Страница 2 из 5
Воздух был насыщен мускусным запахом ладана и древесного дыма - странное сочетание, от которого у Дон Кихота защекотало ноздри. Он стоял перед высокой фигурой, закутанной в меха, глаза его сузились, в глубине блеснула сталь. Это был царь Иван IV Грозный, человек, чье имя вошло в анналы истории со смесью страха и завистливого уважения.
- Так, значит, ты и есть тот странствующий рыцарь, не так ли? - голос Ивана был низким, как раскаты далекого грома.
Дон Кихот, облаченный в свои потрепанные в боях доспехи, выпрямился и высоко поднял подбородок. - Воистину так, ваше величество. Я Дон Кихот Ламанчский, странствующий рыцарь, посвятивший себя служению рыцарству и справедливости.'
Царь усмехнулся, и от этого звука у Дон Кихота по спине пробежали мурашки. - Правосудие? Ты говоришь о справедливости в этом мире? Какую справедливость ты нашел в этой стране варваров и язычников?
Дон Кихот нахмурился. - Ваше величество, я видел, как свет рыцарства сияет даже в самых темных уголках мира. Всегда есть надежда на добродетель, на честь, на благородное стремление к тому, что правильно.
Глаза Ивана сузились еще больше. - Надежда? И это все, что ты предлагаешь? Надежда? В этом мире человеку нужно нечто большее, чем просто надежда. Человеку нужна власть, твердость, контроль. Надежда - это слабость, иллюзия для дураков.'
- Ваше величество, - начал Дон Кихот, и его голос зазвучал с жаром, - истинная сила заключается не в грубой силе, а в непоколебимом стремлении к чести, в мужестве противостоять несправедливости, в непоколебимой вере в благородный идеал.
Иван фыркнул. - Благородные идеалы? Ты говоришь как безумец, как шут в своих изодранных доспехах. Твои слова так же пусты, как и твоя голова.
- Возможно, я кажусь вам глупцом, ваше величество, но уверяю вас, я странствующий рыцарь, и мое сердце горит рыцарским огнем. Я сражался с драконами и великанами, побеждал злых колдунов и спасал девушек, попавших в беду.
Царь невесело рассмеялся. - Вы говорите, драконы и великаны? Так вы называете своих врагов? Татары, поляки, шведы? Это не драконы и не великаны, а люди, такие же, как мы с вами, и они гораздо опаснее любого фантастического существа".
"Ваше величество, я понимаю, что ваш мир отличается от моего. Вы король, правитель, человек, наделенный властью. Но даже короли должны руководствоваться кодексом чести, чувством праведности, стремлением к справедливости.'
- Правосудие - роскошь для сильных, а не бремя для слабых, - возразил Иван, и его голос стал холоднее. - Ты, мой друг, слаб. Ты глупец, который верит в сказки. Ты шут, который думает, что может изменить мир своими глупыми заявлениями".
Сердце Дон Кихота упало. Он надеялся повлиять на царя своими словами, пробудить в нем благородный дух. Вместо этого его встретили скептицизмом и насмешками.
- Может, я и дурак в ваших глазах, ваше величество, - сказал Дон Кихот с нотками разочарования в голосе, - но я никогда не откажусь от принципов рыцарства и справедливости, даже если сам мир отвергнет их.
Иван, посуровев лицом, коротко кивнул. - Очень хорошо, глупец. Ты высказал свою точку зрения. Теперь ты познаешь истинное значение силы.
Взмахом руки он подозвал своих стражников. - Возьмите этого безумного рыцаря и заприте его в самой глубокой темнице. Позвольте ему витать в своих фантазиях, пока он не узнает суровые реалии этого мира.'
Когда стражники уводили дон Кихота, он оглянулся на царя, и в его глазах мелькнул вызов. Возможно, он и был заключен в тюрьму, но его дух остался непоколебимым. Мир мог отвергнуть его идеалы, но он никогда бы от них не отказался. Он был странствующим рыцарем и продолжал бы бороться за справедливость даже в самых мрачных глубинах царской темницы.
Двери захлопнулись, погрузив Дон Кихота в удушливую темноту. Он вздохнул, на сердце у него было тяжело от разочарования. Его путешествие было далеко от завершения, и он знал, что его битвы только начинаются. Он был странствующим рыцарем, и даже в холодных объятиях царской тюрьмы его дух не был сломлен.
**Глава 4: Побег из темницы**
Сырой, затхлый воздух подземелья окутывал Дон Кихота, как саван. Он сидел, привалившись к холодной каменной стене, его доспехи были помяты и запылились, а дух так же измучен, как и тело. Он провел в тюрьме неделю, с тех пор как предпринял злополучную попытку спасти прекрасную Дульсинею из лап предполагаемого злого колдуна, который оказался простым цирюльником, увлекавшимся зельеварением.
- Сеньор, - нарушил тишину взволнованный голос. - это Санчо!
Санчо Панса, его верный оруженосец, выглянул из-за решетки на двери камеры, его лицо вытянулось, а в глазах читались тревога и облегчение. - У меня есть план, милорд, - прошептал он, и его голос был едва слышен из-за лязгающих звуков тюрьмы. - Мы должны бежать!
Мой бедный Санчо как же мы можем от сюда убежать, Санчо? Мы пленники! Скованные цепями несправедливости!
Санчо, не обращая внимания на драматические высказывания своего господина, вытащил из-за пояса маленький кожаный мешочек. - Я подкупил стражников, сеньор, - сказал он, и в его голосе зазвучали нотки уверенности. - Они откроют нам дверь. Но мы должны действовать быстро.
Дон Кихот, все еще настроенный скептически, поднялся на ноги. Его суставы протестующе заскрипели, каждое движение напоминало о его возрасте и суровых реалиях тюремного заключения. - Но почему, Санчо? - спросил он с подозрением в голосе. - Почему ты так рискуешь ради меня? Я обуза, дурак,...
- Тише, мой господин! - прервал его Санчо, и в его голосе послышались нотки раздражения. - Вы не дурак, мой сеньор. Вы человек благородного сердца и праведных намерений. Вы защитник слабых, заступник угнетенных. Вы... ну, немного... эксцентричный, но вы мой друг. А друзья помогают друг другу, даже если у них возникают проблемы из-за борьбы с «нечестью».'
Сердце Дон Кихота, ожесточенное тюремным заключением и тяжестью постигших его неудач, смягчилось при словах Санчо. Он посмотрел на своего оруженосца, и в его глазах появилось вновь обретенное уважение. - Ты настоящий друг, Санчо, - сказал он, и его голос смягчился от благодарности. - Я польщен твоей преданностью.
Санчо улыбнулся, и его лицо озарилось теплом, которое рассеяло мрак подземелья. - А теперь пошли, милорд, - сказал он, доставая из кармана маленький ржавый ключ. - Давайте убираться отсюда.
Ключ, который Санчо раздобыл у отзывчивого кузнеца, лязгнул в замке. Дверь со скрипом отворилась, открывая вид на темный узкий коридор.
- Следуйте за мной, - прошептал Санчо, указывая дорогу. - Мы должны вести себя тихо. Стражники следят за нами.
Они быстро прошли по коридору, их шаги эхом отдавались в тишине. Они прошли мимо спящих охранников, чей храп был ритмичным контрапунктом к стуку их сердец.
Наконец, они добрались до главных ворот тюрьмы. Охранник стоял там с бесстрастным лицом, положив руку на рукоять меча. Он посмотрел на них, прищурившись.
- Вы уходите, не так ли? - сказал он низким рычащим голосом.
Санчо слегка дрожащей рукой полез в свой кошель и вытащил небольшой мешочек с золотыми монетами. Он вложил его в руку стражника. - Мы благодарны вам за помощь, - сказал он едва слышно.
Стражник посмотрел на монеты, и его глаза расширились. Он молча кивнул и отступил в сторону.
Санчо и Дон Кихот вышли на прохладный ночной воздух, их тела окоченели, а настроение было бодрым. Они были свободны.
- Санчо, - сказал Дон Кихот, и в его голосе прозвучала вновь обретенная решимость. - Я клянусь отплатить тебе за твою доброту. Я не успокоюсь, пока не отомщу за это унижение. Я уничтожу всех, кто причинил мне зло, и восстановлю свою честь!'