Страница 27 из 43
Потом Дэниел ушел к себе, а я уснул в наступившей тишине, под шум бьющейся о корпус «Арабеллы» морской соленой в ночной коралловой песчаной бухте атолла воды. И звон о графин пустого стеклянного стакана в моей, теперь каюте, на прикроватном столике.
Я был пьян, как и Дэниел. Но, был счастлив своим чудесным спасением. Новым другом и моим спасителем Дэниелом. И особенно его сногсшибательной сестренкой красавицей Джейн. Приближалось новое Тихоокеанское тропическое теплое утро моего чудесного спасения и знакомства с двумя молодыми, и очень интересными, загорелыми до угольной черноты спасшими меня южных кровей американцами.
***
Джейн в своем, почти обнаженном первозданном виде, снова стояла на верхней палубе Арабеллы. В лучах восходящего солнца.
Она в своем том убийственном купальнике, почти голая и черная от загара как некая водная змея или морская русалка, забравшаяся на борт нашей яхты, стояла на палубе Арабеллы перед яркими золотистыми сверкающими лучами восходящего летнего тропического солнца. Вся охваченная и окаймленная этим ангельским лучистым ярким переливающимся на ее загорелом том гибком женском теле светом. Еще не было жарко, но уже скоро все будет иначе. Начнется нестерпимая жара и от этого солнца не будет покоя и некуда будет практически деться от лютой нестерпимой жары.
Было 19 июля и девять двадцать утра.
Джейн, приняла освежительный утренний душ. Сбросив с себя все до купальника, стояла у правого борта, напротив длинной палубной иллюминаторной надстройки, напротив мачты яхты, выгнувшись в спине и подставляя свой девичий красивый пупком животик восходящему солнцу. и Она прикрыв кистью правой руки свои черные как у цыганки глаза, смотрела, куда-то вдаль в сторону открытого океана. Джейн, забрала свои длинные вьющиеся змеями густые черные как смоль волосы в тугой пучок под золоченую большую булавку. А когда я, поднявшись на палубу вместе с Дэниелом, с достоинством опять оценил красоту этой прелестной нимфы. Особенно обратил внимание на тоненькую девичью шею над загорелыми до черноты женскими плечами. Сверкающие блестящие в ее миленьких девичьих ушах, на восходящем утреннем солнце золотом маленькие круглые колечками сережки. Ее гибкую красивую узкую спину. И, конечно же, и опять ее широкую женскую молодую в туго обтянутых белым шелком плавках задницу. Крутыми овалами прелестные девичьи, такие же черные от загара бедра стройных ног, до самых голых аккуратных маленьких голых с красивыми пальчиками ступней.
Джейн держалась левой девичьей рукой, за леера бортового яхты ограждения и смотрела куда-то вдаль, надев на свой прелестный девичий прямой загорелый смуглый носик темные с зеркальными стеклами солнцезащитные очки.
Дэниел, поднявшись на палубу, выключил весь наверху свет и проследовал к ней. А она как старшая сестра, поцеловала младшего своего брат в щеку.
Дэниел ее тоже, поцеловал, как младший брат и как это было вообще повсеместно, принято у них американцев. Он быстро спустился в другой отсек на носу яхты, и исчез на какое-то время там, оставив меня наедине с Джейн на палубе «Арабеллы».
Джейн не оборачивалась и стояла ко мне спиной. Она, словно, ждала моего приближения. И я тихо подошел к ней, прислонившись мужской своей русского моряка грудью, к ее оголенной загорелой до черноты девичьей спине.
Я почувствовал, как Джейн слегка вздрогнула, и пошевелилась. Возможно, она именно ждала этого. Ждала, что я это сделаю.
Я осторожно обхватил молодую двадцатидевятилетнюю южанку американку. Стараясь нежно и ласково, хоть и с силой. Положив свои мужские русского моряка руки на ее выпяченный яркому утреннему набирающему жар тропическому солнцу девичий смуглый засмоленный почти черный живот. Пальцы соприкоснулись и ладони с невероятно нежной женской загорелой кожей и ощутили круглый глубокий пупок на этом трепещущем в сейчас в жарком сексуальном дыхании подергивающемся как-то судорожно животе.
Я прижал Джейн к себе. Она задышала тяжело, и я это почувствовал. Она поддалась назад и прислонилась к моей голой мужской груди. Я был в одних своих матросских штанах и раздет до пояса. И ее девичья теплая спина плотно прижалась к моей груди и соскам, возбуждая всего меня снова.
Джейн молчала и не шевелилась. Запрокинув свою черноволосую голову мне на правое подставленное ей широкое мужское плечо, и ее левая смуглая девичья щека соприкоснулась с моей гладковыбритой мужской.
Джейн закрыла свои под черными узкими изогнутыми бровями карие почти черные глаза и еще сильней прижалась головой к моей голове. ощущая своей женской широкой задницей молодой половозрелой самки, мой прижавшийся к ней в плавках и матросских штанах торчащий возбужденный вставший и готовый к близости и соитию детородный мужской член.
Я помню, как тогда первый раз вдохнул запах ее красивого и безупречного во всем женского молодого податливого мне тела. Запах сексуальной дикой до любовных страстей молодой обворожительной американки и страстной жаждущей дикой неистовой и безудержной любви сучки.
- Вы мне сказали, тогда в главной каюте, что я вам нравлюсь – Я вдруг услышал женский тихий голос. почти шепотом Джейн произнесла мне. Она произнесла это, не поворачиваясь ко мне своим миленьким личиком.
Джейн, почему-то обращалась, по-прежнему со мной на вы. Это была все еще некая дистанция, но уже все поменялось, когда мы соприкоснулись первый раз друг с другом полуобнаженными телами.
В отличие от Дэниела, она, по-прежнему побаивалась меня. Не знала, что можно ожидать от русского моряка. Она, Джейн, как американка, никогда еще не общалась с русскими. Был некий природный страх и некая опаска. Для нее я еще был чужой здесь. Но теперь все менялось. стремительно. Я завоевывал ее близкое доверие. Но у Джейн было двойственное и опасливое девичье чувство. Все же и пока. Это было преградой нашего близкого общения и вот…
- Да - произнес я, полушепотом ей в ответ также, в левое ухо с золотой колечком сережкой и сильней прижал Джейн к своей груди и полуобнаженному мужскому телу. Давая понять, что хочу ее как мужчина.
- Обнимите меня - вдруг, произнесла Джейн, и чуть подалась, выгибаясь спиной назад ко мне.
Я обхватил ее обеими руками под полненькой девичьей в лифчике купальнике грудью. И прижал еще сильней к себе, упираясь уже без стыдливого смущения, каких-либо опасок своим торчащим детородным возбужденным членом через свою внизу одежду к ее загорелым девичьим ягодицам и плавкам.
Этот ее тяжкий вздох и грудной сексуальный звук вырвавшийся из ее приоткрытого девичьего рта, сквозь тоненькие алые губки, мне сказал сразу о многом.
Я положил уже с уверенностью, свою голову ей на голое нежное черное от загара левое плечо и своими губами поцеловал его, плотно прижавшись к девичьей горячей нежной смуглой щеке. И искоса посмотрел на Лдейн ,а она на меня своими карими почти черными как у цыганки красивыми глазами. Там было все. Такая неудержимая любвеобильная страсть и такой всепоглощающий любовный страстный огонь, что казалось, я сгораю в нем весь и без остатка.