Страница 8 из 42
- «Моя ревнивица, по имени Джейн!» - думал, глядя любовно на свою Джейн - «Как ты меня заводишь! Даже, этой дикой своей бешенной женской ревностью!».
Мы оставили веселиться у костра с местным племенем и девочками нашего Дэниела. И вот мы, шли уже возле полосы прибоя волн у самого берега, босыми своими ногами. По мягкому белому коралловому песку. Обходя выброшенные на берег еще, видимо во время шторма и давно морские погибшие ежи, и чудные красивые раковины моллюсков.
Мы прошли мимо погибшего на песке практически склеванного альбатросами и чайками небольшого осьминога. Остались, в основном лежать, разбросанными по песку его длинные изорванные кривыми острыми клювами пернатых летающих и морских хищников щупальца с круглыми присосками.
- Жалко беднягу - произнесла мне сочувственно Джейн – Я с ними все время любила играть среди рифов, когда мы плавали на рифовые в океане и дикие острова. Еще когда бывала по работе американских авиалиний в Японии и при перелетах в районе Индокитая. Я работала, и ты уже в курсе, в той же авиакомпании, что и наш с Дэни отец. У мистера Смита.
- Да. Я уже знаю, моя любимая - произнес я Джейн.
А она, свернув на меня своими карими, почти черными девичьими красивыми влюбленными глазами переключилась опять на осьминога - Удивительные существа. Умные и хитрые И, они всегда старались сбежать от меня.
- Красиво здесь даже в сумерках – произнес я, рассматривая все вокруг - Никогда тут не был. Вот, повезло. Дикие места. Практически первобытные.
Было уже темно, да и поздно. Мы достаточно долго просидели у огромного племенного праздничного с островитянами костра. Я посмотрел на наручные подводные часы, взятые от акваланга на своей левой руке. Подсветил его, изнутри, нажав на одну из кнопок на толстом корпусе.
Было 01:20. Стояла ночь. Была темнота, хот глаз выколи. И когда мы ушли от костра в ночь, Джейн включила большой фонарик на батарейках.
- Все они принадлежит океану – произнесла мне Джейн – Дети Посейдона.
Они эти туземцы островитяне тут как в самом настоящем Раю. Как и мы, теперь с тобой, Володя – произнесла как-то странно именно сейчас моя Джейн. Я не совсем понял именно сейчас, к чему она так сказала. Наверное, наступившая тишина и лишь шум вблизи волн, возбудил в Джейн Морган, что-то скрытое в ней как в женщине. Нечто загадочное и интересное для меня как мужчины.
- Да, это верно, любимая - продолжил я с ней свой разговор - Ведь не боятся штормов! - произнес я, громко перебивая шум прибоя впереди идущей моей Джейн. Показывая ей рукой на стоящие над самой водой, далеко от берега с травяной пальмовой крышей хижины из тростника. И из досок местных аборигенов рыбаков. Их силуэты были видны в отражении от воды и линии полыхающего от пробуждающегося там солнца горизонта.
- Они привыкли! - ответила громко, моя любимая ревнивица смуглянка брюнетка Джейн - Они ко всему привыкли! Как бы я хотела, остаться здесь!
- Я тоже! - сказал ей я.
Мне тут на самом деле очень понравилось.
- Может, останемся после всего здесь? – произнес я Джейн – Когда все сделаем?
- Я не против, любимый! – произнесла она мне.
Она вдруг, повернулась, улыбаясь мне в вечернем закате белозубой красивой улыбкой. Как-то, совсем, по-другому, не как раньше - Если перестанешь строить глазки местным девицам!
- Джейн - произнес я - Джейн.
И подскочил к ней. Обняв, прижал к себе.
- Кроме тебя, для меня не существует иных женщин! - я произнес своей черноволосой красавице южных горячих кровей.
Я поцеловал ее в прелестные полные алые горячие женские губы. И она
поцеловала меня, и еле оторвалась от поцелуя, закатывая глаза под веки и глубоко дыша своей полной с твердыми и жаждущими снова дикой неукротимой любви твердыми торчащими сосками грудью. Возбужденные затвердевшие черные соски торчали прямо через ее полосатый узенький на лямочках лифчик нового купальника под белой той короткой приталенной рубашкой. Из-под которой. Внизу, где были расстегнуты пара пуговиц, выглядывал ее круглый загорелого полненького женского живота пупок.
Я обхватил ее за круглую ягодицами женскую широкую попку и гибкую, как у кошки тонкую талию. Ощущая ее тот в жарком страстном любовном дыхании пупком прижатый плотно к моему животу ее дрожащий в дыхании девичий почти черный от ровного солнечного загара животик. - Я построю себе лодку. И буду наравне со всеми заниматься рыбалкой, и ловлей жемчуга - сказал ей я – Вот увидишь. И забуду, кто я и откуда. Я начну с тобой здесь новую жизнь, и плевать на все другое и на все вокруг. Я хочу быть таким же, как эти счастливые рыбаки и хочу в этот тропический Рай. В этот мир владыки Посейдона.
- Я бы тоже, этого хотела - произнесла Джейн – Но не надо торопить события - она произнесла мне – Просто радуйся мимолетности всего и самой своей жизни. Еще любви со мной своей Джейн. Мы не знаем, что нас ждет завтра. А завтра может оказаться иным. И не таким как ты сам этого хочешь. Даже здесь в этом сказочном тропическом Раю.
Эти ее слова были странными и так не похожими на саму Джейн Морган. Они были очень серьезными, хоть сказаны были они ею несколько даже с долей некой иронии и с игривым смешком. Я уловил их тогда и запомнил в точности, как она мне это сказала. И запомнил их на всю жизнь.
Джейн была счастлива. Ревность ее ко мне к местным молодым аборигенкам как рукой сняло. Джейн была вспыльчива, как и положено жгучей латиноамериканке, но, быстро отходчивой. Вот она уже была такой, какой была всегда, даже еще красивее. Она просто, расцветала от моей к ней безумной, безудержной любви. Моя Джейн! Ее ревность была вполне уместна. Она безумно любила меня. И была, теперь со мной тесно связана этими узами взаимной любви.
Мы пошли дальше вдоль песчаного островного берега.
Джейн повернулась снова ко мне.
- Хорошее место, Володя! - сказала громко она.
Джейн научилась говорить по-русски и особенно произносить мое имя. Я думаю, у Джейн были все же некоторые навыки в нашем языке. Она уже на нем так говорила, что я был сильно удивлен. И Джейн старалась со мной говорить на русском. Хоть ломано, но старалась.
- Много горячего песка. Самое, то! Позагорать на закате. И поплавать, любимый мой! Поплескаться в теплой океанской воде под дуновение свежего ветерка. И пение островных птиц.
Джейн отбежала подальше от прибоя, выше на берег. И освободилась от джинсовых шорт и белой своей длинной рубашки. Разделась до полосатого нового своего изящного минимизированного купальника. На тонких лямочках и замочках, узкого и врезавшегося в ее нежное красивое тело своими глубокими вырезами вокруг ее прелестных полненьких загорелых ножек и самого гибкого девичьего почти черного от ровного плотного загара красивого тела. Она была сейчас особенно красива.