Страница 26 из 43
К погоне подключился еще какой-то жуткий зверь, похожий на большого хищного древнего доисторического ящера тираннозавра, который сам, пожирая все и всех рядом с собой, несся теперь тоже за Гавриковым, как за основной своей целью и жертвой. И, казалось, картинка, сменяет картинку. И везде ему не давали покоя. Ни этот чудовищный кошмарный призрачный монстр. Ни те, кто прыгал вокруг него с зубастыми пастями и перепончатыми крыльями на длинных с острыми длинными когтями лапах.
Он побежал к этому черному сверкающему стоящей и неподвижной водой озеру. Это единственное место, где можно было, возможно спрятаться и укрыться от преследователей, хотя бы в густых зарослях прибрежных камышей. Там вода, и там он рассчитывал, нырнув в воду, поплыть подальше от этого смертоносного страшного берега, где вероятно его не достанут эти твари инфернального мира.
Но, только добежав до берега, он Гавриков, увяз в береговом иле. Увяз как в болоте. И его ноги провалились в сам берег озера, в топкую жидкую глину. И он стал тонуть. Тонуть у самых камышей и той крутящейся с громким жутким скрипом карусели.
Он, просто и очень быстро, проваливался в этот топкий ил, стремительно и ничего не мог сделать, как только закричать. И звать на помощь, ощущая, как его тело разъедает эта илистая вязкая масса. Поедая и растворяя в себе.
Это была ловушка. И, вскоре, крича и зовя до последнего на помощь, он просто исчез. Его не стало. Лишь эхом разлетелся его крик по округе и вдоль берега призрачного черного поедающего все, что еще живое озера. Озера, где мелькали и сверкали серебром маленькие снующие рыбки. И лишь вращалась карусель, и разносился теперь детский веселый смех среди свисающих озерных камышей, наклонившихся над тем местом своими макушками, где был съеден топким вязким илом душевнобольной здоровяк Гавриков.
***
- Не понимаю, Вероника Георгиевна - произнесла Гальперина Регина Олеговна - Этот Гавриков, сам был не лучше Сурганова. У нег о съехала окончательно крыша, и он кричал все время о каком-то нависшем над их больницей кошмаре. Он был также полностью весь зациклен на всем потустороннем. И он жутко не любил Сурганова. До сих пор не пойму, за что? Они даже не разговаривали, вместе не общались. Но при встречах на прогулках этот Гавриков все время лез в драку на Андрея Сурганова. Клялся его убить. И вот повесился.
Но Вероника Климова ее, совершенно сейчас, не слушала. Она думала только о нем. О том мальчике, лет двадцати со львом в ее спальне. Поразительно, похожем, на ее Сурганова Андрея. Она не могла понять как? И этот Сурганов смог повлиять на нее. Она попала сама под воздействие чего-то потустороннего и необъяснимого связанного с ним. Возможно, что-то гипнотическое и сильное. И может, уже вся больница лечебница заражена этим как некой инфекцией. Но она не стала спрашивать никого пока о чем-либо. Если даже она и оказалась в руках такой силы. То она была довольна и счастлива, что на ее пути вечно одинокой женщины и врача, оказался этот невероятно странный мужчина.
- «Мой ангел. Мой искуситель» - она про себя думала, одурманенная прошлой сладостной сексуальной незабываемой ночью
Климова хотела снова такую ночь. И такой секс. Захотела увидеть того льва, и тот сказочный волшебный дикий лес с животными, птицами, насекомыми, змеями.
- «Любимый» - она про себя, восторгалась. И все еще как в дурмане, еле приходя в себя - «Я хочу тебя снова, хочу».
У Вероники закружилась от нахлынувшей эротической, как океанская бурная и теплая волна голова и она прислонилась к больничной в коридоре стене. Внутри ее все загорелось, и жар охватил все женское тело. Навострились, возбужденно на груди под тугим бюстгалтером соски. А промеж ее ног там внутри, где-то глубоко в промежности все зазуделось и зачесалось.
Вероника с трудом привела себя в форму и норму. Собравшись с мыслями в своей главного врача психотерапевта голове. Нужно было работать. И, о ее вот такой незабываемой прошлой сказочной любовной ночи, никто не должен был знать или хотя бы подозревать, что с ней что-то сегодня не так. Но у нее это плохо получалось.
Она сама не могла осознавать, что с ней происходит, стоило ей только поддаться тому, что воздействовало на нее. Она Вероника Климова уже и не слушала толком свою коллегу по работе Гальперину Регину Олеговну. Она не выходила из состояния постоянной сексуальной эйфории, то погружаясь в нее, то возвращаясь обратно. Все кругом было в розовых тонах, и Вероника еще хотела того, что пережила прошлой ночью. Любовная страсть все сильнее захватывала ее, и все мысли были только о нем о Сурганове Андрее.
Это походило на некое волшебное сильное колдовство. И она стала всему этому доступной жертвой.
Вероника сама не понимала, как утром добралась до своей психбольницы. Как сама вела свою машину по дорогам Красноярска, среди чудовищного автомобильного движения и не попала в аварию. Она действительно плохо и полноценно осознавала все вокруг под состоянием пережитой любовной неудержимой ночной страсти. И все-таки, как-то доехала до работы. И как-то дошла до кабинета на втором этаже больницы.
- Здесь, есть связь - Вероника произнесла совершенно, машинально, глядя куда-то в сторону в окно из своего кабинета со второго этажа больницы.
- Вы думаете? - задала вопрос удивленная Гальпернина Регина Олеговна.
- А, что это еще может быть - ответила ей Вероника Климова - Так же, как те две женщины самоубийцы.
- Кто-то стоит за всем этим? - спросила врач психотерапевт Регина Гальперина.
- Не знаю, Регина - ответила ей, вся светясь от счастья и радости, главный врач клиники Климова Вероника Георгиевна - Не знаю - повторила она, стараясь не смотреть на свою коллегу и отворачиваясь в окно кабинета - Но хотела бы узнать. Может, это сделал его Сурганова друг. Или, как он говорит, ангел смерти Азраил. Сурганов говорил о нем много. Он говорил, что помнил, как появился второй раз на свет из некоего черного пучка искрящегося света. Что частью этого света был сам Азраил. И уже как некий ангел Вуаленфур. И как Азраил его носил на руках по местам погребений и местам вместилища самой смерти. Даже родная земная и покойная его мать не знала, где душа Сурганова первенца ее малыша была еще и где витала.
- Он просто уникален, не так ли, коллега? –произнесла Регина Олеговна Гальперина.
- Я, Регина, сама, не менее вашего, потрясена его рассказами – произнесла, она своей коллеге врачу психотерапевту Гальпериной.
И быстро глянув на коллегу врача, снова отвернулась в окно, скрывая свои бегающие, и словно пьяные от новых охвативших ее сексуальных ощущений синие глаза.
- Простите меня, Вероника Георгиевна - вдруг произнесла Регина Олеговна Гальперина - Но, что с вами сейчас происходит?
- Что-то происходит? –произнесла Вероника Климова. И посмотрела, своими точно пьяными синими, делая их удивленными, глазами Климова на свою коллегу по работе – Что? Что-то не так Регина Олеговна?