Я тебя не отпущу

Глава 71

После крика я словно выключаюсь. Все вижу, все слышу, но ничего не понимаю.

В реальность возвращает дочь.

— Там тетя! Пая! — Она показывает рукой вперед и громко всхлипывает.

Одновременно с этим всхлипом до меня доходит, что сейчас произошло.

Выстрел Исаева... Этот гад снова сместился в сторону и целился в меня и Нику.

Жуткий страх.

И лицо Евы в паре метров от нас.

Она появилась будто из ниоткуда и с какой-то нечеловеческой скоростью успела прикрыть и меня, и дочь.

— Ну все, сволочь! Тебе конец!

Пока прихожу в себя, Клим выбивает из рук Исаева пистолет, ногой отталкивает оружие подальше и одним четким ударом под колени валит урода на землю.

К моему удивлению, Исаев не отбивается и не пытается подняться. Его словно подменили. Злость уступила место муке, а решительность — отчаянию.

— Ева! Девочка моя! Ева-а-а... Не-е-ет... — воет он, протягивая руки к жене.

Клим наверняка не позволил бы прикоснуться, однако пачкаться и не нужно. Подбежавший Валера строительной стяжкой перехватывает запястья Исаева у него за спиной, а затем отволакивает того от нас на пару метров.

— Скорую, срочно! Скажите, что огнестрел! — командует бойцам Клим и, не дожидаясь врачей, оказывает Еве первую помощь.

Он укладывает ее на пиджак, разрезает платье и, оторвав рукав от своей рубашки, с тихим матом зажимает кровоточащую рану.

Не в силах оставаться в стороне, передаю Нику на руки Кате и подхожу ближе.

— Я могу как-то помочь? — Сажусь рядом с Евой.

Я не видела эту женщину два года. Не считая ночных кошмаров, где она пыталась забрать у меня дочку.

На первый взгляд Ева совсем не изменилась. Такая же худощавая, похожая на балерину блондинка.

Начиная с нашей первой встречи, когда она следила за мной, я испытывала комплекс неполноценности. Несложно было понять, почему Клим уложил ее в кровать, а Исаев не подал на развод, даже узнав об измене.

Та Ева была неземной и юной. А эта... Я вижу тонкие морщинки в уголках губ, незакрашенную седину на висках и синие вены сквозь болезненно бледную кожу.

— Моя девочка... — Ева облизывает сухие губы. — Малышка... С ней все хорошо? — Она пытается подняться, но Клим надежно удерживает за плечи.

— Да! — спешу успокоить. — С ней все в порядке. Ты спасла нас.

Переносицу жжет от подступивших слез. Держаться и не раскисать все труднее.

— Я хотела предупредить... Встретиться... — Ева косится на мужа. — Он задумал все это еще до приказа заказчика... Я не могла по телефону...

— Мы догадались, что твой муж все узнал и не пустил мо мне.

Не хочу говорить о пуле, которую вместо меня словила Рита. Вряд ли Исаев рассказал жене о покушении. Сейчас такая новость может добить.

— Он следит за всеми. Даже за прислугой и курьерами. — Ева закашливается. Страшно. С кровью.

— Не говори ничего. Скорая вот-вот будет здесь. Тебя отвезут в больницу и спасут. — Я стираю со щеки первую соленую каплю.

— Я уже... — Повернув голову в сторону плачущего мужа, Ева еле заметно улыбается. — Спаслась.

— Он больше никому не причинит вреда. Мы обещаем. — Переплетаю пальцы с пальцами Клима.

— Надеюсь... — Она закрывает глаза.

Так Ева кажется еще более бледной и ненастоящей. Хрупкая фарфоровая кукла. Произведение искусства, которое за два года умудрилось состариться на все двадцать.

— Не отключайся, пожалуйста... — В душе нарастает паника. — Не надо. У тебя без него теперь вся жизнь впереди.

— Открываем глаза! — громко командует над нашими головами Валера. — Врачи уже близко! — Он легонько похлопывает Еву по щекам. — Не сдаваться!

— Я... да... — Она будто выплывает из забытья. Делает рваный вдох и косится на сиротливо жмущихся друг к другу Катю и Нику. — Можно... — Ева говорит что-то еще, но голос становится совсем тихим.

Чтобы расслышать, приходится наклониться к ее губам.

— Повтори, пожалуйста. — Я чувствую себя палачом, который пытает невинную жертву.

— Можно... — Ева мучительно сглатывает. — Разреши мне прикоснуться... к ней?

— К Нике? — Не знаю, зачем спрашиваю. Внутри срабатывает какой-то стопор.

Все мои страхи и воспоминания о снах сплетаются в колючий ком и застревают в горле вместе с ответом «да».

— Пожалуйста... — Ева дергается от нового приступа кашля. — Два года я запрещала себе даже надеяться...

— Скорая подъехала. Парни уже открыли ворота. — Встав на ноги, Клим смотрит на нас обеих.

Понимаю, что он хочет защитить меня. Готов любой ценой оградить от боли.

— Да. — Решение трудное, но после него появляется облегчение. — Сейчас.

От адреналина меня все еще пошатывает. Каблуки цепляются за мягкий газон. Вязнут. Превращают каждый шаг в испытание. А возле Кати и дочки я почти врастаю в землю.

— Милая, пойдем со мной. — Боясь уронить, беру малышку за руку. — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Обычно Ника не любит никакие знакомства. Моя гордая девочка сама решает, когда и с кем ей заводить отношения. Однако сейчас не сопротивляется. Оглядываясь на суетящихся врачей, послушно идет рядом. Как и я, присаживается на корточки возле Евы.

Несколько секунд они просто смотрят друг на друга. Моргают.

В глазах Евы стоят слезы, а в закушенных губах, кажется, не осталось ни одной кровинки.

Наблюдать за моей малышкой и больно, и тревожно. Ника изучает мать с таким вниманием, словно перед ней не женщина, а чудо.

— Ника... — Ева пытается дотянуться до дочки правой рукой и не может.

— Милая, познакомься. — Я сама беру ее ладонь и кладу на колено нашей девочки. — Это Ева. Она... — Продолжить не могу.

К счастью, Ника и не ждет никакого продолжения.

— Как мама! Пгинцесса! — произносит она с восторгом и, как игрушку, ласково гладит холодную руку.

— Да моя девочка. Принцесса. — Ева легонько, вероятно, из последних сил сжимает детскую ладошку. Глотает стон, когда бригада медиков перекладывает ее на носилки. — А ты чудо, — с мукой на лице роняет она и до самой машины не сводит взгляда с малышки.