Страница 31 из 31
Свершилось. Громким голосом «Хвала
Владыке в вышних» — он воспел и с гимном
Из дома вышел, вышел из села.
Посхимился в скиту гостеприимном
Брат Феофил. Потом в пещерах скал
Уединенным затаился скимном.
Но и под спудом пламенник сверкал
Подвижнической славой. Некий инок
Отшельника сурового взыскал,
Что с князем мира долгий поединок
Вел в дебрях горных. В оную пору
Справлялись дни веселий и поминок,
Розалии весенние, в миру.
И пришлецу помог пустынножитель,
И дал ночлег близ кельи ввечеру.
Проснулся ночью темной посетитель,
Прислушался — мечта ль пленяет слух?
Канон созвучный огласил обитель.
Раздельно внемлет инок пенью двух.
Кто с мужеским глас женский согласует?
Жена ль в пещере — иль певучий дух?
Он знаменьем Христовым знаменует
Себя и мрак окрест. Чу, снова стих
Молитвенный два голоса связует…
И с отзвуком таинственным затих…
Но слышатся из недр глубокой кельи
Шаги, и речь, и тихий плач двоих…
Охвачен ужасом, в ночном ущельи
Тропу скользящим посохом чернец
Нащупать хочет. А за ним, в весельи
Ликующим, как благостный гонец,
Из каменного склепа гимн пасхальный
Доносится… Нисходит с круч беглец,
Сомнением смятенный, как опальный
Святынь изгнанник. Скорбь его томит,
Мятежный гнев и страх первоначальный.
Взыграло солнце. Жаркое, стремит
Свой путь к притину… В ложе саркофага,
Меж древних кипарисов, ключ гремит.
На гробе Агнец держит древко стяга
Среди крылатых гениев и лоз;
В янтарных отсветах дробится влага;
Над ней лик Девы и венок из роз.
Как золотая сеть над всем истома.
Молитвенно склоненный, даром слез
Утешен путник. К чаше водоема
Две горлицы слетелись… И долит
Усталого полуденная дрема.
Эфир безбрежно-голубой пролит
Пред сонными очами. Голос струнный
Ему воззреть и весть приять велит,
Два лика спящий видит. Схимник в юной
Красе — как солнце. Подле — лик жены
Из-под фаты мерцает славой лунной.
Пожаром роз они окружены,
И крест меж них горит лучами злата;
И в якорь их стопы водружены -
Из серебра, и меди, и агата.
И крестный корень — якорь; ствол же — меч;
Их разделяет лезвие булата,
И слышит спящий их двойную речь:
«Нас сочетавший нас и разлучает,
Пока на дно не может якорь лечь.
Но кто укоренился, обручает
С луною солнце. Ныне в глубинах
Златая цепь блаженных нас качает.
Когда ж в земных увязнет целинах
Двузубец тяжкий, меч мы приподымем:
Ладья златая ждет нас на волнах.
В Христовом теле плотью плоть обымем,
И будем меч один в ножнах однех,
И имя в Нем единое приимем.
Имеющий Невесту есть Жених.
Мариею и Феофилом в мире
Вы знали верных. Радуйтесь за них!»-
И потонули в сладостном эфире…
Лицом земли сквозит святая синь;
И в путь идет смиренный инок в мире.
Отцу Любви хвала в веках. Аминь.
ЭПИЛОГ EDEN1 [27]
О глубина любви, премудрости и силы,
Отец, Тебя забыли мы -
И сердцем суетным безжизненно унылы,
И свод над нами — свод тюрьмы.
И счастье нам — подвал скупого безучастья,
Иль дымных, душных чар обман;
В тебе ж, Отец живых, уже не черплем счастья,
О изобилья Океан!
Не знаем счастья мы, как невод, золотого,
Что, рыбарь, кинул Ты в эфир,-
Как стран полуденных прозрачность разлитого
Из нежных чаш на щедрый мир,
Где все цветы цветут и жизнь волнует недра,
Где с розой дружен кипарис
И пальмы столп нагой, и ствол ветвистый кедра
С орлами к солнцу вознеслись;
Где легких веяний лелеют растворенья
Рай незабывчивой души,
В чьем верном зеркале невинны все творенья,
Все первозданно хороши,
И зло — как над костром, разложенным в дубраве,
Свивается летучий дым,-
Вотще Твой лес мрачит в его зеленой славе,
Мечом гонимо голубым.
То счастье не на миг, не дар судеб и часа,
Оно недвижно и полно;
В нем дух растет, неся, как склоны Чимбораса,
Лед и лианы заодно,
То счастье — цельное, как в теле радость крови,
Что в сердце бьет Твоим ключом,
Отец, чтоб ринуться — Сыновней ток любови -
В сеть жил алеющим лучом.
То — Индия души, таинственно разверстой
Наитиям Души Одной,
Что с нею шепчется — зарей ли розоперстой
Иль двухнедельною луной
На пепле розовом, когда ее величье
Ревнует к полной славе дня,
Нагой ли бездною, разоблачась в обличье
Отвсюду зрящего огня.
И только грудь вздохнет: «Твоя да будет Воля»,
Отец, то счастье нам дано,
И клонится душа, Твой колос, ветром поля,
И наливается зерно.
И Сын рождается, и кротко волю нудит:
«Встань, жнец, и колос Мой пожни».
Так полночью глухой невесту голос будит…
Чу, хоры… и огни, огни!
Зане из Отчего (и в нас, как в небе) лона
Существенно родится Сын,
И отраженная мертва его икона
Над зыбью сумрачных пучин,
Где, одинокая, в кольце Левиафана,
Душа унылая пуста…
Но ты дыханием Отца благоуханна,
Душа невестная,— о радостная рана!
И Роза — колыбель Креста.
27
Рай (ит.).