Неправильная помощница

Глава 26

Я отдаю Маше свой телефон, даю несколько заданий, потом веду в дом и вручаю матери, не успевшей сказать мне ни слова.

— Мам, это Мария Викторовна. Моя ассистентка. Обстоятельства сложились так, что девушке пришлось следовать моей прихоти, и приехала она в чем, собственно, и есть. Выдай одежду, надеюсь, размер найдется, зубную щетку, комнату отдельную, и чтобы там был стол, за которым удобно сидеть.

— Все сказал? — поднимает бровь Мирослава Борисовна, ну или просто мамуля, как она усиленно просит себя называть. — Не думаешь, что стоит сначала поздороваться?

— Привет, мам.

— А обнять мать. Ты мог, между прочим, иногда звонить, или новости о тебе мне нужно узнавать из сети?

Мне дико некомфортно, но мама очень любит показательные представления, чтобы все видели, какая у нас счастливая семья. Думаю, что мы всегда были счастливее многих, без отклонений. И все бы ничего, не занимайся каждый своими делами. Отец — заводом в Усть-Горске, что тут в нескольких сотнях километров, мать — тренировками очередного чемпиона по фигурному катанию, брат все время искал себя, а сестра попытками всем нравиться. У каждого было свое личное пространство, в которое другим просто не было доступа. Наверное, это реалии всех влиятельных семей. Стая, где каждый живет своей жизнью. Мы никогда не играли в настольные игры, никогда не ездили вместе на море, никогда не ходили в походы. И, когда мать пытается демонстрировать, что мы нормальные, я начинаю раздражаться. Тем более, когда это происходит при Маше.

— Ну хватит, — вылезаю из крепких объятий. — Займись Марией, пойду Данилу найду.

— Он всегда был самым отстраненным.

— Мама!

— Да поняла я, — уводит она Машу, взгляд которой я чувствую на затылке. Потом спрошу, что она обо всем этом подумала. Например, почему я, из вполне себе полной счастливой семьи, до сих пор не изъявил желание заиметь свою. Племянников у меня хватает, нянчиться есть с кем, а заводить еще одну семью, где все живут по отдельности, не вижу просто смысла. Я точно не буду из тех отцов, которые гоняют мяч с сыном во дворе. Да и вряд ли когда-нибудь позволю разукрасить свое лицо на потеху дочери.

Брата нахожу на втором этаже, подглядывающим, как пацан, скорее всего за собственной невестой.

Усмехаюсь, достаю телефон и снимаю этот компромат. Тут же отправляю ему. Он, почти не глядя, берет свой звякнувший телефон, смотрит на экран и резко поднимается. Но не успевает, получает поджопник. Тут же подлетает, встает в стойку. Пожалуй, Данил единственный человек, с которым мне не нужны границы. Может потому, что мы близнецы, а может потому, что он единственный никогда ничего от меня не требовал. Мы начинаем в шутку бодаться, пока я все-таки не заваливаю брата на лопатки.

— Это все потому что я расслаблен и счастлив.

— Как, собственно, и всегда, — скалюсь и подаю ему руку. Знаю, что сейчас он ее схватит и повалит меня на пол. Предсказуемо, но я позволяю ему это сделать. В итоге мы вместе спускаемся на первый этаж, но Данил все время поглядывает туда, где подглядывал.

— Говорят, что видеть невесту до свадьбы плохая примета.

— Плохая примета — приглашать бывшую жену на свою свадьбу. Она тебе не звонила?

— Пишет, звонками пока не достает. Наверное, считает, что теперь по наследству должна перейти ко мне.

— Значит все-таки та ночь ей понравилась, — ржет этот конь, за что тут же подзатыльник получает. Так странно видеть самого себя, смеющегося совершенно искренне. Со мной это бывает крайне редко. Да и последнее время только при Маше. У той особенность вызывать мои эмоции. Причем самого разного характера.

Мы с Даней идем к отцу, который общается в группе из мужчин. Я по привычке всем лишь киваю, а Даня за меня жмет руки и нашему дяде, и его партнеру по бизнесу, и конечно отцу.

— Тебя давно не было видно в Усть-Горске, — напоминает мне отец, я пожимаю плечами.

— Он никуда не денется.

— А мы не вечные.

— Не смеши. Да и телефон всегда есть.

— У тебя новая помощница? — мать ему уже все рассказала, такое ощущение, что они ментально могут общаться даже на расстоянии. Это всегда раздражало. Никому из них ничего нельзя было доверить без четкого осознания, что через несколько минут все будет известно другому.

— Да.

— Не сильно молодая?

— Она хорошо разбирается в нашем деле и не задает тупых вопросов, — как раз взгляд падает на мать и переодевшуюся Машу. Как она позволила на себя напялить это платье, одному Богу известно, но выглядит она словно сама планирует подцепить тут мужа. И у нее это успешно получается, потому что взгляды мужиков так и тянутся в ее сторону.

Внутренности разъедает ревность, как в тот день, когда она выполняла сложные штуки на шесте. А теперь что, бродит в этом легком платье, которое так и норовит ветер задрать.

— Может хватит пялиться?

— Просто интересно.

— Что именно?

— Почему ты не найдешь ей замену, если уже наметил ей другую роль.

— Пап, я не помню, чтобы обсуждал с тобой свою личную жизнь.

— Я вообще-то имел в виду конструирование вертолетов.

Я бросаю раздраженный взгляд на брата. Вроде ничего такого он отцу не рассказал, но я, получается, подставился. Остается только сделать вид, что никто ничего слышал и не понял.

— Ей еще учиться и учиться. Она в облаках витает.

— Женщины всегда в них витают. Даже в свои пятьдесят. Пойду представлюсь. Ты не против?

— Нет, с чего мне быть против, — с чего я вообще должен париться, что ее бедра то и дело открывает легкая ткань, а мужики, которые к вечеру уже подвыпили, бросают жадные взгляды на ее тонкий, стройный стан.

Мне хочется, чтобы она надела на себя привычную броню из простой непримечательной одежды, чтобы не выделялась на фоне, а оставалась заметной только мне. Только для меня.

Она здоровается с отцом, оценивает его с ног до головы, наверняка отмечая, что я больше похож на мать, потом безошибочно находит в толпе мой напряженный взгляд. Свой опускает.

Ну конечно, она же на работе, никаких, блять, развлечений. Тогда какого хера она это шлюшье платье напялила. Эти тонкие лямки. При том, что ее тонкая кожа уже наверняка покрылась мурашками. Даже мне в пиджаке холодно, а ей? Она смотрит на меня еще пару мгновений, но тут же берет телефон, который вручил ей давеча, и отворачивается, чтобы поговорить в тишине.

— Еще не переспал с ней? — слышу вопрос сбоку. Оборачиваюсь. Рита. Бывшая жена Данила. Красивая стерва, но я всегда считал, что женитьба на ней — ошибка. Это уже, не говоря о том, что она за столько лет так и не научилась отличать нас с Данилой.

— Почему тебя это волнует?

— Видно, что девочка впечатлительная, не хотелось бы травмировать ее сердце твоими наклонностями.

— Так говоришь, словно я привязал твои ноги к рукам и избивал плеткой.

— Ты… — она широко раскрывает глаза. Очевидно ярко представляет картинку. А ей было бы, кстати, полезно. — Ты животное.

— То-то ты кончала как сука.

Она залепляет мне пощечину и уходит, вильнув крутым бедром. Хмыкаю, потирая щеку. Не стоило тогда с ней спать. Но от возбуждения все плыло перед глазами, а Маша упорно делала вид, что ничего не чувствует, еще умудряясь меня злить. Вот и сорвался. Надеялся, что новые ощущения затмят желание к собственной помощнице. Но, кажется, бороться с этим было бесполезно с самого начала.

Во дворе дома уже темно, люди расходятся по своим комнатам, а я планирую пойти к себе.