Я тебя не отпущу

Глава 68

Мы вздрагиваем от какого-то громкого звука, напоминающего взрыв. Услышав крики Николая и редкие, одиночные выстрелы, жмемся друг к другу.

— Не нравится мне их тренировка, — шепчет Катя. — Чую одним местом, неудачная она у них сегодня.

— Мама, там флон? — Ника обхватывает меня за ноги.

— Ты права, там, наверное, слон! — Беру малышку на руки. — Мы решили играть в кротов, а дядя Николай — в слонов.

— Мне не навица... — Мое маленькое солнышко трясет кудряшками.

— Да, дяди любят играть так, что никому не нравится. — Катя передергивает плечами и, растянув губы в улыбке, смотрит на Нику. — Они просто не знают, как правильно изображать зверушек.

— Совсем не знают! — подхватываю ее идею. — А мы ведь умеем, правда? Покажешь Кате слона?

Я спускаю дочку на пол, и мы втроем старательно изображаем слона.

— Ой, какой хороший слон! — спустя минуту хлопает в ладоши Катя. — Но очень громкий. А давай теперь мышку!

Мышка дается не сразу. Отвлекая Нику, мы показываем других зверушек. Пытаемся запутать один другого и усердно избегаем разговоров о странных криках, ударах и звуках бьющегося стекла.

Самая трудная игра в моей жизни. Чтобы не создавать шума, приходится предлагать только тихих животных и останавливать Нику каждый раз, когда она собирается рассмеяться.

Не представляю, сколько времени нам удается продержаться незамеченными, но у всего свой предел. В какой-то момент сверху вместо голоса Николая звучит чей-то незнакомый.

— Они здесь! — произносит мужчина.

— Там кладовка или что? — доносится из глубины дома, вероятно из гостиной.

— Похоже на вход в подвал.

— Так ломай дверь!

— Прикинь, она железная. Как в бункере!

— Каком еще, сука, бункере?..

Спохватившись, я зажимаю Нике уши, не стоит малышке слышать все эти слова. Меньше воспоминаний — меньше проблем. Знаю по себе.

Еще бы как-то уговорить ее молчать. Однако моя девочка сама догадывается, что сейчас лучше держать рот на замке. Подняв глаза вверх, она демонстративно прижимает указательный палец к губам и тихо дует.

— Ля! Точно железная? — Судя по громкости, второй мужчина теперь тоже над нами.

— И замка не видно...

Кто-то из них начинает дергать дверь за ручку.

— Должно быть, закрылись изнутри, — догадывается первый.

— Значит, баба с дитем там! Надо ломать! Вали к парням, скажи, чтобы несли все, что есть.

— Ломом такую не вскроешь.

— За дебила держишь? Ясен пень, что не ломом! Пусть болгарку в гараже посмотрят!

— Дом новый, там кроме тачек ничего не будет.

— Пусть пошарятся сперва! — рычит второй. — Если ни фига не найдут, будем гранату кидать. Похороним тут всех к хренам собачьим.

— Понял, босс.

От того, с каким равнодушием эти двое говорят о гранате и смерти, становится жутко. Все это намного страшнее похищения два года назад.

Людям, которые пришли по наши души, плевать, что Ника совсем ребенок, а Катя — случайная жертва. Они не знают нас и при этом легко готовы привести в исполнение смертный приговор.

— Это нормально, что мне страшно? — шепчет на ухо Катя.

— Клим обязательно успеет. Николай должен был ему сообщить, — подбадриваю я, как могу.

— А если не успеет?

Впервые в глазах нашей храброй няни видна паника.

— Я в него верю, — произношу как молитву. — Он поможет нам. Скоро.

Наверное, нужно сказать что-то еще. Поддержать и мою сладкую малышку. Но когда открываю рот, сверху раздается топот, а спустя еще несколько мгновений мы все вскрикиваем от жуткого металлического звона.

Эти гады нашли болгарку. Не знаю где и какую. Только жуткого звука достаточно, чтобы Ника начала плакать, а Катя села на пол и вся сжалась.

— Не берет ни черта! — доносится до нас спустя бесконечную череду секунд.

— Здесь какой-то сплав, — во внезапной тишине отвечает кто-то еще, похоже «первый».

— Тогда нечего тратить время!

Я чувствую, как за грудиной все замирает.

— Скажу парням, чтобы свалили с лестницы.

— Давай! На счет «три» я буду кидать.

***

Следующие мгновения, пожалуй, самые страшные в моей жизни. Николай спрятал нас, он и его бойцы смогли выбить для Клима несколько минут форы, однако все зря.

С ужасом смотрю на потолок. Он обычный, ничего общего с дверью. Если обвалится, придавит нас всех. Кусая губы, я обнимаю свою малышку.

— Не бойся, милая. — Глажу ее по голове. — Мама рядом. Я очень тебя люблю. — Изо всех сил стараюсь сдерживать слезы.

— А папа? — Ника глядит на меня с надеждой.

Сердце разрывается от блеска в ее заплаканных глазах.

— Папа... Он тоже будет рядом. Уже едет.

В отчаянии хочется открыть дверь и броситься в ноги к этим уродам. Умолять их спасти дочку. Согласиться на... на что угодно, лишь бы не тронули мою маленькую девочку и пощадили Катю.

Не знаю, чего я жду. Надежды нет. Клим уже не успеет. А Николай... он справился, как мог.

— Раз! — отсчитывают над нами.

— Мама! — Будто понимая, что сейчас случится, Ника до боли сжимает мою ладонь.

— Два! — звучит громче, предупредительно.

Не в состоянии больше бояться, я кидаюсь к лестнице. Трясущимися руками пытаюсь открыть хитрый замок. С ужасом жду «три». Но вдруг вместо последнего отсчета раздается целый оркестр звуков — команды, удары, стук.

И поверх этой дикой какофонии раскатом грома разносится крик Клима:

— Диана! Ника! Мы здесь!