшихся вскинули свои цилиндры, послышался уже знакомый мне звук, сверкнули две вспышки, и автомат замолчал.
А потом раненый чужак с трудом поднялся на ноги, и все трое скрылись в темноте.
Возможность двигаться вернулась примерно через час. По телу прокатывались обжигающие волны жара, конечности бессистемно подергивались… Но это постепенно проходило, и вскоре я со стоном смог подняться на ноги. Спотыкаясь, добрался до Кондратьева – тот тоже корчился на земле, пытаясь вернуть утраченный контроль над телом.
– Гриша, как ты?
– Жжы-ы-ыть мооожно, – нижняя челюсть бойца жутко дергалась. – К-к-кто эттто был?
– Не знаю, – я было пожал плечами, и тут же пожалел об этом: мышцы так скрутило судорогой, что левое плечо подтянуло аж к уху. – А-а, гадство…
Я помог Грише подняться, и так, опираясь друг на друга, мы сказочным Тяни-Толкаем зашагали в лабораторию.
К счастью, все были живы – только точно так же корчились от судорог, отходя от воздействия странных вспышек. Несколько минут спустя все собрались в лаборатории – приковылял даже Клюйко, которого нападавшие вырубили на вышке.
– Что случилось? – Зоя, сидя на койке, дрожала, словно ее бил озноб. – А, Саша?
Я рассказал о том, что видел, потом заговорил Кондратьев.
– Я сначала думал, что это из наших кто-то – но потом смотрю, трое их, и здоровые все, как кони, да еще рюкзаки тащат. Ну и влупил…
– А они? – у Вейхштена мелко подергивалась щека.
– Ну… одного вроде срезал, только он потом все равно ушел, – поник головой Гриша.
– И алмазы утащили, – негромко сказал я.
Все оцепенели. Лица выражали целую гамму чувств – растерянность, страх, безысходность…
– Гады, – Раковский шваркнул кулаком по столу.
– Это что же получается…, – пробормотал Попов, бесцельно крутя в руках пинцет. – Все… все зря?
– Что значит – "зря"? – Анте устало привалился к косяку. – Догоним. Отобьем.
– Ну что ты говоришь, Илия, – махнул рукой Горадзе. – Какое там "дагоним", какое там "атабьем"? Нам самим ноги уносить надо!
– Лаврентий…, – Анте прочистил горло, – ты ищешь оправдание для того, чтобы все бросить и уходить?
Горадзе побагровел.
– Да как…
– Тихо вы! – крикнула Зоя. Я и не подозревал, что она так может!
– Бросить алмазы мы не имеем права, – продолжала она. – Кроме того, врагов всего трое…
– Вот имэнно, что трое! Их трое, а нас пятнадцать – и что мы смогли сдэлать?
– Они застали нас спящими…
– Да мы даже нэ знаем, кто это такие! – воскликнул Горадзе.
– Хороший вопрос, – кивнула Зоя. – Саша, Григорий – вы их видели… Кто это мог быть? Португальцы? Или местные – в смысле, аборигены?
Гриша только плечами пожал – мол, понятия не имею. Все смотрели на меня.
– Я думаю, что это… что это ни те, ни другие.
– Кто же тогда?
– Ну…, – я замялся. – Звучит дико… Но… Черт! В общем, я думаю, что это… вообще не люди.
– Марсиане, что ли? – устало усмехнулся Попов. Все остальные тоже заулыбались – но эти улыбки были такими вымученными…
– Не удивлюсь, если так, – я чувствовал себя полным идиотом, но я говорил именно то, что думал. – Понимаете, они не похожи на людей. Черные, лица плоские – только глаза, больше ничего нет…
– Знаете, Саша, – мягко сказал врач, – по-моему, вы просто переутомились… Всем тяжело, все устали. А на улице еще и темно, хоть глаз выколи, как же их хорошо разглядеть? Мало ли что могло показаться.
– Товарищ Вершинин правду говорит, – буркнул Кондратьев. – Точно такие они и есть, как он сказал – чернющие, и глаза страшные, аж жуть.