Страница 87 из 118
Все вскочили, подхватывая оружие.
Зоя на секунду прижалась ко мне, шепнула "Береги себя", а потом вслед за Поповым скрылась в зарослях.
– Во время взрыва не забудьте рот раскрыть! – напоследок посоветовал доктор.
На бегу я бросил взгляд на часы: было 9.37 утра.
Появления португальского каравана мы ждали в промежутке между 10 и 11 часами. Выходит, они выдвинулись раньше! Проклятье, надеюсь, это единственное отклонение от наших планов!
Три минуты спустя мы уже были на позиции. Моя ячейка располагалась почти на самом краю левого фланга: левее меня был только Данилов, чуть ниже по склону, в пулеметном гнезде – Быстров и Яровец. Тремя метрами правее – Валяшко, потом Вейхштейн, далее склонился над взрывмашинкой Радченко… Крайним на правом фланге был Горадзе. Именно Данилов и Горадзе, самые могучие из всех нас, должны были в нужный момент выдернуть колья, обрушивая на дорогу деревья. Данилов уже намотал на левую руку толстенный канат, на другом фланге наверняка сделал то же самое дядя Лаврик.
Минуты ползли за минутами, я уже четыре раза переложил автоматные диски на вырубленной в стенке ячейки "полочке", дважды вытер взмокшие руки о штаны – но по-прежнему было тихо. Казалось, даже птицы, и те не поют. Я переглянулся с Даниловым: мол, вдруг Матвей ошибся?
И в этот момент послышалось негромкое гудение автомобильного мотора. Интересно, сколько их – одна, две?
Звук приближался медленно, и вот на дороге показалась серый автомобильчик. Смешной и кургузый, он был похож на лодку, к которой приделали небольшие колеса – похоже, амфибия. В машине было четверо: водитель в большой панаме, толстый мужчина в офицерской фуражке и мундире, на заднем сиденье два солдата с винтовками. Вслед за ним на дороге показался тупоносый грузовик, через секунду – еще один. Машины, переваливаясь на ухабах, ползли неторопливо, делая от силы километров пятнадцать в час. Сверху было видно, что в кузове первого грузовика лежат несколько обтянутых парусиной ящиков, а на скамьях вдоль бортов разместились восемь человек. Еще один стоял, опираясь на крышу кабины, на которую был водружен пулемет. Во второй машине ни пулемета, ни ящиков не было, зато в кузове сидело почти два десятка солдат. Итого почти тридцать человек. Так себе расклад, но могло быть хуже… Да и с дисциплиной у них того, не слишком – солдаты перекидывались фразами, смеялись. Вот один передал другому бутылку темного стекла, тот присосался к горлышку…
Первая машина приближалась к повороту, водитель чуть притормаживал…
Я зачем-то поднял ППШ, и прицелился.
– Раз! – заорал Радченко.
На руках у Данилова вздулись холмы мускулов, он глухо выдохнул, лицо побагровело – огромное дерево подломилось, когда вылетели подпиравшие его колья, и с шумом рухнуло прямо на первую машину-амфибию, накрывая водителя и офицера, удивленно разинувшего рот. Одновременно позади короткой колонны рухнуло второе дерево, отрезая путь.
– Два!
Я сжался на дне ячейки, чуть не врезавшись лицом в коленки, защищая голову руками. Вспомнил совет Попова и раскрыл рот так широко, как только мог. А в следующий миг словно небо обрушилось на землю. Все звуки просто пропали, в глазах потемнело, сверху посыпались комья влажной почвы.
В общем-то, сейчас Радченко должен был крикнуть "Три!", давая сигнал к началу стрельбы, но вряд ли его кто-то слышал. Я так не слышал точно, поэтому, не дожидаясь, пока вернется слух, я поднялся на ноги – земля посыпалась с плеч и спины, направил автомат вниз, где клубилось чудовищное черно-коричневое облако пыли и дыма, и нажал на спуск, водя стволом из стороны в сторону. В ушах звенело, автомат совершенно беззвучно дергался в руках, я видел, как из своих ячеек палят остальные… Выпустив два магазина, я снял палец со спускового крючка.
Облако пыли медленно оседало – вот показались искореженные машины, тела солдат, усеявшие рыжую дорогу…
В ушах щелкнуло, и сквозь звон я услышал команду Радченко:
– Вниз! Забрать груз! На пулемете – прикрыть огнем!
Перевалившись через бруствер, я неуклюже ссыпался к дороге. Бойцы охраны, вымуштрованные Радченко, действовали не в пример более ловко – они двигались короткими перебежками, прячась за стволами деревьев, прикрывали друг друга. Я мимоходом отметил, что кора многих деревьев на "нашей" стороне была измочалена нашей же импровизированной "картечью" – вот тебе и "фугасы направленного действия"! Но чего еще ждать от примитивных поделок из ведер и гвоздей? Подумав, что могло бы быть с нами, если бы не ячейки, на дне которых мы укрывались от взрыва, я только судорожно вздохнул. Впрочем, все посторонние мысли как ветром сдуло, когда я подбежал к грузовику, в кузове которого видел ящики.
Взрывной волной машину снесло с дороги – а может, шофер, прежде чем его разорвало в клочья "картечью", судорожным предсмертным движением вывернул руль, и грузовик скатился на обочину. На машине не было живого места: кабина напоминала решето, доски кузова разбило в мелкую щепу, скаты свисали с осей лохмотьями лопнувшего воздушного шарика. Судьба сидевших в кузове солдат была столь же незавидной: далеко не все трупы были даже целыми. Как ни странно, сейчас это жуткое зрелище оставило меня совершенно равнодушным – словно все свое отвращение я оставил там, на берегу, где погиб Клушин.
Где же алмазы?
Где же груз?
В следующее мгновение я остолбенел: из-за лежащей на боку машины поднялся португальский солдат. Лицо – кровавая маска, на губах пузырится кровь, левая рука оторвана у запястья… Зато в правой он сжимал пистолет и медленно, рывками поднимал его, целясь мне в лоб.
Бах! – голова португальца дернулась, брызнув кровью, и он мешком упал на землю.
– Не теряемся, Александр Михайлович, не теряемся, – Радченко опустил руку с ТТ. – Этак он в вас бы дырку проделал, а нам это без надобности.
Говорил он быстро и без эмоций, просто констатируя факт. Прошел дальше:
– А вот и они! Алмазики…
У его ног лежали три небольших – полметра в длину, сантиметров двадцать в ширину и десять в высоту – ящика.
Старшина махнул рукой ближайшему бойцу – это оказался Гриша Кондратьев – и поднял первый ящик.